ЭТО НЕ МОИ ЭМОЦИИ!
А значит, их надо отключить.
Заклинание ложной смерти накрыло моё тело резким холодом. Большинство процессов внутри меня остановились так быстро, что я едва не потерял сознание.
Всё-таки, обычно я входил в это состояние постепенно, как и полагалось это делать.
Но сейчас ждать было нельзя.
Я должен был удостовериться в том, что всё вокруг происходит именно так, как мне кажется.
Что ни говори, а кое в чём мой дед был прав. Иногда эмоции действительно мешают здраво оценить ситуацию и принять правильное решение.
Но у меня никогда не было проблем с тем, чтобы держать себя в руках. До этого момента.
Вместе с холодом, по моим венам разлилось и ледяное спокойствие, которое через мгновение уже сменилось бы страхом, если бы я временно не отрезал себя ото всех эмоций сразу.
Страхом не за себя, конечно, а за Октавию, которая словно тряпичная кукла обмякла в моих руках.
Её глаза вовсе не пылали злобой и презрением, а были полуприкрыты, и не выражали вообще ничего. Взгляд казался стеклянным и пустым.
Волосы не были спутанными и взъерошенными как у безумной ведьмы, а оставались заплетёнными в свободную косу, она всегда спала с этой причёской, жалуясь, что иначе они спутываются и мешают.
Да и сама Октавия выглядела такой же бледной и усталой, какой и была до этого.
И я едва её не придушил. Едва не сломал ей шею ладонями.
Я даже начал параллельно выкачивать из ведьмочки энергию, которой у неё и без того почти не осталось. Поэтому, теперь она снова была без сознания.
И сейчас я чётко осознал, что действительно чуть не попался на уловку Регины.
Никто не пытался меня убить.
Да, Октавия действительно выполняла ритуал. Но он был направлен на то, чтобы утопить меня в ярости, заставить поверить в то, чего нет.
И под его воздействием мой мозг действительно отлично справился с тем, чтобы подбросить нужные подозрения и раздуть их до якобы настоящих доказательств виновности Октавии.
В коридоре раздался топот ног, и меньше чем через минуту дверь отворилась, а в комнату ворвались Вийоны.
Вероятно, они увидели что с нашей пациенткой не всё в порядке, благодаря показаниям артефакта-сердечного монитора, который мы на всякий случай, на ней закрепили
— Что происходит⁈ — крикнул Морис, — бросаясь к лежащей передо мной на полу ведьмочке.
— Ты что… ты её душил⁈ — с ужасом в глазах воскликнул Клод.
Он тоже уже подбежал к нам и не мог не заметить, багровые отметины от моих пальцев на нежной коже девушки.
— Я объясню всё потом, — кратко ответил я, — сначала нужно стабилизировать её состояние. Но при этом, нельзя чтобы она очнулась.
— Ясно, — синхронно кивнули лекари, и мы приступили к работе.
Вийоны умели вводить своих пациентов в состояние похожее на кому, даже без всяких медикаментов и оборудования.
И сейчас они сделали именно это, при этом, вливая в неё энергию и помогая ей восстановиться от недавней встряски.
Даже отметины на шее исчезли, а на лицо вернулось немного румянца. Теперь ничего не напоминало о том, что только что я едва её не убил.
Но Морис и Клод не на шутку перепугались. Хирург даже вспотел, что для Вийона, которые умеют контролировать все свои биологические процессы, указывало на высшую форму стресса.
— Признаюсь, — сказал он, вытирая лоб рукой, — на секунду я подумал, что мы уже не успеем её вытащить. Особенно, если…
Он замолчал.
— Если я сошёл с ума и решил сам её убить? — закончил я за него.
Клод осторожно кивнул.
И самое мерзкое, что эта трактовка была верной.
Ещё чуть-чуть и эта сука Регина праздновала бы победу и радовалась тому, как ловко она подловила дурака Рихтера.
К счастью, этого не случилось. Но я в очередной раз убедился, насколько опасна княгиня Сципион.
Ещё в далёком прошлом, я расценивал её чуть ли не как главную мировую опасность.
Пускай в чистой боевой силе она уступала большинству из князей. Но в том что касается хитрости, изворотливости и непредсказуемости ей не было равных.
А дар Сципион — это настоящий ящик Пандоры со всеми возможными напастями и бедами.
Кроме того, Регина всегда была настоящей психопаткой, у которой не было никаких привязанностей или глубоких чувств к кому бы то ни было. И никаких внятных целей, на знания о которых можно было бы опереться.
Там, где, к примеру, Роланда или Гюнтера можно было легко прочитать, договориться или даже сразиться с ними на честной дуэли, в отношении княгини Сципион не существовало ни одного гарантированного варианта действий.
Поэтому, все разумные люди просто предпочитали держаться от неё подальше, насколько это возможно.
И ни за что не подпускать её к своему биологическому материалу.
Моё заклинание тления вновь передаёт ей привет.
Как же она взбесилась, узнав о нём.
Вийоны всё ещё с осторожностью и удивлением смотрели на меня ожидая ответов, но прямо сейчас я не мог сообщить им ничего внятного.
— На данный момент всё под контролем, — сказал я и попросил, — пожалуйста останьтесь сейчас с Октавией и проследите за её состоянием. Мне нужно кое с кем поговорить.
Я видел, как их распирает от беспокойства и любопытства, но, видя мою серьёзность, Вийоны понимали, что сейчас не время для расспросов и просто пообещали мне, что сделают всё возможное.
Я же направился в соседнюю комнату. Мне предстоял разговор с Региной, и лишние уши здесь явно были не нужны.
На разговор она вызвала меня сама. Через зал переговоров совета великих князей. Узнал я об этом разумеется от Лифэнь. И, когда подключился, Великая Княгиня уже меня ждала.
В зале заседаний, за огромным круглым столом она сидела в одиночестве. Я никогда не задумывался до сих пор, существует ли это место где-то на самом деле, или только в цифровом пространстве, созданном современными технологиями.
Впрочем, достоверность была на уровне.
Полное ощущение того, что передо мной живая ведьма Сципион. Старшая ведьма.
— Привет, Максик, — хихикнула она, — понравилось моё представление?
Как и всегда, она выглядела словно совсем юная девчушка в пышном платье с оборками и кукольным, будто фарфоровым личиком.
Регина была красива, но я всегда видел в ней не девушку, а паучиху. Есть такие виды, которые маскируются под цветы или растения, чтобы схватить ничего не подозревающих насекомых, стоит добыче только подобраться поближе.
— Неудачный сценарий, — покачал я головой ей в ответ, — плохо продуманный. Теряешь хватку?
Регина запрокинула голову назад и искренне расхохоталась, а потом, внезапно успокоившись, серьёзно взглянула на меня и ответила:
— Зато твоя хватка сильна как и прежде. Почти придушил бедняжку Окти. Но знаешь что? Мне совсем её не жаль.
— Ещё бы, — хмыкнул я и, не желая участвовать в глупой пикировке, спросил, — чего ты хочешь, Регина?
Она поморщилась.
— Фу, как неприлично. А я слышала, что ты ударился в рыцарство, даже победил в каком-то дурацком рейтинге Вийонов. Думала, раз так, то ты и меня развлечёшь светской беседой. В конце концов я тоже прекрасная дама.
Она вновь хихикнула, поднялась с места и, пританцовывая, изобразила что-то вроде кокетливого реверанса.
— Тебе настолько скучно? — усмехнулся я.
Она расплылась в улыбке.
— О… ты даже не представляешь как. Максик, с тех пор как мы тебя похоронили, жить стало совсем не интересно. Ни одного достойного соперника… — она замолчала, а потом хитро мне подмигнула, — ты знаешь, я даже рада, что моя куколка осталась жива. Теперь мы можем сыграть действительно по-крупному.
Было видно, что Регине так нравится эта идея, что она даже облизнулась, словно кошка унюхавшая сметану.
— Когда-то один мой родственник рассказал мне одну историю, — начал я, отвечая в тон собеседнице, — у него была знакомая, которая очень любила играть в шахматы. Но не просто так, а на спор. Ей казалось, что она ничем не рискует, потому что она была превосходным игроком. Редким талантом с мозгом, подобным современному компьютеру.
Регина явно заинтересовалась и внимательно меня слушала. Я продолжил:
— Она побеждала всех, с кем бы не схватилась. Но её это не слишком радовало. Потому что больше всего она любила даже не чувство победы, а азарт. Чтобы пощекотать себе нервы она делала ставки на огромные суммы, но даже это вскоре перестало её радовать.
— Потому что она не проигрывала? — с усмешкой уточнила Регина.
— Именно, — подтвердил я, — она настолько привыкла к победам, что когда встретила соперника, с которым сыграла вничью, то потеряла покой и сон. Она умоляла его дать ей ещё один шанс сразиться с ним. Но какую бы ставку она не делала, её оппонент лишь пожимал плечами и говорил, что это слишком мелко. В конце концов, она предложила ему собственную жизнь.
— И проиграла? — вновь спросила Регина.
— Нет, — отозвался я, — партия осталась за ней, но оппонент всё равно её убил. Потому что был сильнее и не считал себя обязанным выполнять условия дурацких споров.
Регина выслушала меня с самым серьёзным видом, а потом вновь рассхохоталась как сумасшедшая. Примерно минуту я ждал, пока она успокоится, и лишь затем княгиня сказала:
— Прекрасная история! — восхитилась она. — Пускай я её уже слышала в других вариантах, но из уст очевидца она прозвучала куда убедительнее. «Потому что он был сильнее», — процитировала она, смакуя эти слова на языке, как вино. — Вот за это ты мне и нравишься, Макс. Сила и прямота. Но я всё равно рискну. Не жди, что я окажусь такой же неудачницей, как та дура, которая решила играть с твоим дедом-смертью.
Я улыбнулся. Интересно, какие версии она слышала? Наверняка те, где все жалеют бедную дурочку, а деда выставляют чудовищем? В какой-то мере это правда, но от этого история не перестаёт быть менее поучительной.
Тем временем, Регина продолжила своим самым противным елейным голоском: