Когда совещание закончилось, Чан Вэйсы остался сидеть в пустой комнате. Он прикурил сигарету; дым от нее, попавший в луч солнечного света из окна, казалось, загорелся.
«Чем бы это ни закончилось, лед, по крайней мере, тронулся», — подумал он.
Ло Цзи впервые в жизни увидел, как его мечта стала реальностью. Он полагал, что Гаранин всего лишь хвастался. Конечно, он мог найти потрясающее, нетронутое место, но оно определенно отличалось бы от придуманного им. Однако выйдя из вертолета, Ло Цзи будто ступил в мир своих грез. Далекие горные вершины, озеро, расстилающееся перед ним, покрытая травой равнина и лес за озером — все это располагалось точно так, как он обрисовал Гаранину. Он даже представить себе не мог столь идеального места. Каждая деталь словно бы явилась сюда прямиком из сказки. Воздух был чуть сладким, и даже солнце посылало сюда свои мягчайшие, тончайшие лучи с особой бережностью. Но самым восхитительным была небольшая усадьба у озера с виллой в центре. Кент, прибывший вместе с Ло Цзи, сказал, что дом был построен в середине девятнадцатого столетия, но выглядел он старше. Всемогущее время слило его с окружением.
— Не удивляйтесь. Иногда людям снятся места, которые существуют на самом деле, — заверил Кент.
— Здесь кто-нибудь живет? — спросил Ло Цзи.
— В радиусе пяти километров никого нет. А дальше встречаются небольшие поселки.
Ло Цзи предположил, что он находится в северной Европе, но уточнять не стал.
Кент провел его в дом. Едва войдя в просторную гостиную в европейском стиле, Ло Цзи сразу же углядел камин. Дрова были аккуратно сложены рядом и приятно пахли.
— Бывший хозяин дома приветствует вас. Он горд, что здесь будет жить Отвернувшийся.
Кент принялся рассказывать, что в усадьбе имеется больше подсобных помещений, чем было заказано. Конюшня на десять лошадей, поскольку добираться до гор лучше всего пешком или на лошади. Теннисный корт и поле для гольфа. Винный погреб. На озере — моторная лодка и несколько парусных. Дом только снаружи выглядел старинным; внутри он оказался полностью модернизированным. В каждой комнате был компьютер, Интернет и спутниковое телевидение. Кинозал с цифровым проектором. Вертолетная площадка, как заметил Ло Цзи по прибытии, явно была построена уже давно.
— У него водятся деньги.
— Не только деньги. Он не хочет раскрывать своего имени, но если бы я вам его назвал, то вы, вероятно, узнали бы его. Он подарил это имение ООН — а оно стоит дороже, чем подарок Рокфеллера. Скажу сразу, что вся земля и постройки принадлежат ООН. Вы здесь только живете. Но и вы кое-что получите. Уезжая, владелец сообщил, что личное имущество он забрал, а все, что осталось — ваше. Одни только эти картины стоят немалую сумму.
Кент провел Ло Цзи по дому и показал ему все комнаты. Ло Цзи отметил, что у бывшего владельца хороший вкус; он обставил каждую комнату в спокойном, но элегантном стиле. В библиотеке имелось немало старинных изданий на латыни. Картины были в основном модернистского стиля, но они смотрелись уместно в комнатах с богатой классической атмосферой. Он увидел, что среди картин не было пейзажей, что говорило о бывшем хозяине как об опытном ценителе искусства: вешать пейзажи в доме, стоящем посреди рая, было бы столь же бессмысленно, как доливать ведром воду в океан.
Вернувшись в гостиную, Ло Цзи уселся в восхитительно удобное кресло перед камином. Протянув руку, он нечаянно задел какой-то предмет. Поднял находку, рассмотрел. Это оказалась курительная трубка с длинным тонким чубуком, которую обеспеченные люди курили в доме. Он посмотрел на стену с пустыми полками и вообразил себе, что там стояло раньше.
Потом пришел Кент и представил нескольких людей: экономку, кухарку, шофера, конюха и шкипера. Все они работали и при прежнем хозяине. Когда они ушли, Кент познакомил его с одетым в гражданское подполковником — тот отвечал за охрану. Распрощавшись с офицером, Ло Цзи спросил Кента, где Ши Цян.
— Он сложил с себя обязанности по охране и, наверное, вернулся домой.
— Пускай он займет место этого подполковника. Думаю, он справится лучше.
— Мне тоже так кажется, но он не говорит по-английски. Ему будет сложно на этой должности.
— Тогда пришлите охранников-китайцев и замените ими тех, что уже здесь.
Кент согласился и вышел позвонить. Ло Цзи тоже покинул комнату; через ухоженный газон он прошел на причал, выдающийся далеко в озеро. Ухватившись за перила в конце причала, он долго смотрел на отражавшиеся в зеркале воды заснеженные горные вершины. Окруженный чистым воздухом и солнечным светом, он спросил себя: «И какое же значение имеет мир через четыре века по сравнению с жизнью сегодня?»
Наплевать на проект «Отвернувшиеся».
— Как попал сюда этот ублюдок? — тихо спросил ученый за терминалом.
— Отвернувшимся, разумеется, вход разрешен, — так же тихо ответил его сосед.
— Весьма непритязательно, не так ли? Я полагаю, вы разочарованы, господин президент, — обратился доктор Аллен, директор Лос-Аламосской национальной лаборатории, к Рей Диасу, проводя его вдоль рядов компьютерных терминалов.
— Я больше не президент, — резко ответил Рей Диас, рассматривая помещение.
— Это наш центр моделирования ядерного оружия. В Лос-Аламосе размещены четыре таких центра. В Ливерморской лаборатории находятся еще три.
Рей Диас заинтересовался двумя устройствами посложнее. Они были совсем новыми, с большими экранами и пультами управления, на которых располагалось множество мелких кнопок. Он направился к ним, чтобы посмотреть поближе, но Аллен остановил его:
— Это игровая консоль. На наших терминалах играть нельзя; поэтому мы поставили две консоли, чтобы люди могли поиграть в перерывах.
Рей Диас высмотрел еще два примечательных механизма. Оба были сложными, изготовленными из прозрачного материала; внутри кипела жидкость. Он опять попытался приблизиться. На этот раз Аллен улыбнулся и не остановил его.
— Вот это — увлажнитель воздуха. В Нью-Мексико сухой воздух. А это всего лишь кофеварка. Майк, налей кружечку мистеру Рей Диасу… Впрочем, не надо. Зайдем в мой кабинет, и я сварю вам чашку самого лучшего кофе.
Рей Диасу больше ничего не оставалось, как рассматривать большие черно-белые фотографии на стенах. Он узнал худого человека в шляпе, курящего трубку, — это был Оппенгеймер. Затем Аллен привлек его внимание к простым терминалам.
— Эти терминалы устарели, — заметил Рей Диас.
— Но за ними скрывается самый мощный компьютер в мире, выдающий тридцать петафлопсов.
К Аллену подошел инженер:
— Доктор, расчет по AD4453OG завершен.
— Превосходно.
Инженер понизил голос:
— Мы приостановили выдачу данных… — Он бросил взгляд на Рей Диаса.
— Продолжайте, — сказал Аллен и повернулся к Рей Диасу. — Видите, мы ничего не скрываем от Отвернувшихся.
Рей Диас услышал звук рвущейся бумаги и увидел, как люди за терминалами рвут бумагу в клочки. Подумав, что они уничтожают документы, он пробормотал:
— У вас что, даже шредера нет?
Но потом он заметил, что ученые рвут чистую бумагу. Наконец кто-то крикнул: «Готово!» Все радостно заголосили и подбросили клочки в воздух. И без того замусоренный пол стал окончательно похож на помойку.
— Это наша традиция. Когда взрывали первую атомную бомбу, доктор Ферми подбросил в воздух обрывки бумаги и точно рассчитал мощность взрыва по тому, как далеко их унесло взрывной волной. Сегодня мы делаем то же самое при каждом прогоне модели.
Рей Диас смахнул бумагу с головы и плеч:
— Вы моделируете атомные взрывы каждый день, но для вас это так же просто, как компьютерная игра. Для нас это не так. У нас нет суперкомпьютеров. Мы вынуждены проводить наши испытания в реальном мире. Мы всего лишь делаем то же самое, что и вы, но все шишки вечно валятся на тех, кто беднее.
— Мистер Рей Диас, политика здесь никого не интересует.
Рей Диас наклонился к терминалу, но увидел только бегущие цифры и динамические графики. Когда он нашел какое-то изображение, оно оказалось настолько абстрактным, что он ничего не понял. Он наклонился к другому терминалу; но физик, сидящий за ним, взглянул на Рей Диаса и сообщил:
— Господин президент, если вы ищете облако в форме гриба, то его здесь нет.
— Я не президент, — повторил Рей Диас, принимая кофе от Аллена.
— Тогда нам следует обсудить, чем мы можем быть вам полезны, — предложил Аллен.
— Сконструируйте мне атомную бомбу.
— Разумеется. В Лос-Аламосе занимаются физикой самых разных направлений, но я подозревал, что вы появились здесь именно по этой причине. Можно поподробнее? Какого типа? Какой мощности?
— СОП скоро пришлет вам подробные технические требования. Я лишь ознакомлю вас с основными параметрами. Требуется большая мощность — самая большая, какая только возможна. Нам нужна самая мощная бомба, какую только можно создать. Двести мегатонн — это абсолютный минимум.
Аллен удивленно посмотрел на собеседника, а затем задумался.
— Быстро мы с таким заказом не справимся.
— Разве у вас нет математических моделей?
— Есть, конечно. У нас есть модели для всего, начиная с артиллерийского снаряда мощностью в пятьсот тонн до бомбы в двадцать мегатонн, от нейтронной бомбы до бомбы электромагнитного импульса. Но вы требуете намного большей мощности — она более чем в десять раз превосходит самое крупное термоядерное устройство. Для такой бомбы потребуется новый инициатор, и новая внутренняя механика, отличающаяся от известных. Может даже понадобиться совершенно новая схема. У нас нет подходящей модели.
Они обсудили и другие научные проекты. Когда Рей Диас собрался уходить, Аллен спросил:
— Мистер Рей Диас, я знаю, что в вашем отделе при СОП работают лучшие физики. Я полагаю, они уже рассказывали вам об использовании ядерного оружия в космическом пространстве?
— Это не беда, если вы повторите то, что я уже знаю.