Разум Луиса похолодел от ужаса при виде этого волкоподобного существа, при виде Беатрис, раненой, истекающей кровью.
– Сними камень, – повторил Элиф.
– Что ты хочешь сделать?
– Перевести тебя по мосту из света.
– Почему меня?
– Потому что тебе нет места в истории богов. Ты не бог, ты не проклят, ты не чудовище. Ты человек, и твоя нить все еще прядется.
Беатрис умирала, и Луис не мог представить свою жизнь без нее. Луис снял с шеи камень, и Элиф затащил его под воду.
Глава пятьдесят втораяДрево с кровавыми корнями
Луис упал, провалился сквозь воду, сквозь воздух, сквозь темноту, пронзенную лучами света, сквозь дерево, сделанное из света, опутанное нитями света.
Озеро над ним вытянулось в полую башню со сверкающим серебристым диском наверху, и нити, на которых висел он сам, разматывались вниз от трех клубков.
– Я падаю.
– Ты падаешь.
Как только он снял камень, его захлестнула волна – да, здесь была вода, но еще и голоса и видения, непонятные эмоции: страх, злость, любовь и ненависть. Необычные слова рождались в мозгу в попытке описать новые чувства. Одно напоминало кошачье мурчанье, он едва ли смог бы его произнести, однако ему вспомнился монастырский кот, который обычно дремал целыми днями и о котором аббат в шутку говорил, что он посмеивается у всех за спиной. Другое было подобно ощущению, какое испытывает перед началом битвы воин: сухость в горле и окаменевшие мышцы живота. И третье: непреходящая грусть, негодование, с каким старик воспринимает свое немощное тело.
Он все падал и падал.
– Где я?
– В источнике судьбы, где норны разматывают клубки человеческих жизней.
Рядом с ним оказалась бледная девочка лет тринадцати на вид, кожа у нее была почти белая, глаза сгнили. У него изо рта вырывались пузыри, и Луис догадался, что, как ни странно, они с девочкой находятся под водой. Он падал, да, но падал вверх.
Сначала он был у основания громадного дерева и теперь летел вверх между его корнями, которые походили на подножье горы, массивные, скорее каменные, чем древесные.
Мимо него в темноте проносилось что-то, какие-то лица из света, создания из света.
Его переворачивало вверх тормашками, но он все равно поднимался к звездам, которые рассыпались над головой, словно огни костров несметного войска. Наверху, между ветвями и листьями, и вообще повсюду, был свет, изливался из него самого, изливался из божества, летевшего рядом с ним.
В ушах шумело, ветки трещали и ломались. От сильного удара он едва не лишился сознания. И оказался на очень необычном речном берегу. Река струилась вдоль тропинки и мимо развалин стены.
– Что это за корабль? – Перед ним стоял драккар, сделанный, как ему показалось, из тысяч маленьких лепестков, блеклых, как кость.
На носу корабля стоял человек, высокий, белокожий, с копной ярко-рыжих волос. Луис точно помнил, что встречал его во дворце. Только здесь он был одет не для дворца. На голове у него запеклась кровь, а сам он был завернут в плащ из белых ястребиных перьев.
– Это Нагльфар, – сказала девочка.
– Что это такое?
– Корабль.
Он кивком указал на высокого белокожего мужчину.
– А это кто такой?
– Бог. Князь лжи. Враг смерти.
– Как это лжец может быть врагом смерти? Ложь порождает смерть.
– А как можно быть смертным, если не лгать самому себе? Вы же почему-то все уверены, что будете жить вечно, – произнес бог, оборачиваясь к Луису.
– Поехали с нами, – предложила девочка.
– Куда?
– В царство смерти.
– Для чего?
– Сам увидишь.
В сознании Луиса возникло нечто обширное и прекрасное, бескрайний небосвод, усеянный звездами. Он послушно поднялся за девочкой по сходням на борт корабля.
– Из чего сделан этот корабль?
– Из ногтей мертвецов, – ответил бог. – И гребут мертвецы.
На веслах сидела команда викингов, и все внимательно смотрели на бога.
Прислонившись к мачте, сидела женщина, она тоже была рыжеволосая, красивая, но половина ее лица была изуродована страшным ожогом. Здесь же был и начальник священных покоев. Он сидел на корме, сгорбившись, с пустым взглядом, и походил на безумца.
– Это корабль утопленников? – уточнил Луис.
– Разве ты утонул? – спросил бог.
– Полагаю, я в водах источника.
– Что за город стоит над этим источником?
– Константинополь.
– Какое божество покровительствует городу?
– Геката.
– Она богиня чего?
– Ворот и порогов, луны и ночной тьмы.
– Значит, ты на пороге, – ответил бог.
– Воды хотели смерти.
– Люди, которые говорят так, думают, будто знают больше богов. Воды хотят, чтобы им предложили смерть. Но они не всегда принимают подношение.
– Что это за лес? Ты ведь архангел Михаил? – заговорил начальник священных покоев. – Это Иордан, а я упал к подножью древа жизни, которое видел Енох.
– Здесь меня зовут не Михаилом, – заявил бог.
– Тогда как?
– У меня есть имя под каждое настроение.
– И какое настроение у тебя сегодня?
– Мрачное, как и всегда.
– Какое же имя подходит под него?
– Локи, – ответил бог.
Луна светила ярко, но вдалеке собирались темные тучи, освещенные снизу огнем. И река выглядела весьма странно: сияющая дорога из белого света.
– Я знаю тебя, – сказал Луис. – Ты дьявол, а это все ад.
– И ты оказался здесь со мной. Кто же тогда ты?
– Один из проклятых.
– Справедливо?
– Не знаю. Быть проклятым означает просто быть проклятым, ибо проклинает Бог.
– А я говорю тебе, что это несправедливо. Что ты сделал плохого? Полюбил женщину, женщину, которую отметил печатью смерти дух куда более темный, чем я.
– Этой женщины нет здесь, – сказал Луис. – Потому я и знаю, что это ад. Я видел, как она умирает. Я… – Он не смог сдержаться и закрыл лицо руками, чтобы не показывать своих слез. – Простите, – проговорил он. – Мужчины не плачут.
– О, еще как плачут, – заверил Локи. – Они рыдают, они скулят, они зовут мамочек, когда из горла у них вырываются кровавые пузыри. В их слезах тонет весь напускной героизм, и они наконец-то понимают, как прекрасно провести всю жизнь за плугом или с неводом, они понимают, что те, кого они убивали, такие же люди, как и они. Какой ничтожной кажется гордость, когда лежишь с копьем в брюхе.
Корабль тронулся с места. На веслах сидели Болли Болисон, Вандрад, другие викинги – те люди, которые пошли с ним в Нумеру.
– Истребленные сыны возвращаются к богу-падальщику, жадному до крови. Мы должны пройти по мосту из света, – сказал Локи.
Драккар скользил по течению реки под отливающей металлом луной.
– Я умер, – сказал Луис. – Без нее я желаю только смерти. Забвения.
– Ну и ну, не много же ты просишь! Забвение, что ценится выше золота и драгоценностей, что позволяет сделаться бесчувственным, как камень! Боги даруют подобное сокровище лишь единицам из тех, кто просит о нем.
– Я прошу, – сказал Луис.
– Я знаю, – сказал Локи. – Ты ведь явился сюда, чтобы найти смерть. Повелителя смерти.
Луис не мог сказать, как долго они шли по реке. Ему показалось, что целую вечность. Неделю? Много лет? В лунном свете его руки сделались какими-то удивительно красивыми, изящно очерченными. Творение Господа, мысленно заключил он. Творение Господа.
Корабль замедлил ход и пристал к берегу. Ночь стояла безветренная, и деревья сияли в лунном свете, такие же неподвижные, как те деревья из серебра, сделанные кузнецами и установленные в императорском дворце. Драккар причалил у развалин стены, Болли Болисон выпрыгнул на берег, чтобы обвязать вокруг пня канат.
– Вперед, – сказал бог, – за светом, за светом, что не укажет путь, но высветит все темные углы.
Луис сошел на речной берег. Ночь была прохладная, однако не лишенная приятности, лес источал ароматы и казался живым от жужжания насекомых и уханья сов.
На развалинах стены он увидел одинокую маленькую лампу, в которой горел огонек, остальные рядом с ней были потухшими и холодными. Пламя казалось слабым. Луис коснулся его и увидел: Беатрис в морозном лесу, ее лошадь исходит паром в свете восходящего солнца; Беатрис, обнаженная, в постели рядом с ним; она на носу торгового судна, привезшего их в Константинополь, и синие воды Эгейского моря отражаются в ее глазах, делая их бирюзовыми. Тепло огня было словно тепло ее прикосновения, шум ветра в лесу был подобен звуку ее голоса, а луна висела над ним, будто глаз Бога, оценивавшего, достоин ли он называть Беатрис своей женой.
– Мертвые не ждут, – сказал с корабля бледнокожий бог. – Сделай то, что необходимо, то, что требуется.
Луис взял со стены другую лампу. Она была мокрая, поэтому он вытер фитиль о свою одежду и наклонил, чтобы он пропитался маслом. Затем он зажег его от единственной горящей лампы. Огонек занялся не сразу, несколько раз гас, но затем запылал.
– Это моя лампа, – сказал Луис, отступая от стены.
– Однако же ты не взял ее, чтобы осветить путь.
– На что она мне?
– А для чего вообще нужна лампа? Разгонять темноту.
Осторожно неся лампу перед собой, Луис вернулся на борт драккара, корабль отчалил от берега и заскользил дальше. Сначала Луис думал, что они возвращаются в Константинополь, потому что на небе клубились черные тучи, и огни вспыхивали и мерцали вдалеке.
Берег исчез. Залитая лунным светом река перестала быть белой, три потока света – красный, золотистый и голубой – заиграли под килем их корабля, яркие лучи пронизывали рангоут и паруса. Луис вытянул руки, глядя, как лучи струятся между пальцами.
– Где это мы?
– На Биврёсте.
– Но что это?
– Мост, соединяющий земли людей с землями богов. Радуга из трех цветов.
– И мы поплывем на корабле по мосту?
– По-твоему, это чудеснее, чем ходить по мосту из света?
– Женщины у источника прядут свет.
– Они прядут всё. Все мы всего лишь то, что они спряли.