— Ну вот, теперь картина совсем пуста, — сказал Ло Цзи, обводя окрестности рукой.
Чжуан Янь поглощала взглядом белый мир вокруг них.
— Господин Ло, собственно, я однажды написала такую картину. Издали это был белый лист бумаги, почти пустой. Вблизи можно было рассмотреть мелкий тростник в нижнем левом углу и следы исчезающей птицы в правом верхнем. В пустом центре были две крошечные человеческие фигурки... Этой картиной я горжусь больше всего.
— Могу себе представить. Это, должно быть, великолепная картина... Чжуан Янь, вот мы и здесь, в этом пустом мире. Вы хотите узнать, в чем будет заключаться ваша работа?
Она кивнула, но при этом на лице ее вспыхнуло беспокойство.
— Вы знакомы с проектом «Отвернувшиеся» и знаете, что его успех зиждется на полном непонимании. Истинных целей проекта не понимает никто, кроме Отвернувшегося, — ни на Земле, ни на Трисолярисе. Поэтому, Чжуан Янь, независимо от того, насколько неправдоподобной будет ваша задача, у нее, несомненно, есть смысл. Не пытайтесь его понять. Просто работайте в полную силу.
Она нервно кивнула:
— Да, я понимаю. — Но тут же рассмеялась и покачала головой: — Я хотела сказать, что поняла, что вы сейчас сказали.
Он смотрел на нее посреди всего этого снега, посреди белизны без конца и края... Мир вокруг нее исчез, растворился, осталась одна она. Двумя годами раньше, когда созданный Ло Цзи литературный образ обрел жизнь в его воображении, Ло впервые отведал вкуса любви. Сейчас же здесь, посреди пустоты этой реальной картины, нарисованной самой природой, он познал самую сокровенную тайну любви.
— Чжуан Ян, ваша работа заключается в том, чтобы сделать себя счастливой.
Ее глаза расширились в удивлении.
— Вы должны стать самой счастливой женщиной на Земле. Это часть плана Отвернувшегося.
В ее глазах отражалось сияние горной вершины, освещавшей их мир. Сложные чувства промелькнули в ее незамутненном взоре. Покрытые снегом горы поглощали весь шум внешнего мира. Ло Цзи ждал в терпеливом молчании до тех пор, пока она голосом, казалось, звучащим издалека, не спросила:
— Тогда... что я должна делать?
Ло Цзи воодушевился:
— Все, что хотите! Завтра же — или сегодня, когда мы вернемся, — вы можете отправиться, куда пожелаете, делать все, что вам будет угодно, и жить, как вам захочется. Я, как Отвернувшийся, помогу вам во всех ваших начинаниях.
— Но я... — Чжуан Янь беспомощно смотрела на него, — господин Ло, я... мне ничего не нужно.
— Так не бывает. Любому человеку что-нибудь да нужно! Разве молодежь не гоняется постоянно за чем-то?
— Гонялась ли я за чем-то? — Она медленно покачала головой. — Полагаю, что нет.
— Ну конечно. Молодой, беззаботной женщине, такой, как вы, может быть, ничего и не нужно. Но есть же у вас хоть какая-то мечта? Вы любите живопись; задумывались ли вы когда-нибудь о собственной выставке в крупнейшей картинной галерее мира или в музее художественных искусств?
Она засмеялась, как будто Ло Цзи превратился в дурачащегося ребенка.
— Господин Ло, я пишу для себя. Никогда ни о чем таком не задумывалась!
— Ну хорошо. Но о любви-то вы наверняка мечтали, — уверенно сказал Ло Цзи. — Теперь у вас есть средства; почему бы не пойти и не найти ее?
Закат впитывал в себя свет снежной вершины. Глаза Чжуан Янь угасли, черты лица разгладились. Она тихо ответила:
— Господин Ло, это не то, что можно пойти искать.
— И правда. — Он придал себе спокойствия и кивнул. — Тогда как насчет вот такого плана: не задумывайтесь о далеком будущем, думайте лишь о завтрашнем дне. Только о завтра. Куда вы завтра хотите пойти? Что вас порадует завтра? Вы наверняка что-нибудь придумаете.
Она старательно подумала немного, а потом неуверенно спросила:
— Если скажу, вы на самом деле сможете это организовать?
— Конечно. Говорите.
— Тогда, господин Ло, устройте нам экскурсию в Лувр.
Когда Тайлер снял повязку, его глаза еще не приспособились к свету, и ему приходилось щуриться. Несмотря на яркие фонари, прикрепленные к каменным стенам пещеры посреди гор, здесь было темно — даже очень темно, поскольку стены поглощали свет. Он ощутил запах антисептика и обнаружил, что в пещере развернут полевой госпиталь. На полу стояли открытые алюминиевые контейнеры с аккуратно упакованными лекарствами, кислородными баллонами, ультрафиолетовыми лампами для дезинфекции, портативными бестеневыми хирургическими лампами и различными переносными медицинскими приборами. Среди них он распознал рентгеновские аппараты и дефибрилляторы. Было похоже, что их только что распаковали и что в любой момент могут снова убрать. Тайлер обратил внимание на два автомата, висящих на каменной стене; они сливались с фоном, и их было трудно разглядеть. Мужчина и женщина с бесстрастными лицами прошли мимо. Они не носили белых халатов, но это определенно были врач и медсестра.
Место у входа в пещеру, где стояла кровать, было морем белого цвета: и занавески за кроватью, и старик под одеялом, и длинная борода старика, и чалма у него на голове, и даже его лицо — все было белым. Желтый свет ламп, однако, походил на огонек свечи; поэтому кое-что из белизны терялось, а остальное приобретало слабый золотистый оттенок — ни дать ни взять классическая картина маслом, живописующая святого.
Тайлер мысленно сплюнул: «Проклятье! Как же низко я пал!»
Он направился к кровати. У Тайлера болели бедра, и он шагал медленно и ровно. Он остановился возле кровати, перед человеком, которого он сам и его правительство мечтали найти на протяжении многих лет. Было трудно поверить, что перед ним тот самый беглец. Он всмотрелся в бледное лицо старика. Как всегда утверждали журналисты, это было самое доброе лицо в мире.
Человек и в самом деле весьма занимательное животное.
— Для меня большая честь встретиться с вами, — начал Тайлер, слегка наклонив голову.
— Взаимно, — вежливо ответил старик. Он не пошевелился; его голос был тонким, точно соломинка; он мог противостоять силе и не рваться, как паутина. Старик указал на край кровати, и Тайлер осторожно присел. Он не знал, было ли это приглашение знаком особого благоволения. Ведь здесь не было стула. Старик продолжил:
— Вы, наверное, устали. Вы впервые ехали на муле?
— Нет, не впервые. Я посещал Большой каньон тоже верхом на муле. — Впрочем, ноги у него тогда так сильно не болели. — Как ваше здоровье?
Старик медленно покачал головой:
— Вы и сами видите, что мне недолго осталось. — В его взоре внезапно зажглись шутливые искорки. — Вы ведь последний человек на Земле, который желал бы моей кончины от болезни. Мне очень жаль.
Ирония его последней фразы кольнула Тайлера, но это была правда. Было время, когда он больше всего боялся, что этот человек умрет от болезни или от старости. Министр обороны не раз молился, чтобы американская крылатая ракета или пуля снайпера попали в голову его сегодняшнего собеседника, прежде чем тот умер бы от естественных причин — пусть даже за минуту до этого. Естественная смерть была бы величайшей победой этого человека и проигрышем в войне против терроризма. Он двигался к этой победе даже сейчас.
Разумеется, шансы у американцев были. Однажды дрон типа «Хищник» сфотографировал этого человека во дворе мечети в горах северного Афганистана. Было бы достаточно просто протаранить его дроном и вписать новую страницу в историю — не говоря уж о том, что дрон в тот день был вооружен ракетами Hellfire. Но молодой офицер, дежуривший в ту смену и опознавший цель, побоялся взять ответственность на себя и отдать приказ. Вместо этого он доложил по команде. Когда они снова навели камеру на тот двор, цели там уже не было. Тайлера подняли с постели; от ярости он расколотил бесценное домашнее сокровище — вазу китайского фарфора.
Тайлер не хотел обсуждать эту неприятную тему. Он взял свой атташе-кейс и положил на кровать.
— У меня есть небольшой подарок для вас, — сказал он, открывая чемодан и извлекая оттуда несколько книг. — Это новейший перевод на арабский язык.
Старик потянулся тонкой, как щепка, рукой за нижним томом.
— Ах, я прочел только первую трилогию... Я попросил купить мне остальные книги, но времени, чтобы их прочесть, так и не нашлось, а потом они потерялись... Замечательно, спасибо. Они мне очень нравятся.
— По одной легенде, вы назвали свою организацию, вдохновившись этими романами[23].
Старик аккуратно положил книгу и улыбнулся.
— Пускай это остается легендой. У вас есть деньги и технология. У нас нет ничего, кроме легенд.
Тайлер взял в руки том, отложенный стариком, и принял позу пастора, держащего Библию:
— Я пришел, чтобы сделать вас Селдоном.
Искры юмора вернулись в глаза старика.
— Да? Что от меня требуется?
— Сохраните свою организацию.
— До какого же времени нужно ее сохранять?
— До битвы Судного дня. На протяжении четырех столетий.
— Вы полагаете, что это возможно?
— Да, возможно — если она продолжит развиваться. Пускай ее душа и воля проникнут в космические силы. Ваша организация навсегда станет их частью.
— И почему же вы ее так высоко цените? — Сарказм в голосе старика зазвучал сильнее.
— Потому что ваша армия — одна из немногих, использующих в качестве оружия человеческие жизни. Вы же знаете, что научные исследования остановлены софонами. Это ограничивает развитие компьютерных технологий и искусственного разума. Космические истребители отправятся на битву Судного дня под управлением людей. Для этого нужна армия с такой волей. Атака шаровой молнией эффективна только в непосредственной близости к цели.
— Что еще вы мне привезли, кроме этих книг?
Тайлер встал и с энтузиазмом заговорил:
— Это зависит от того, что вам нужно. Я могу снабдить вас всем необходимым для сохранения вашей организации.
Старик жестом пригласил Тайлера сесть обратно.