– Уносится, профессор. Сразу, как только тело гибнет. Материальный носитель.
– Материальный носитель… – качнулась чуть вперед преподавательница, как бы принюхиваясь, коснулась щекой щеки ученика и спрыгнула со стола. – Мсье Дожар утверждает, что нашим отличием от всех прочих духов является наличие носителя. Интересно, почему?
– У духов слабая энергетика… – тихо произнес с задней парты Цивик, и Эления Клеотоу стремительно метнулась к нему:
– В чем это выражается?
– Они быстро разрушаются, не имея доступа к пище, либо даже имея доступ, но под сильным внешним воздействием. Свет, резкий ветер, даже громкий звук способны лишить его созданного в нашем мире облика. Именно поэтому демонов рекомендуется вызывать ночью и в спокойной обстановке. Не имея носителя, они не способны долго сохранять полученную силу и вынуждены немедленно расходовать ее при получении.
– Примеры, мсье Цивик, – провела пальцем ему под подбородком профессор. – Я хочу получить примеры.
– Голодные духи и домовые находятся на одном уровне развития. Но у домовых носитель есть, а у голодных духов нет. Поэтому голодные духи без пищи распадаются в считанные часы. Домовые же, в зависимости от личной упитанности, процветают в нашем мире веками, не боясь никаких внешних воздействий.
– Как мне понравился этот термин: «личная упитанность»… – наклонилась к самому лицу ученика Эления Клеотоу, и ее губы почти коснулись губ паренька. – Но ведь духи бессмертны. Как они способны распадаться?
– Ну, это… – сглотнул юноша. – Там типа облака… Туда все проваливается… В осколки…
Битали, в принципе, его понял. Цивик вспомнил урок дальномирия и пытался объяснить происходящее на показанном Омаром Рабиа примере… Но вот изложить свою мысль явно не мог.
– Вы мямля, мсье Цивик! – холодно констатировала преподавательница. – Остаетесь сегодня после уроков. Будете излагать материал лично, пока не научитесь собирать слова в предложения.
Эления Клеотоу выпрямилась, легкой походкой направилась к распятию:
– Пища есть главная проблема бестелесных духов. К ней они рвутся, за нее платят доверчивостью и исполнительностью. Без нее духи, демоны, нежить проваливается в небытие и пребывает там в инертном состоянии бесконечную вечность. Поэтому обратно в ничто они никогда не рвутся. Что это значит?
– Вторая потребность, – поднял руку Надодух. – Страх!
– Вы почти правы, мсье Сенусерт, на это нежелание можно воздействовать, добиваясь управляемости духа. Однако говорить насчет страха будет сильным преувеличением. Духи всплывают к нам из небытия на краткий миг и туда же проваливаются, утратив добытую силу. Посему небытия они ничуть не боятся. Просто им там не нравится. Как вам на уроках. Вы бы предпочли валяться на постели и есть пирожные. Но судьба гонит вас на занятие. Вам ко мне не хочется. Но вы ведь меня не боитесь?
Потомок Темного Лорда вспомнил свой урок у профессора Клеотоу и невольно передернул плечами, а меж лопаток поструился холодок.
– Вы что-то сказали, мсье Кро? – выстрелилась в него взглядом преподавательница.
– Им, наверное, жутко скучно там, в небытии.
– Скука есть одна из сильнейших страстей, мсье Кро, – согласилась Эления Клеотоу. – Однако это составляющая мышления уже высших духов. А демонов мы будем изучать только на восьмом курсе. Посему давайте вернемся к основам. Пища. Пища дарует всем нам силу. Пища дарует силу духам. Однако же духи всегда не прочь употребить силу в чистом, уже преобразованном виде, и данную их слабость можно использовать в амулетах, заманивая туда бестелесное существо и удерживая в состоянии сытости до нужного момента…
Всяких «если», «тогда» и «несмотря на» было довольно много – несколько страниц. Писал Битали лаконично, стараясь не столько запомнить, сколько понять – но картинка пока складывалась плохо. Каждое твердое утверждение Элении Клеотоу немедленно раздваивалось, потом каждая из оговорок еще раз, потом снова…
Духов можно кормить едой, но лучше – силой. Но лучше не силой – а органическим амулетом с силой. И тогда уж точно он станет преданным и послушным, но… Но не станет делать ничего, кроме того, что ему хочется!!! А хочется ему, конечно же, пищи, которую бестелесные духи могут усваивать – но не копить. Зато использовать по вашему приказу… Однако – исключительно по своему капризу.
– Мозги плавятся! – перелистывая конспект после урока, ткнул пальцами в виски Битали. – Интересно, этот суккуб нас учит или запутать пытается?
– Мсье Кро, можно позвать вас на пару слов?
С момента их первого знакомства Арно Дожар называл Битали только «гусаром» или «безродным сервом», и потому поначалу юноша даже не понял, что графский отпрыск обращается именно к нему.
– Я не подзываю, – по-своему воспринял его молчание лощеный дворянин. – Я приглашаю в коридор. Здесь слишком шумно.
– Хорошо, – захлопнув тетрадь, юный маг сунул ее под мышку и вслед за однокурсником прошел сквозь стену, мимоходом выпустив боевой амулет поверх одежды.
Однако ожидающий его графинчик воинственности не проявлял и особо не пыжился.
– Оставьте нас, – с царственной небрежностью взмахнул он рукой, и оба графских приспешника, угрюмый Лайтен и бледноглазый Карл Уловер, тут же отступили, ушли в сторону северного корпуса.
– Что теперь? – Битали прикрыл амулет тетрадью.
– Лилиан избегает меня, мсье Кро, – закинул руки за спину графинчик. – Не хочет разговаривать, отворачивается, уходит. Я честно пытался принести ей свои извинения, но мне не удается перемолвиться ни словом!
– Хорошая отговорка, Арно!
– Я дворянин, Кро! – сверкнули бешенством глаза холеного паренька. – Я потомственный граф Дожар, и я всегда выполняю свои обещания! Если ты еще хоть раз отпустишь подобные намеки, то клянусь, я насажу тебя на меч, как глупого ночного мотылька!
– Ты позвал меня, чтобы вызвать на поединок?
– Я позвал тебя, чтобы обратиться с просьбой! – зло прошипел графинчик.
– Хорошее начало, – криво усмехнулся Битали и убрал тетрадь обратно под мышку, открывая боевой амулет.
– Но ведь свое обещание я давал тебе, Битали, и по твоему требованию, – все же понизил тон юноша. – Так помоги мне его сдержать! Сделай так, чтобы твоя Лилиан меня выслушала. И тогда я прямо при тебе добьюсь ее прощения.
– Так вот чего ты хочешь… – Потомок Темного Лорда ненадолго задумался. – Пожалуй, это не так уж и сложно. Помнишь то место, где ты обозвал ее уродиной? Я постараюсь привести ее туда через четверть часа и крепко удержать.
– Благодарю, Битали, – кивнул Арно Дожар.
Графский отпрыск отправился вслед за слугами, а Кро, вздохнув, повернул к женскому укрытию.
Все девушки и девочки в колледже маркиза де Гуяка проживали не просто в корпусе – они обитали в картине, под защитой суровой статс-дамы. По слухам, это была гувернантка молодого профессора Бронте и замучила подопечного так, что после смерти директор заключил ее бессмертную душу в портрет и повесил блюсти честь девушек.
Нужно отдать должное: сеньорита Долорес Ксиргу была сурова, неумолима и требовательна к этикету. Причем – своему, древнеиспанскому.
Имея некоторый опыт, Битали по пути навел на тетрадь морок, обратив в шляпу с пером, и еще за десять шагов до картины начал кланяться, шаркать ногами и взмахивать тетрадью, словно подметая ею пол:
– Не будет ли так любезна глубокоуважаемая сеньора снизойти к мольбе преданного своего слуги?
– Поднимитесь, идальго, – дрогнули руки на поясе женщины, облаченной в зеленом платье с широкой воздушной юбкой до самого пола и с пышным воротником-жабо. – Чего вы желаете от моей милости?
– Умоляю вас, сеньора, призовите сюда сеньориту Лилиан, урожденную Хетф!
– Я узнаю, здесь ли она, идальго. Извольте подождать.
Руки женщины вернулись на прежнее место, и она замерла.
Битали облегченно перевел дух – на этот раз получилось уломать суровую даму с первой попытки. Он прошелся по комнате, заставленной высокими пышными цветами. Неправдоподобно пышными – ибо со светом здесь, как и везде в замке, было не очень.
– Привет, Кро! – подскочив сзади, крепко обняла его Лилиан. – Соскучился?
– Как вы себя ведете, сеньорита?! – немедленно возмутился портрет. – Что за бесстыдство!
– Пойдем, – увлек девушку за собой Битали. – Не стоит раздражать эту мегеру. Она ведь еще и директору настучит, с нее станется.
– О чем?
– Да, в общем-то, ни о чем, – замедлил шаг молодой человек. – Эта зараза всех так запугала, от собственной тени шарахаемся. Страшно подумать, как при жизни детей гоняла!
– Куда мы идем?
– Надодух выстругал тебе палочку, – раскрыв тетрадь, достал белую указку Битали. – Она из акации, гибкая. Так просто не сломаешь.
– Здорово! Надо его поблагодарить.
– Как-нибудь потом. Сейчас он занят, все свободное время на поляне своей проводит. Чистит от зарослей. Ага… Ну, вот мы и на месте, – миновав сфинкса, замедлил шаг юноша. – Дай палочку, я сперва сам попробую. Онберик!
Битали без труда прошел сквозь стену, вернулся обратно, вернул главное оружие колдуна спутнице:
– Держи! Помнишь, как заклинание работает? Сосредотачиваешь силу и взгляд на кончике палочки, на выдохе направляешь ее вперед, проталкиваешь, не останавливаясь, пока она не окажется по ту сторону, а затем проскальзываешь в пробоину всем телом.
Лилиан вдохнула, выдохнула, опять набрала в легкие побольше воздуха:
– Онберик!!!
Палочка ткнулась в камень.
– Кричать незачем, милая леди, – покачал головой Кро. – Тут главное не громкость, а концентрация, подкрепленная желаем действовать. Попробуй еще.
– Онберик! А-а-а, проклятая стена!
– Не сила, Лилиан, не громкость! Стену прокалывает твоя воля, собранная на острие палочки. Вот, смотри: онберик, онберик! – Он прошел туда-сюда и, вернувшись, обнаружил в коридоре молодого Арно Дожара, блещущего прилизанными и залакированными волосами.
Ожесточенная девушка визитера не замечала, хмуро целясь в светлую полоску раствора меж валунов. Графинчику пришлось ее окликнуть: