ой вершине дерева осмотрелся - высота захватывала и восхищала, но открывающийся вид не понравился. Место, где воин стал шаманом, не проглядывалось, пришлось присесть и передохнуть, а то мышцы предательски ослабли и тряслись. Быстро зафиксировав себя веревкой, Схаш Уури провалился в сон, словно упал в темную яму. Поспал, как воин на передовой, несколько минут. Затерянный в бесконечности листвы и переплетении ветвей, дернулся и проснулся. Протер глаза и развязал узлы страховки, при этом довольно ухмыляясь, подумав: «О, как же хорошо, никто не приказывает, никто не издевается, и я хозяин своего времени».
Перекусив немного вяленым мясом, щедро сдобренным пряными цветками секхои, он бодро двинулся вперед, балансируя на ветках, переходя от дерева к дереву, все дальше и дальше, пока перед ним не раскинулся вид на скалу пришельцев и войско хозяина запада, со всех сторон окружившее ее. Уури поднялся на три яруса выше и решил - вот оно, самое лучшее место, вид отличный и много мелкой растительности, создающей уютное ощущение защищенности. Здесь он решил устроить полное гнездо охотника верхнего леса, ведь здесь придется скрываться минимум три восхода Черного Главаря.
Уури трудился с толикой грусти, каждый узел, каждая стяжка напоминала ему отца, и вместе с тем он был рад, его лапы все помнили, значит, навыки племени не погибли. Временами он поглядывал на скалу - судя по всему, до столкновения оставалось совсем немного. Схаша едва не скрутило от непонятного чувства, он видел, как готовилась к последнему своему бою эта одинокая четверка, в их позах совершенно не чувствовалось страха, и это завораживало. Вдруг шаман поймал себя на мысли, что больше всего на свете хотел бы оказаться рядом с этими нереально смелыми существами. Завязывая последний узел, Уури сначала не понял, что произошло, - ему показалось, что мир треснул, и он, лес, небо - все разлетелось на кусочки. Сильная боль от удара о на совесть связанную сеть слегка привела в чувство, а намертво вцепившись в веревки, он справился и с временной потерей ориентации. Гиганта пригнуло, будто травинку. В голове тревожно билось: «Это все, столько раз предсказанный конец мира наступил». Но болтанка вдруг прекратилась, и Уури по-детски засмеялся, он оказался в сказочном месте, в плотном облаке светящихся лепестков секхои, по поветриям северных гурдов это великое счастье, на него обратили внимание и прямо сейчас смотрели великие предки.
Когда завесу из лепестков угнал строптивый ветер, шаман увидел невозможное - храбрецы были еще живы, а спасший его из рабства великий шаман устроил неслыханное: он вызвал на поверхность жаркую кровь земли, уничтожив при этом тысячи и тысячи. Уури даже не помнил, когда из его глаз капали слезы, он быстро достал самое дорогое, что у него было, - пирамидку благовоний увещевания предков, вещь еще из той жизни, когда его селение жило. Охотник быстро зажег ее прямо на ладони и протянул в сторону битвы, исступленно шепча:
- Смотрите, предки, как умирают наши враги, смотрите, великие.
Дымящаяся пирамидка жгла ладонь, но Уури д не обращал на это внимания. Он видел все: как великий шаман превратился в легендарного повелителя неба, и как он был страшен в битве, как на его призыв из облаков падали другие повелители неба, легко обратившие непобедимую армию в бегство, разрубив хозяина запада как букашку. Лапа шамана пылала от боли, а он плакал и смеялся, твердя как полоумный:
- Смотрите, предки, смотрите.
Пирамидка потухла, благовония развеялись, Уури подул на лапу, понимая, что этот знак останется с ним навсегда, и посмотрел на звездное небо. Ожог на ладони был очень похож на эти небесные цветы. Охотник понял, что это знак свыше.
- Я буду служить повелителю неба, я умру за него, - твердо решил схаш Уури.
«С чем же я приду к господину? Я не могу просто так, с пустыми лапами явиться к великому».
- Давай, давай же, думай, тупая башка, - твердил он, как больной в горячке, при этом северный гурд, спрятавшийся на дереве, отвешивал себе увесистые оплеухи. Он верил, что бывший Схаш Уури, правая рука Великого Шамана, точно знал, как должен повести себя сраженный хозяин запада после такого унизительного поражения. Он-то точно должен ведать, что эта тварь сделает после возрождения. Уури безжалостно дубасил себя. Пока в какой-то момент добровольного самоистязания вдруг отчетливо не понял, что нужно делать... От осознания победы радость захлестнула его с головой, и он едва не заорал во все горло, вовремя обхватив пасть двумя лапами. Ему пришлось даже укусить себя, чтобы как-то сбить это упоительное состояние. Подобного всплеска эмоций он за собой не помнил.
«Меняюсь», - подумал охотник-шаман, вышедший за добычей, быстро спускающийся с гостеприимного секхоя.
Он добежал до столицы часа за три, но это время показалось несколькими мгновениями. Уури был не один в своих устремлениях, таких бегунов, как он, было полно, бойцы хозяина запада неслись, только пятки сверкали, так что на схаша никто не обращал внимания. На границе поселений, окружающих столицу, он стал забирать влево, обходя город стороной, на это ушло почти втрое больше времени, и вот его первый пункт назначения - огромный поселок добытчиков Дак-Дык. Здесь, ближе к лесу, селились охотники, травники, проводники, заготовители бревен и множество других мастеровых, снабжающих огромный город всем, что может дать или отобрать Великий лес. Здесь, как Схаш помнил, работал ближайший общественный портал.
Уури отдышался в кустах, привел себя в порядок и вышел на мощеную кольцевую дорогу, двинулся размеренным, вальяжным шагом.
На входе в большой портал, обложенный по периметру старыми, истерзанными белой камнеломкой мегалитами, сидел портальный сборщик. Высохший старик, устроившийся на стертой почти до основания каменной лавке, выглядел как живой мертвец.
- Куда собрался, северянин? - проскрипел он, зыркнув выцветшими глазами.
- Северные Врата, - коротко ответил Уури, доставая деньги.
- Десять беленьких, - будто жизнь выдохнув, сказал старик, протягивая немощную руку.
- А вы там от жадности не лопнете, откуда такой ценник? - неподдельно возмутился Уури. Мертвец откашлялся и выдал язвительно, хитро прищурившись:
- Дык перегруз сегодня в городских порталах, северянин, - было заметно, что он любил поговорить попусту - скучно тут ему. Уури развел лапами.
- Чего-то столпотворения я не отмечаю, пусто у тебя, старик.
Портальщик осклабился, по-стариковски дергая обтянутым дряблой кожей острым кадыком.
- Дык у меня завсегда свободно, говорю, перегруз, а значит, давай установленные серебрушки, мое дело маленькое, они, - и он значимо ткнул пальцем вверх, - назначают, я собираю, понимаешь ли. Впрочем, у тебя есть выбор, северянин, шагай пешком, за два восхода Главаря, может, и дойдешь до городской стены.
Уури скривился, ухмыльнувшись.
- Так бы и сказал, что хозяину, - шаман, повторив жест служащего портала, указал пальцем в небо, - этому все мало, подавится ведь когда-нибудь или уже...
На этом Уури замолчал, спохватившись, что сболтнул лишнее, а старик будто удивительным образом оживился и, даже как-то помолодев, спросил, сурово посмотрев, словно отец или наставник:
- Видел?
- Видел, - признался северянин, оглядываясь и раздумывая, - а может, прикончить это чучело, обтянутое кожей, - удивляясь, как это он выболтал столько всего, ведь раньше такого за собой не замечал. Рука непроизвольно потянулась к оружию. Высохший заметил, хмыкнул и спокойно выдал:
- Не нужно в меня тыкать сталью, сынок, у тя и без меня полно работы, да и дела твои не терпят отлагательств, ступай куда нать, оплаты с тебя не возьму, понравился ты мне. Ступай, портал уже настроен на Северные Врата.
Хоть убей, Уури не почувствовал подвоха в словах этого гурда и стал подниматься по стесанным подошвами сандалий ступеням. Он уже почти вошел в портал, когда услышал:
- Как он сдох?
Уури не преминул ответить:
- Хозяин неба когтем развалил его надвое, как хултун крысу-падальщика.
Сработал портал, но переносимый в последнее мгновение услышал довольный смех старика.
Вышедший у Северных Врат оглянулся, на горизонте высились белые шапки Ледяных гор, где-то за ними была его родина. Уури закрыл глаза, глубоко вдохнул прохладный воздух, тень севера чувствовалась даже здесь. В голове пронеслось: «Надо бы присмотреться к этому старому портальщику, он может быть полезным: многое знает, многое умеет и, похоже, также «обожает» хозяина запада».
Широкий северный тракт был полон народа, в столицу спешили купцы, ремесленники, разные подозрительные типы, а также такие, как он, благородные сыны и дочери знатных северян, ищущие славу, службу и доход.
Уури развернулся и пошел в город, вливаясь в общий поток, здесь он почувствовал себя спокойней. Пройдя через огромные распахнутые ворота в метр толщиной, он подошел за пропуском к артефакту-раздатчику, кинул в одну из череды больших емкостей, скрепленных в ряд, серебрушку, и на левой скуле родинкой появилось зеленое миниатюрное изображение Северных Врат - знак легального прохода в столицу. Когда шаман проходил городскую охрану, - целую сотню дуболомов, подпирающих стену, будто их ноги не держали, - едва не заржал. Раскормленные, будто на убой, воины с огромными животами и бесконечно скучающими мордами его позабавили.
«И почему я раньше этого не замечал?»
Ожиревшая охрана лишь поверхностно пренебрежительно глянула: разрешение есть, да и ладно - проходи, шевелись, не интересен, что можно взять с очередного нищего с севера, прибывшего покорять столицу мира?
Охотник двинулся по гулкому туннелю почти в строю с другими спешащими в город.
«Грум, грум, грум», - грохотало в темном проходе от шагов, и наконец показался край подземного перехода, Уури вырвался на простор, на площадь Встреч.
Шум, ритм, запахи бескрайнего города подхватывали сразу, казалось, что это огромная река закрутила охотника как соринку в своих водоворотах и понесла куда-то в непроглядные дали. Народу на площади было как рыбы на нересте, сильные горлом глашатаи орали каждый на свой лад, зазывалы вторили, тут же торговцы, нищие, проститутки и всякие темные личности предлагали, просили, обольщали, пугали, требовали, пытались обокрасть. Уури знал, как себя вести: челюсть вперед, злобное выражение лица, правая рука на ручке кинжала, и сразу желающих потеребить, остановить и втянуть в разговор стало на порядок меньше, верней, совсем не стало.