– Обидно, – недоморф уселся на подоконнике, стремительно уплетая снедь. – Наш первый день после каникул. Дубус и Ларак опять предложат пирушку устроить, корзинки с угощением прямо на дом доставят, а пойти некуда. На моей поляне помойка – хоть голодных духов вызывай!
– Чего-нибудь придумаем. – Кро, забрав свою корзину, уселся напротив, начал обед с котлет. – Может, здесь, в замке? Вон, посмотри на небо. Затягивает. Как бы дождем не кончилось.
– Здесь, что ли? Да тут втроем уже не развернуться!
В шкафу послышался мелкий дробный перестук. Битали метнулся к шкафу, открыл почтовую тетрадь. На первой странице появилась запись:
«Все в порядке сынок, скоро увидимся. Извини, что так вышло».
Кро с облегчением перевел дух и весело предложил:
– Может, в зале гендерных искусств?
– Ага! И сэра Ричарда Уоллеса в компанию пригласим.
Раздалось потрескивание, и прямо напротив Надодуха возникли Анита и Лилиан в скучной парусиновой форме колледжа. От неожиданности недоморф поперхнулся, вскочил:
– Вы уже здесь?
– Что значит «уже», милый? – рассмеялась Горамник, толкнув его в плечи. – Ты кого-то ждал?
– Мы с Битали пирушку вечером затеваем. Мысленно я уже там, – попытался оправдаться недоморф. – Вы, конечно, приглашены. Все остальные тоже. Да, Кро?
– Да, – юный маг потянулся за сыром.
– Ладно, тогда с тобой увидимся вечером, – снова толкнула нареченного Анита и развернулась: – Битали, ты знаешь, что Лилиан совершенно не умеет ходить сквозь стену? Я ее сегодня раз пять провела, но после обеда мы в разных аудиториях! Я на дальномирие иду, а она на зельеварение.
– И я на зельеварение! – встрепенулся Надодух, но стоило отличнице лишь полуобернуться, как он мгновенно осекся: – Но ей, конечно, лучше самой.
– Это я виноват, – признался потомок Темного Лорда. – Несколько раз порывался научить, и каждый раз что-то отвлекало.
Он немного подумал и отодвинул корзинку:
– Придется нагонять сейчас. Ты не против, Лилиан?
– Конечно, нет! – Она с готовностью протянула юноше руку.
Надодух и Анита промолчали. Они были явно не против остаться наедине.
Битали вытянул палочку и стукнул ею о подоконник, проваливаясь с девушкой в коридор. Здесь было сумрачно, костры и факела на гобеленах давали совсем немного света, а ковер с полной луной куда-то пропал. Битали отмерил несколько шагов, остановился напротив кабинета покойного профессора Налоби, вскинул палочку:
– Здесь стена тонкая, примерно в две ладони. По ту сторону – пустая комната. Концентрируешься на кончике своей палочки, на выдохе направляешь ее вперед, проталкиваешь, не останавливаясь, сквозь препятствие, пока она не окажется по ту сторону, а затем проскальзываешь следом. Так, словно это игла, а ты нить в ушке. Показывать не буду, ты это уже сотню раз видела. Теперь попробуй сама.
– Онберик! – воскликнула девушка, ударив в стену палочкой, и… С хрустом ее сломала!
– Сегодня день какой-то не тот, – покачал головой Битали. – Палочкам не везет. Вот, возьми мою. Силу применять не нужно, нужно прокалывать. Именно прокалывать, словно ткань тонким шилом. И не палочкой, а своей концентрацией. Попробуй еще раз.
– Онберик! – ткнула палочкой камень Лилиана, шагнула… и всем телом врезалась в стену. – Ой!
– Больно? – кинулся к ней Битали.
– Обидно, – потерла лоб девушка и прижалась ушибленным местом к холодной кладке.
– Кто-то идет, – чуть отступил юноша, вглядываясь в полутемный коридор.
Твердая поступь, двое семенящих позади слуг и далеко растекающийся аромат можжевельника. Еще до того, как в полумраке коридора удалось различить лицо ученика магического колледжа, Битали уже догадывался, кто это такой: Арно Дожар, сын графа Олафа Дожара собственной персоной. Чистенький, ухоженный, прилизанный, сумевший превратить в модельный костюм даже скучный парусиновый школьный комплект.
Впрочем, Битали у родовитого отпрыска гаронской ветви Дожаров симпатии тоже не вызывал и удостоился только презрительной усмешки:
– Наш буйный гусарчик, смотрю, мается бездельем? Ты выбрал не то место, серв, тут милостыню не подают!
– Тебе виднее, Арно, верю твоему опыту. Что с твоими волосами? Кошки обслюнявили?
– Насчет причесок ты бы лучше помолчал, звезда экрана, – замедлил шаг Дожар. – Девка, с которой ты гулял летом, такая уродина, что ею и ее прической даже собак можно до безумия довести…
– Ах ты подонок! – Битали рта не успел раскрыть, как Лилиан уже подскочила к графинчику и стремительно отвесила ему несколько пощечин: – Пиявка, дубина, негодяй! Сам ты урод!
И она, хлюпая носом, кинулась бежать по коридору.
– Да как ты… – Лайтен и Уловер, прислуживавшие графу, дернулись было за ней, однако сверкнувшие в руках Битали египетские ножи заставили молодых людей отпрыгнуть назад.
Арно Дожар тоже выхватил из боевого амулета меч, вытянув в сторону Кро.
– На этот раз я тебя точно убью, Дожар! – выдохнул Битали. – Ты зарвался. Требую, чтобы ты принес мадемуазель Лилиан извинения за нанесенное оскорбление, или тебе придется смыть его кровью! Ты принимаешь вызов?
– Оскорбление? – скривился юный граф. – Могу я узнать, что это за дама и в чем выражалось мое оскорбление?
– Это была Лилиан Хетф, воспитанница директора нашего колледжа. Профессор Бронте поручил ее этим летом моему попечению. Она одинока и выросла в отшельничестве, поэтому профессор поручил мне познакомить девушку с реалиями нашего мира и школьными правилами. Этим летом именно она была моей спутницей.
– Ифриты пяти камней! Как такое получилось? – опустил клинок Дожар. – Она и есть та самая «огненная дева», с которой ты сбежал из Гавра?
– Не понимаю, о чем ты? – мотнул головой Кро.
– Не прикидывайся! Ты отлично знаешь про фотографию из новостных каналов!
– Ты имеешь в виду ту забавную собеседницу, рядом с которой я посидел в ресторане?
– Тысяча ифритов! Как же я так промахнулся? – Граф с досадой рубанул мечом воздух и спрятал клинок в амулет. – Поединка не будет, гусар. Ты знаешь, Кро, я готов драться с тобой в любой момент и по любому поводу. Но я не стану сражаться за право оскорблять девушку. Обидеть женщину, даже невольно, это позор для дворянина. Я принесу твоей спутнице свои искренние извинения и постараюсь, чтобы она их приняла.
Битали покачал бемгишами и тоже убрал оружие.
– Поскольку мое невольное оскорбление было нанесено без свидетелей, мсье Кро, то я настаиваю, чтобы и извинения мои приносились тет-а-тет, – не преминул добавить оговорку графский отпрыск.
– Ты оскорбил ее при мне! – напомнил Кро.
– Я дворянин, Битали! Я умею признавать свои ошибки и отвечать за них в полной мере. Извинения будут принесены в твоем присутствии. Ты удовлетворен?
– Я буду удовлетворен, когда так решит Лилиан!
– Понимаю, – кивнул молодой граф. – И готов проверить, не изменился ли цвет твоей крови. Но тебе придется придумать другое требование для поединка. На извинения я согласен. Куда она побежала?
– В девкин корпус, наверное, – предположил Карл Уловер, наголову возвышаясь над своим хозяином. – Куда еще плакать прячутся? Картина нас туда не пустит. Запретное место.
– Тысяча ифритов… – недовольно пробормотал Арно Дожар. – Придется искать удобный случай. – Он подступил почти вплотную к Битали и коротко кивнул: – Я помню, извинения будут принесены в твоем присутствии. Мои сожаления, мсье.
Графский отпрыск быстрым шагом рванул дальше по коридору.
– Проклятые смертные! – покачал головой Кро, глядя ему вслед. – Один короткий ужин, и теперь всю оставшуюся жизнь оправдываться!
Дальномирие избрали в качестве своей специализации почти вдвое меньше учеников, нежели демонологию. И это включая девушку – Анита Горамник тоже решила потратить часть своего времени на постижение сложной теоретической дисциплины.
– Кажется, за предыдущие годы я успел вас изрядно напугать, – сделал задумчивый вывод одетый в новенький фрак профессор Омар ибн Аби Рабиа, прогуливаясь между столами в большой и оттого еще более пустынной аудитории. – Хорошо быть колдуном: заговор готовый нашептал – и ветра с травами за тебя всю работу сделают. Хорошо быть традиционником: заклинание нужное в книге нашел, в амулет тихим вечером прочитал – и пользуйся себе готовым, только силой подпитывать не забывай. Хорошо быть повелителем демонов. Духов подманил, подкормил – и повелевай ими, ровно рабами преданными. И только нам, магам школы дальномирия, приходится покорять не других существ, а самих себя, не повелевать, а самосовершенствоваться, всегда и постоянно развивая в себе волю, дисциплину мышления и концентрацию, концентрацию, концентрацию…
Араб тяжело вздохнул – словно не сам избрал свою стезю, а был принужден к ней угрозами и пытками.
– До сего дня мы не обращались к теоретической основе дальномирия, пользуясь лишь побочными эффектами сей науки для практических целей. Смотреть через зеркала в произвольные места, перемещать предметы, трансформировать их. Эта магия требовала концентрации и дисциплины, и давалась не всем. Те, кто не смог одолеть своей расхлябанности, отделились от нас, остались самые достойные. Для вас, драгоценные мои, настал час посвящения. Вы впервые узнаете основы дальномирия как науки.
Профессор взмахнул палочкой, около него что-то возникло и тут же рухнуло вниз, разлетевшись в пыль с легким музыкальным звоном.
– Ой! – остановился преподаватель. – Что это было, мсье Юсуфов?
– Стекляшка какая-то разбилась, – глянул на пол крупный чернобровый парень.
– Вот оно что… А это, мсье Батиас? – возле соседней парты рухнуло что-то другое.
– Мне кажется, хрустальный бокал, – ответил ученик. – Осколки крупные и вон как блестят.
– Это, мадемуазель Горамник? – метнул что-то к ногам девушки араб.
– Китайский стеклянный кувшин, профессор.
– Почему?
– Осколков слишком много – значит, не бокал или стакан. Многие осколки крупные, так что материал понятен. На больших о