Чжан Бэйхай на мгновение задумался.
— Это хороший вопрос, но я полагаю, что общество выросло и не может вернуться в свое детство. За последние четыреста лет, что послужили фундаментом для современной цивилизации, у нас не возникло ни культурных, ни моральных предпосылок для подобного разворота вспять.
— Тогда откуда же лично вы черпаете победный настрой? Насколько мне известно, вы убежденный триумфалист. Как сможет космический флот, переполненный страхом поражения, воевать с могущественным противником?
— Да ведь вы только что сказали, что у нас есть еще четыреста лет. Если мы не можем идти назад, нам остается только решительно идти вперед.
Ну и как прикажете толковать такой ответ? Тайлер не вынес больше ничего из последующей дискуссии, кроме ощущения, что мысли собеседника куда глубже, чем он смог понять за время своего краткого визита.
Покидая штаб-квартиру космических сил, Тайлер прошел мимо часового. Они встретились взглядом, и часовой поприветствовал его застенчивой улыбкой. Такого он не встречал в других странах — там часовые смотрели строго перед собой. Глядя на лицо молодого солдата, Тайлер опять вспомнил ту фразу:
«Мама, я стану светлячком».
Тем вечером пошел первый дождь за все то время, что Ло Цзи жил в усадьбе. В гостиной было довольно холодно. Он сидел перед незажженным камином и прислушивался к шелесту дождя за окном, представляя себе, что дом стоит на одиноком острове посреди темного океана. Ло Цзи окутал себя безграничным одиночеством. После отъезда Ши Цяна он пребывал в беспокойном ожидании, и это ожидание тоже было разновидностью счастья. Затем он услышал, как у крыльца остановился автомобиль. До его ушей донеслись обрывки разговора. Мягкий женский голос, произносящий «Спасибо» и «До свидания», встряхнул Ло Цзи, как удар током.
Два года назад он слышал этот голос как днем в своих мечтах, так и ночью во сне. Этот неземной звук, подобный парящей в небе паутинке, на мгновение разогнал вечернюю тьму, словно вспышка солнечного света.
Затем в дверь легонько постучали. Ло Цзи сидел как истукан; только после долгой паузы он наконец открыл рот и произнес: «Заходите». Дверь открылась. Вместе с каплями дождя в комнату проникла тонкая фигурка. Единственным источником света в гостиной была напольная лампа со старомодным абажуром. Она создавала круг света около камина, но в других частях комнаты царил сумрак. Ло Цзи не мог разобрать лица женщины, но заметил, что она одета в белые брюки и темную куртку. Воротник выделялся своей белизной на фоне куртки; он напомнил ему о лилиях.
— Здравствуйте, господин Ло, — сказала она.
— Здравствуйте, — ответил он, вставая. — На улице холодно?
— В машине не холодно. — Хотя он и не мог ее четко видеть, он знал, что она улыбается. — Но здесь, — она посмотрела вокруг, — здесь холодновато... Да, меня зовут Чжуан Янь, господин Ло.
— Здравствуйте, Чжуан Янь. Давайте растопим камин.
Ло Цзи присел возле камина и положил в него немного дров из аккуратной поленницы. Затем спросил:
— Вы когда-нибудь раньше видели камин? Подходите, присаживайтесь.
Она подошла и села на диван, оставаясь в тени.
— Ах... только в кино.
Ло Цзи чиркнул спичкой и зажег растопку. Пламя потянулось, как живое, разгорелось, и в его мягком, золотистом свечении проступила женская фигура. Ло Цзи крепко держал двумя пальцами догорающую спичку; ему нужно было испытать боль, чтобы убедиться, что это не сон. Казалось, что он зажег солнце, которое теперь освещало ставший реальностью мир мечты. Снаружи солнце могло навеки оставаться скрытым облаками и темнотой, если в его мире была Она и был огонь камина.
«Да Ши, ты и в самом деле дьявол! Где ты ее нашел? Как, черт побери, ты смог ее найти?»
Ло Цзи повернулся обратно к камину; на глазах его выступили непрошеные слезы. Он немного испугался, что она заметит, но тут же догадался, что скрывать незачем — она наверняка подумает, что это от дыма. Он протер глаза рукой.
— Как тепло, как хорошо... — с улыбкой сказала она, глядя на пламя.
Сердце Ло Цзи затрепетало от ее слов и улыбки.
— А почему здесь все так... м-м... как-то... — Она оторвала взгляд от камина и вновь осмотрела полутемную гостиную.
— Не так, как вы себе представляли?
— Не так.
— Недостаточно... — Он подумал о ее имени. — Недостаточно торжественно для вас?
Она улыбнулась ему:
— В моем имени иероглиф «янь» не из слова «торжественность». «Янь» в нем от слова «цвет»[21].
— А-а, понимаю. Вероятно, вы думали, что здесь повсюду развешаны карты, а я хожу и тычу в них указкой? И кругом толкутся генералы?
— В точности так, господин Ло. — Она обрадовалась, и ее улыбка расцвела, как роза.
Ло Цзи встал:
— Наверное, вы устали с дороги. Выпейте чаю. — Он остановился в нерешительности. — Или, может быть, хотите немного вина? Оно отгонит простуду.
— Хорошо, — кивнула она, с тихим «спасибо» приняла бокал и сделала маленький глоток.
Вид ее, невинно держащей бокал вина, пробудил глубокую нежность в его душе. Она выпила, когда он предложил. Она доверяла этому миру и совсем не опасалась. Да, все на свете было готово напасть на нее и причинить вред — но только не здесь. Здесь о ней позаботятся. Здесь был ее дом.
Ло Цзи сел и посмотрел на нее, а затем спросил настолько спокойно, как только мог:
— Что они вам говорили, прежде чем привезти сюда?
— Они говорили, что я поеду работать, конечно. — Она одарила его невинной улыбкой, которая расколола его сердце на части. — Господин Ло, чем мне предстоит заниматься?
— Чему вы учились?
— Традиционной живописи в Центральной академии изящных искусств.
— Закончили?
— Да. Я только что закончила обучение и искала работу на время, пока буду готовиться к аспирантуре.
Ло Цзи подумал некоторое время, но не смог придумать для нее никакого занятия.
— Хорошо, о работе мы поговорим завтра. Вы, наверное, устали. Прежде всего вам надо выспаться... Вам здесь нравится?
— Я не знаю. По пути из аэропорта стоял туман, а потом стемнело, и я ничего не могла разобрать. Господин Ло, где мы находимся?
— Я и сам не знаю.
Она кивнула и хихикнула, явно не веря.
— Я и в самом деле не знаю, где мы находимся. Ландшафт похож на Скандинавию. Я могу позвонить и узнать прямо сейчас. — Он потянулся к телефону рядом с диваном.
— Нет, не надо, господин Ло. Приятнее не знать.
— Почему?
— Когда вы знаете, мир становится тесен.
«Боже мой!» — воскликнул он про себя.
Внезапно она заметила:
— Господин Ло, посмотрите, как красиво вино в свете камина!
Вино в отблесках пламени переливалось бордовым цветом, встречающимся только во сне.
— На что, по-вашему, это похоже? — нервно спросил он.
— М-м... Я думаю, что это похоже на глаза.
— Глаза заката, не так ли?
— Глаза заката? Замечательный образ, господин Ло!
— Рассвет или закат? Вы предпочитаете закат, не так ли?
— Да. А откуда вы знаете? Я люблю рисовать закат. — Ее глаза блистали, как хрусталь в свете камина, как бы спрашивая: «И что в этом плохого?»
На следующее утро дождь прекратился. У Ло Цзи было ощущение, что Бог омыл этот сад Эдема, чтобы приготовиться к приезду Чжуан Янь. Когда она впервые увидела окрестности, Ло Цзи не услышал визгов, восклицаний и прочей суеты, которую стоило бы ожидать от девушек. Нет, увидев великолепный пейзаж, она не дыша замерла в потрясении и не смогла произнести ни слова. Он понял, что Чжуан Янь куда чувствительнее к красоте природы, чем другие женщины.
— Так, значит, вы любите рисовать? — начал он.
Чжуан Янь не отрывала взора от далекой горной вершины, покрытой снегом. Чуть позже она пришла в чувство:
— О да. Но если бы я здесь выросла, то, наверное, не любила бы.
— Почему?!
— Я представляю себе самые разные восхитительные пейзажи. Когда я их рисую, я как бы переношусь в эти места. Но здесь уже есть все, что я вижу в мечтах, все, что воображаю. Зачем тогда нужна живопись?
— Это так. Когда воображаемая красота становится реальностью... — Он прервался и взглянул на Чжуан Янь, стоящую на фоне восходящего солнца — словно ангел, вышедший из его сна. Счастье в душе Ло Цзи сверкало и переливалось, как волны озера в солнечном свете. Ни ООН, ни СОП и представить не могли, что у проекта «Отвернувшиеся» будет вот такой эффект. Если бы Ло Цзи предстояло сейчас умереть — он охотно сделал бы это.
— Господин Ло, вчера шел такой сильный дождь. Почему он не смыл снег с этой горы? — задала она вопрос.
— Дождь шел ниже линии снегов. На этой горе круглый год лежит снег. Здесь совсем другой климат, не как в Китае.
— Вы бывали на этой горе?
— Нет. Я здесь недавно. — Он заметил, что девушка не отводит взор от горы. — Вам нравятся заснеженные вершины?
Она кивнула.
— Тогда поехали!
— В самом деле? Когда? — в восторге вскрикнула она.
— Да хоть сию же минуту! К подножию горы ведет обычная грунтовая дорога. Если мы выедем сейчас, то к вечеру вернемся.
— А как же работа? — Чжуан Янь отвернулась от горы и посмотрела на Ло Цзи.
— Работа подождет. Вы только что приехали, — небрежно ответил он.
— Ну... — Она наклонила голову, и его сердце вздрогнуло. Он бессчетное число раз видел этот ее бесхитростный взгляд. — Господин Ло, мне нужно знать, чем я буду заниматься.
Он посмотрел вдаль, подумал пару секунд и уверенно пообещал:
— Вот там и расскажу.
— Отлично! Тогда нам пора отправляться?
— Да. Будет проще, если мы пересечем озеро на лодке и оттуда уже поедем на машине.
Они дошли до конца пристани. Ло Цзи убедился, что ветер благоприятный и они могут взять парусную лодку. К вечеру ветер переменится, и они смогут вернуться тем же путем. Он взял ее за руку и помог ступить в лодку. Он впервые прикоснулся к Чжуан Янь, и ее руки были точно такими же, каких он впервые коснулся в ту зимнюю ночь в своем воображении — мягкими и прохладными. Она восхитилась, когда Ло Цзи поднял белый парус. Когда лодка отошла от пристани, она опустила руку в воду.