Глава шестая
Трупы повешенных щедро усеивали одинокое дерево. Многие висели не один день и были уже изрядно изъедены воронами, но были и совсем свежие.
Невдалеке застучали копыта, и сытые вороны нехотя поднялись с ветвей. Отряд наемников поравнялся с деревом, но никто из воинов не удостоил его и взгляда. Уже который год продолжалась война, и висельники встречались едва ли не чаще живых людей.
— Эй, Гамбино, глянь-ка! — воскликнул кто-то.
Командир отряда, могучего сложения воин с резкими, точно вырубленными из камня чертами лица, нехотя повернул голову. Под одним из тел, судя по всему, принадлежавшего некогда нищенке, белело тельце новорожденного.
— О, черт! — вскинул бровь Гамбино.
— Похоже, он родился сразу после того, как его мать повесили, — сказал один из наемников. — Вон и пуповина болтается!
Из обоза неожиданно выскочила молодая женщина и, перепрыгивая через многочисленные лужи, кинулась к ребенку. Упала прямо в грязь и прижала к себе ребенка.
— Эй, Сесиль?! — недоуменно воскликнул Гамбино.
— Что это с ней?
— Она сошла с ума после выкидыша, — пробормотал наемник. — Это был твой ребенок, Гамбино?
— Откуда мне знать? — сердито отозвался Гамбино.
Он подъехал к женщине.
— Сис? Долго ты еще будешь здесь сидеть? Да брось его наконец, он уже умер!
Он дернул ее за руку, и ребенок упал прямо в лужу. И тотчас громко заревел, словно пытаясь возразить Гамбино.
— Живой? — удивился Гамбино. — Этот мальчишка еще живой?
Сесиль закричала и, вырвавшись из рук Гамбино, вновь подхватила
ребенка.
— Сис, — негромко позвал Гамбино.
Но женщина не слушала его. Обняв мальчика, она забралась в свою повозку.
— Что ты делаешь, Сесиль?! — зароптали наемники.
— Ладно, оставьте ее! — бросил Гамбино. — Пусть делает, что хочет.
— Но, Гамбино… Это плохая примета. Подобрать в таком месте ребенка…
— Да вы что, парни, никак боитесь чего-то?
— Нет, но…
— Пусть повозится с ребенком, он все равно скоро помрет, а Сесиль может станет получше!
Он подстегнул коня и выехал вперед. Но за его спиной наемники еще долго шептались и качали головами.
— Крепись, Сесиль! — монахиня вытерла пот с лица умирающей женщины.
Монахиня повернулась к другой женщине, помогавшей ухаживать за
больной.
— А где Гамбино?
— Наверное, снова штурмует замок, — пожала та плечами. — Это очень плохо… Его женщина умирает, а он…
— Ты бы лучше заткнулась…
Заметив трехлетнего мальчишку, застывшего у входа в палатку, монахиня прикрикнула:
— Убирайся отсюда, Гатс! Это очень плохая болезнь, если ты заразишься, то тоже умрешь!
— Гатс! — позвала мальчика Сесиль.
Гатс стиснул зубы. Лицо Сесиль после болезни сделалось уродливым, так что она походила на какого-то монстра. Но он пересилил страх и шагнул к ней.
— Гатс… — прошептала она, глаза ее закрылись. — Гатс…
У стен замка кипел ожесточенный бой. В первых рядах бился Гамбино, за его спиной с трудом удерживал в руках тяжелое копье шестилетний Гатс.
— Передай мне копье, Гатс! — крикнул Гамбино. — Быстрее, черт тебя дери!
Получив копье, Гамбино ловко выбил из седла налетевшего вражеского всадника, и убитый рухнул прямо на Гатса. Из разорванного живота вывалились еще дымящиеся внутренности, и мальчик закричал от ужаса.
И тотчас получил сильный тычок тупым концом копья от Гамбино. Из разбитого носа хлынула кровь.
— Какого черта ты так долго возился? — заорал на него Гамбино. — Ты хочешь, чтобы я сдох? И кто тогда будет тебя кормить, ты подумал? Если умру я, то сдохнешь и ты!
Гатс вытер кровь и исподлобья посмотрел на приемного отца.
— Какого демона ты так на меня смотришь? — сдвинул брови Гамбино. — Если тебе так уж хреново, иди вперед и сражайся вместе со всеми!
Гамбино подхватил арбалет и пробурчал:
— Не к добру Сесиль тебя подобрала, не к добру…
Утром следующего дня, перед завтраком, Гамбино учил Гатса сражаться. Мальчик с трудом держал в руках обычный меч, лишь немногим уступавший по размеру мечу Гамбино. Стиснув челюсти, Гатс, однако же, пытался наносить удары.
— Это все, на что ты способен? — после очередного удара уронил Гамбино. Гатс ударил еще, на этот раз Гамбино не стал парировать. Он просто
сдвинулся чуть в сторону и встретил мальчика ударом колена. Гатс упал на землю, обхватив живот.
— Мы ведь тут не потанцевать собрались, — бросил улыбающийся Гамбино.
— Гамбино, кончай, ему только шесть лет! — крикнул кто-то из наемников.
— И что теперь? Хочешь, чтобы я кормил его задарма всю жизнь? — отозвался Гамбино. — Мы, между прочим, наемники!
— Тогда ему не мешало бы подобрать меч поменьше! — предложил наемник.
— У нас нет оружия для детей! — отрезал Гамбино.
Отдышавшийся Гатс вновь атаковал. Со всех сторон послышались
одобрительные крики. А потом… Никто не успел понять, как это случилось. Просто они в очередной раз скрестили мечи, а затем Гамбино отшатнулся с окровавленной щекой.
— Ах, ты ублюдок! — взревел Гамбино и ударил наотмашь.
Гатс отдернулся, но кончик меча задел его по носу. Мальчик рухнул, зажимая ручьем хлестнувшую кровь.
— Эй, Гамбино, успокойся, — закричали наемники. — Он же еще ребенок! Гатса подхватили и унесли в палатку к лекарю, а Гамбино осторожно
пощупал рану и зло сплюнул.
Гатс лежал в палатке с перевязанным носом. Ему было очень плохо и больно. Лицо горело, а залитый кровью нос затруднял дыхание. Но больше всего его ранили ненароком подслушанные слова наемников.
— Не к добру подобрала его Сесиль, — сказал один. — Это плохая примета. Лучше бы он умер тогда…
— Возможно, Сесиль и умерла из-за него… — пробормотал второй.
Гатс с трудом поднялся и приволок к себе в постель меч. В обнимку с
мечом спалось гораздо спокойнее.
— Девяносто восемь, девяносто девять, сто!
Гатс отложил меч и присел на корягу. По лицу стекали реки пота, руки отваливались, на ладонях вздувались кровавые мозоли. Но Гатс не собирался на этом останавливаться. И не только потому, что хотел стать взрослым как можно быстрее. Ему нравилось махать мечом. Именно в такие минуты ему не нужно было ни о чем думать и ни о чем переживать. Именно в такие минуты в его душе воцарялся настоящий мир и покой.
Из-за пригорка показался Гамбино.
— Что-то ты долго ходишь за водой, — проворчал он.
Гатс нахмурился и едва успел поймать брошенную ему баночку с мазью.
— Это лекарство, — бросил Гамбино. — Помогает при твоих ранах…
Он развернулся и двинулся прочь.
— Гамбино… — растерянно позвал его Гатс.
— Чего еще тебе?
— Спасибо, — шмыгнув носом, сказал Гатс.
— Не забудь приготовить завтрак, — буркнул на прощание Гамбино. Открыв баночку, мальчик задумчиво смазал все еще саднивший нос.
Поступок Гамбино был настолько неожиданным, что Гатс долго еще терялся в догадках.
Ворота замка рухнули и Гамбино вскинул руку.
— За работу, парни! Давайте-ка посмотрим, кто сегодня разбогатеет! Среди изготовившихся к атаке наемников находился и взволнованный
Гатс. Это было его первое сражение и он не собирался ударить в грязь лицом.
— Не слишком увлекайся, — донесся до него голос знакомого наемника. — Если тебя убьют ты уж точно ничего не заработаешь!
— Эй, Гатс! — окликнул мальчика Гамбино. — Это твой первый бой. Сражайся в полную силу!
Отряд бросился в бой. Три года изнуряющих тренировок не прошли даром. Схватившись с вражеским воином, Гатс несколько секунд бился, ничуть ему не уступая. Но затем…
Руки девятилетнего мальчика оказались всего лишь руками мальчика. Противник, взъярившись, что какой-то малец еще сопротивляется, усилил натиск. Его меч ударил в голову мальчика, Гатс отшатнулся и с криком
полетел на землю. С головы Гатса сорвало шлем, его оглушило, но каким-то чудом Гатс удержал в руках меч. И даже исхитрился ударить перед собой.
Он так и не понял, что произошло. То ли разъяренный воин не удержался на ногах, то ли отчаянный удар Гатса оказался невероятно точным. Так или иначе, но его клинок угодил точно под край шлема, и воин замертво рухнул на землю.
Но Гатс не успел обрадоваться своей первой победе и первому убитому врагу. За спиной взметнулся кистень с двумя шипованными шарами и Гатс покатился по земле. От перелома позвоночника его спас только панцирь. Но кистень вновь взлетел в воздух и Гатс закричал от страха.
Но удар так и не последовал. Из горла воина вылез окровавленный клинок, тело рухнуло и показался Гамбино.
— Гамбино… — прошептал Гатс.
— Следи за спиной. Это не учебный бой. Если сразил одного, это не повод предаваться мечтам. А теперь вперед!
Гатс взмахнул мечом и решительно бросился вслед за Гамбино.
В тот же вечер Гатс получил свои первые деньги. И немедленно бросился к Гамбино. Как обычно, тот встретил мальчика не очень-то приветливо.
— Что тебе надо?
Гатс протянул ему мешочек с деньгами. Усмехнувшись, Гамбино вытряхнул себе на ладонь все деньги и лишь одну монету бросил Гатсу.
— В следующий раз работай лучше! — сказал Гамбино и повернулся к своей палатке.
— Хорошо, Гамбино! — звонко закричал Гатс.
Оглянувшись, Гамбино с удивлением разглядел непривычно счастливое лицо Гатса.
Было уже довольно поздно, когда в палатку кто-то вошел. Гатс еще не спал. В этот день случилось так много, что мальчика немного лихорадило.
— Кто здесь?
Лунный свет окатил вошедшего и Гатс увидел мощного, поперек себя шире мужчину.
— Донован? — удивился Гатс. — Что ты здесь делаешь?
На мясистом лице Донована проступила неприятная улыбка и Гатс испуганно метнулся за мечом. Но наемник оказался быстрее. Он мгновенно скрутил мальчика и перевернул его на живот. Рот Гатса захлестнула грязная тряпка.
— Не сопротивляйся, будет только хуже, — сообщил Донован. — Но ты не бойся. Я не собираюсь тебя убивать. Просто полежи спокойно пару минут… Успокойся, это ведь обычное дело среди солдат.
Ощутив жаркое дыхание на своем затылке, Гатс отчаянно рванулся и ударил Донована локтем в лицо. Тот охнул, а Гатс снова прыгнул к мечу. И снова не успел. Нога Донована отшвырнула его далеко в сторону.
Гатс ударился о походный сундучок и застонал от боли. А затем ладонь Донована стиснула ему горло.
— Не дергайся, малец. Я заплатил за эту ночь Гамбино три серебряных монеты!
Эти слова парализовали волю Гатса. Он больше не сопротивлялся.
Ранним утром Гатс выбрался из палатки с мечом в руках. Гамбино уже не спал.
— Эй, Гатс, — позвал он. — Приготовь нам завтрак, и для лошадей тоже… Ты чего молчишь? Собрался тренироваться в такую рань?
Гатс молчал, зыркая исподлобья глазами, наконец отвел взгляд.
— Прости, Гамбино, я приготовлю еду чуть попозже, а пока я пойду потренируюсь с кем-нибудь…
— Давай, только побыстрее там…
Гамбино развернулся и Гатс какое-то время буравил его спину напряженным взглядом. Может быть Донован соврал? Может быть Гамбино ничего не знал?..
— Гамбино…
— Ну что еще?
Мальчик судорожно сглотнул.
— Ничего…
Гатс вдруг со страхом понял, что боится об этом спрашивать. Возможно, он вообще не хотел знать правды. Когда Гамбино ушел, мальчик скрипнул зубами, взмахнул мечом и стоявшая рядом бочка развалилась на части, заливая землю водой.
Через несколько дней их отряд попал в лесу в засаду. Наемники довольно быстро перестроились и перешли в контратаку. В первых рядах сражался и Донован. Его боевой топор поднимался и опускался, не зная усталости. Его могучие удары крушили доспехи с той же легкостью как человеческую плоть. Он был яростен и неудержим в бою, так что мало кто осмеливался преградить ему путь.
Его остановил арбалетный болт. Пробив сзади доспех, стальное жало застряло в его груди. Донован покачнулся в седле, но его могучее тело было не так-то просто убить.
Донован развернулся, готовый растерзать любого, и глаза его поползли на лоб. Он увидел Гатса. Не отрывая от Донована сосредоточенного взгляда, мальчишка вновь вскинул арбалет и следующий болт влетел наемнику в удивленно раскрытый рот.
Донован мешком повалился на землю, но он еще был жив. Его взгляд с ужасом остановился на подходившем мальчике. Гатс коснулся его лица лезвием меча.
— Скажи мне еще раз! — вспыхнули яростью глаза мальчика. — Кто продал тебе меня? Ну же, отвечай!
— Г… Гам…
Донован не успел договорить. Клинок Гатса пробил ему голову насквозь.
В тот же день при штурме очередного замка рядом с Гамбино разорвалось пушечное ядро и ему оторвало левую ногу. Но, несмотря на большую потерю крови, он выжил.
Вечером Гатс сидел у постели Гамбино. Тот был без сознания и не мог слышать, о чем шептались у входа в палатку наемники. Зато их отлично слышал Гатс.
— Он выжил в стольких битвах… Но теперь, думаю, это была его последняя битва, — сказал один из них.
— Да. Нам пора выбирать нового командира, — кивнул второй.
Гатс смотрел на недвижимое лицо Гамбино и никак не мог понять, какие же чувства он испытывает к этому человеку. К этому обычно хладнокровному, гордому и насмешливому человеку. Человеку, который всегда смотрел на Гатса сверху вниз.
— Подожди… — прошептал Гамбино и приподнял руку. — Подожди меня… Не умирай, Сис… Я уже иду…
Гатс прижал его руку к себе.
— Гамбино… — прошептал он, глаза его влажно блеснули.
В одиннадцать лет Гатс был уже опытным воином, так что мало кто удивился, когда в одном из сражений ему удалось сразить командира вражеского отряда. В тот же вечер он молнией кинулся к Гамбино. Тот сидел в кресле, лаская приблудившуюся собаку.
— Гамбино! Посмотри! Я убил их командира, посмотри сколько мне дали денег!
Гамбино взвесил в руке увесистый мешочек.
— Хм, думаю, на выпивку и девочек мне хватит… И еще на мясо… Для моей собаки!
В глазах Гамбино сверкнул гнев и, подхватив костыль, он ударил Гатса.
— И побыстрее давай! Иди и купи ей мяса!
— Хорошо, я пойду прямо сейчас, — пробормотал Гатс, вытирая с лица кровь.
Едва Гатс скрылся из вида, Гамбино пинком отшвырнул собаку. Сидевшие неподалеку наемники озабочено переглянулись.
— Что творится последнее время с Гамбино? — пробормотал один.
— Возможно, было бы лучше избавиться от него, — уронил второй.
Они говорили вполголоса, но Гамбино услышал.
— Что ты сказал? — рявкнул он, хватаясь за меч. — Ну-ка подойди сюда и повтори то, что ты только что сказал!
Наемники побелели.
— Гамбино, это была шутка!
— Шутка? Может быть, вы хотели меня прирезать в шутку? Ну что ж, вы оба можете прийти ко мне в любое время! — Гамбино махнул мечом в их сторону. — Или вы трусите? Трусите сразиться даже с таким калекой как я? Тогда заткните свои большие вонючие пасти!
Гатс остервенело рубил мечом дерево возле своей палатки. У его ног валялись рассыпанные деньги. Устав, он лег спать, но сна не было ни в одном глазу. Снаружи шумел дождь, грохотал гром, а Гатс все ворочался и ворочался, безуспешно пытаясь выкинуть из головы сегодняшнее происшествие.
Ему нужно было думать о том, как выжить завтра. О том, как сразить как можно больше врагов, чтобы заработать еще больше денег. Но его мысли то и дело возвращались к Гамбино.
Он так долго о нем думал, что почти не удивился, когда очередная молния высветила в его палатке фигуру Гамбино. В руке он сжимал меч. Ничего не говоря, Гамбино обрушил клинок на Гатса, тот едва успел выскочить из постели.
— Гамбино, что ты делаешь? — вскрикнул Гатс. — Ты пьян?
— Я допустил ошибку! — злобно выдохнул Гамбино. — Я позволил тебе остаться с нами, и вот что со мной случилось! Я надеялся, что ты сдохнешь! Но ты оказался живучей тварью. А потом умерла Сесиль. А я стал калекой. И я не могу больше работать! Так ответь мне — почему ты это сделал со мной? За что ты мне мстишь? Что я тебе сделал?.. Ты сын Дьявола! Ты был проклят и ты принес нам одни несчастья!
— Гамбино!..
— Лучше бы ты умер! Одиннадцать лет назад. Прямо под трупом твоей матери.
Гамбино вновь ударил и Гатс был вынужден схватить свой меч. Он заблокировал следующий удар, но его отшвырнуло в сторону.
— Я кое-что скажу тебе! — ухмыльнулся Гамбино. — Помнишь ночь после твоей первой битвы? Я продал тебя Доновану за три серебряных монеты!
— Ты продал меня? Но почему? — прошептал Гатс.
— Потому что ты мне противен! Потому что это ты убил Сесиль!
— Почему? — продолжал шептать Гатс.
Гамбино снова атаковал, но на этот раз Гатс не стал ни убегать, ни блокировать. Он просто по привычке уклонился и машинально ткнул вперед мечом. И угодил Гамбино точно в шею.
— Ты… убил… Сис… — просипел он и рухнул прямо на мальчика. Случайно задетый светильник опрокинулся, и огонь быстро побежал по
одеялу, а вскоре занялась и палатка. Но Гатс ничего не заметил. Расширенными до предела глазами он смотрел только на лежавшего перед ним в луже крови человека.
— Гамбино… — шептал он. — Как же это… Гамбино…
Заметив разгорающийся огонь, в шатер ворвались несколько наемников. То, что они увидели, заставило их на время забыть о пожаре.
— Гатс… Ты… — выдавил один из них. — Это ты убил его? Отвечай!! Наемник угрожающе взмахнул мечом. Он не собирался убивать или
калечить Гатса, но мальчик машинально отбил и его клинок чиркнул по плечу наемника. И тотчас за мечи схватились остальные.
— Ублюдок!!
— Подождите… — вскрикнул Гатс, приходя в себя.
Но его уже никто не слушал. Он чудом отбил удар одного, уклонился от второго и бросился к лошадям.
На пожар сбегались наемники со всего лагеря.
— На нас напали? — кричали они, звеня оружием. — Что случилось?
— Гамбино убит, — раненый Гатсом наемник обвел товарищей налитыми кровью глазами. — Проклятый ублюдок Гатс убил его!
— Не может быть!!!
— Я не лгу. Гамбино воспитал его как собственного сына, а он вот так расплатился с ним… Он хладнокровно убил собственного отца!
— Но почему? Последние годы он заботился о Гамбино…
— Он убил одного из нас! Мы должны поймать его и повесить!
— А ведь я говорил! Не нужно было нам подбирать его тогда, одиннадцать лет назад! Этот ребенок проклятый и он приносит одни только несчастья!
Наемники бросились седлать лошадей. Гатс не успел далеко уйти. Вдогонку выстрелили арбалеты, мальчик вывалился из седла и скатился по крутому склону. Застыв на краю обрыва, наемники некоторое время вглядывались вниз, однако разглядеть что-либо в такую темень было невозможно.
— Ты попал в него?
— Уверен. Даже если я только его ранил, он наверняка переломал себе все кости, пока падал. Ему не выжить. Возвращаемся… Несчастный Гамбино…
Гатс долго лежал у подножия холма. Дождь все шел и шел, но Гатс почти не чувствовал холода. Все его тело горело как в лихорадке. Только когда дождь закончился и рассеялись тучи, только когда в небе показалась луна, Гатс наконец поднялся.
Скривившись, он выправил выбитый палец. Осторожно ощупал ребра, судя по всему, два-три было сломано. Но ничего более серьезного он не повредил. Застрявший в плече арбалетный болт трогать не стал. Кровотечение остановилось, и он не хотел вызвать его снова.
Волоча за собой меч, Гатс побрел куда глаза глядят. Он брел до тех пор, пока его не окружила стая волков. Мальчик не ощутил никакого страха. Только смерть могла избавить его от боли и страданий. И Гатс был готов умереть.
Но он не умел умирать безропотно. Когда волки набросились, в воздухе замелькал его меч. Он рубил их с яростью и ненавистью. Так, как будто это они были виноваты в его бедах.
Когда погибли вожак и лучшие бойцы стаи, остальные волки бежали, поджав хвосты. Только тогда сознание покинуло Гатса, а утром его подобрали проходившие мимо наемники из другого отряда.