Не хочу больше видеть все это, не хочу снова испытывать те эмоции, что изводили мужчину, не давая ему покоя до тех пор, пока он не погиб. Не хочу! Это слишком больно, слишком мучительно – сжигать себя ненавистью изнутри, чувствовать каждый день, как боль от утраты родного существа не дает успокоиться израненному сердцу.
И ведь я прекрасно понимаю, что это за чувства – сама пережила их, думая, что моя мама умерла, и всему виной тот, кого я и по сей день ненавижу и презираю. И именно эти эмоции не дают мне смириться со своей участью: они каждый день придают мне сил, чтобы бороться.
Видимо, с Ратхаром было то же самое: он не смирился с потерей отца до тех пор, пока не погиб, пока не решился на отчаянный поступок – месть предводителю Арахсшарсцев.
Возможно, и моя душа исцелится, когда перестанет биться в груди гнилое сердце Дакхара, когда его жалкая жизнь прервется навечно!
Да, было бы неплохо. Я устала страдать и бояться. Очень устала.
Медленно, но неуклонно погружаясь из полудремы в крепкий сон, я почувствовала, как из головы выветриваются все мысли, как стирается из памяти увиденное о Ратхаре, а вслед за этим и мои собственные чувства и эмоции.
И почему у меня такое ощущение, что эти воспоминания еще сыграют со мной злую шутку?
– Завтра к вечеру прибудем во дворец Оэра, – резюмировал Хангаар, спешиваясь с коня и растирая затекшие мышцы спины.
– Нет, – нахмурился Рат-Ар, сидя на своем гнедом жеребце и держа поводья в одной руке. – Нам нужно поспешить.
– Почему? – удивленно спросил своего друга воин, оборачиваясь в нему лицом. Красив и статен: волосы, словно вороново крыло, отливают синевой и достают до плеч, но сейчас перевязаны маленьким кожаным ремешком на затылке; высокий лоб, правую бровь рассекает шрам, полученный им в бою, темно-карие глаза, прямой благородный нос, тонкая сверху, но чуть пухлая снизу губа, квадратный подбородок; а когда мужчина улыбается, то на левой щеке появляется небольшая ямочка, которая придает ему особый шарм, и от которой так млеют женщины, стоит им только увидеть ее; мощная мускулистая шея плавно перетекает в широкие плечи, а они, в свою очередь, – в мощную грудную клетку, которая стала такой благодаря постоянным сражениям и тренировкам.
– Не могу понять, – Рат-Ар сильнее сжал поводья в руке, чуть наклоняясь вперед и прижимая другую руку к шее коня. – Что-то… Не пойму…
– С тобой все в порядке? – обеспокоено спросил друга Хангаар, подходя ближе.
– Не знаю, мне… – вдруг почти прохрипел он, резким движением руки срывая с себя маску. – Мне… нечем… дышать…
Он хватал ртом воздух, но было такое ощущение, что тот не попадает в его легкие. Рат-Ара начала бить крупная дрожь, и он стал заваливаться набок. Благо, Хангаар его вовремя подхватил.
– Рат. Рат!
Мужчина осторожно спустил Рат-Ара с коня и уложил на траву, пытаясь при этом ослабить застежку на темном плаще.
– Дыши, друг, дыши. Не смей мне тут концы отдать. Слышишь? Не смей!
Рат-Ар содрогался всем телом, пытаясь сделать вдох; глаза его впали, а лицо резко посерело.
– Черт! – выругался воин и начал срывать верхнюю одежду с Повелителя Арахсшарсцев, чтобы дать доступ кислороду, но это не помогло.
Вдруг Рат-Ар затих, сделав только один глубокий судорожный вдох. Тело безвольно обмякло.
– Твою ж… Воды, живо! – скомандовал Хангаар остальным воинам, которые только молча наблюдали, понимая, что если не справится Хангаар, то они и подавно не смогут помочь. Его приказ тут же был выполнен, и перед мужчиной появилась небольшая фляжка, наполненная водой. – Ты держись, Рат, главное – держись.
Открутив пробку на горлышке, он что-то тихо произнес над фляжкой, отчего вода в ней слегка замерцала голубоватым светом, а затем мужчина тоненькой струйкой начал вливать живительную влагу в рот Рат-Ара. Но тот даже не шелохнулся.
– Да пей же! – воскликнул Хан, придерживая голову друга так, чтобы тот ненароком не захлебнулся. – Ну давай же, Рат. Не вздумай умирать! Даже и не помышляй об этом, иначе, клянусь Бездной, я отправлюсь за тобой в саму Преисподнюю и как следует тебе там накостыляю, – попытался пошутить мужчина, нервно хохотнув. – Ну же, друг, давай, приди в себя.
Но мужчина безмолвствовал. Хангаар закрыл фляжку и отдал тому воину, что принес ее.
– Рат, ты должен жить, слышишь? Ты обязан! – мужчина тихо говорил эти слова, укладывая голову друга себе на колени, и теперь, придерживая ее уже обеими руками, слегка надавил на височную область. – Ты наш Повелитель, ты объединил нас, дал надежду на будущее, пришел в тот час, когда, казалось, уже все потеряно и ждать помощи неоткуда. Ты стал мне лучшим другом, да что там другом – братом! Поэтому я сделаю все, лишь бы хоть как-то помочь тебе.
Все воины, что сейчас стали свидетелями произнесенных слов, дружно кивнули, подтверждая слова своего командира. Да, Рат-Ар – их предводитель, он тот, кто подарил надежду. Он тот, кто никогда не бросит друга в беде и всегда придет на выручку остальным. Он настоящий лидер. И каждый воин, что находился здесь сейчас, отправится за ним прямиком в саму Бездну, если потребуется.
Хангаар начал что-то беззвучно нашептывать, прикрыв глаза, а из его рук, словно тоненький ручеек, потянулись голубоватые нити, прикасаясь к вискам Рат-Ара.
Жизнь. Он вливал в друга часть своих жизненных сил, лишь бы только не дать ему погибнуть, лишь бы спасти своего названного брата. Прошло, наверное, минут десять, но ничего не происходило – Рат все так же был безмолвен и тих, а глаза его оставались закрытыми, даже, казалось, дыхание пропало. Хан убрал руки от головы мужчины, сокрушенно опустив голову вниз.
– Неужели… – словно не веря в происходящее, осипшим голосом пробормотал один из воинов, – … он… он покинул нас?
Хангаар покачал головой и неопределенно пожал плечами.
– Не знаю, я уже ничего не понимаю. Ведь он… он не должен был… – но договорить он не смог: горло сжал спазм, не позволяя больше проронить ни звука, а грудь сдавило так, словно ее зажали в раскаленные тиски. Еще немного, и боль заполнит его изнутри, еще чуть-чуть, и он обезумеет от горя, еще самую малость, и…
– Хреновый из тебя лекарь, если ты не можешь определить, что твой пациент жив, – тихо прошептал Рат, приоткрывая глаза, и через силу улыбнулся другу.
– Идиот, – беззлобно хмыкнул Хан, приподнимая Рат-Ара. – Ты хоть представляешь, как напугал нас?
– Не думал, что самые свирепые и сильные Арахсшарские воины могут превратиться в столь впечатлительных барышень, – улыбнулся Рат, поднимаясь с земли. Силы стали стремительно возвращаться к нему. И уже через пару минут он уверенно держался на ногах.
– А сам-то, – хохотнул Хан, поднимаясь вслед за другом, – вон, в обморок грохнулся, а мне тебя в чувство пришлось приводить.
– Не воины, а самые настоящие бабы! – пошутил Рат-Ар, чем рассмешил весь свой небольшой отряд, который, казалось, был напряжен до предела, теперь же это самое напряжение стало спадать. Рат-Ар одним молниеносным движением запрыгнул в седло. – Ладно, хватит зубоскалить, нужно срочно выдвигаться.
Хангаар нахмурился, протягивая другу плащ и рубаху, которые пришлось с него снять, и Рат приняв одежду, снова натянул ее на себя.
– К чему такая спешка? – голос Хана приобрел стальные нотки, но, тем не менее, он тоже запрыгнул в седло.
– Кое-что произошло, поэтому будем гнать лошадей во весь опор, чтобы поскорее оказаться во дворце Дакхара, – ответил Рат-Ар и ударил ногами по бокам жеребца, срываясь с места в галоп. Все воины последовали за ним.
Очнулась я от резкого запаха, ударившего мне в нос. Кое-как разлепив глаза, сначала попыталась понять, где нахожусь, но обстановка была мне совершенно незнакома: мрачные черные стены – первое, что бросилось в глаза; абсолютное отсутствие солнечного света, как и почти во всем дворце, заменяло искусственное освещение – слегка приглушенные огни бледно-голубого цвета под потолком, тоже черным; фактически в самом углу находилось огромное зеркало в черной, словно покрытой лаком, оправе, по другую сторону от него – большой шкаф с полочками, на которых разместилось огромное количество книг: от внушительных фолиантов, до тоненьких брошюр. Интересно было бы узнать, что в них находится, хоть и сомневаюсь, что у меня получилось бы их прочесть. Да уж, мрачноватая обстановочка. А вот после…
Боковым зрением я заметила чуть уловимое движение по левую сторону от меня и повернула голову в этом направлении. Рядом с кроватью стоял Дакхар и держал небольшой прозрачный пузырек с какой-то черной жидкостью, которую, наверное, он мне и подсунул под нос. "Да что ж это у него все черное-то? – мысленно спросила я у самой себя. – У него что, фетиш такой, что ли?"
Мужчина внимательно наблюдал за мной, прищурив свой хищный взгляд; на губах играло подобие улыбки. Почему подобие? Да потому, что это больше смахивало на оскал очень довольного зверя, который, наконец-то, получил желанную добычу. Мне даже не по себе стало от этой улыбки, и я поежилась. И вот только сейчас заметила, что лежу на кровати… Абсолютно голая! Дернулась, чтобы прикрыть наготу, и в ужасе осознала, что руки привязаны тонкими лентами к столбикам у изголовья кровати.
– Не дергайся, а то больно будет запястьям, – спокойно произнес этот… Да у меня даже слов не было, чтобы хоть как-то охарактеризовать этого ублюдка! Он. Меня. Раздел. И. Связал! – Ты же не хочешь испытать боль, да, Ирина? – Дакхар повернулся ко мне спиной и немного прошел вглубь комнаты, чтобы поставить этот злосчастный пузырек с черной жидкостью на столик, который я только сейчас заметила. – Хотя знаешь, больно тебе все-таки сегодня будет, но извини, с этим уж я ничего поделать не смогу.
Мужчина повернулся и вновь направился в мою сторону.
А я… Да мне так страшно было, что я не то, чтобы двинуться не могла, у меня не был сил даже на то, чтобы вымолвить хоть слово, словно меня всю парализовало. Страх, смятение, паника, ужас – все отразилось на моем лице. Хотелось кричать, но горло словно сдавила чья-то невидимая рука; хотелось высвободиться, но от малейшей попытки узлы на запястьях затягивались только сильнее, причиняя тем самым боль; хотелось реветь от бессилия, но гордость не позволяла. Все равно этого ужасного мужчину невозможно было чем-либо пр