Когда «Горбунок» пошёл на взлёт, Аня поднялась повыше и ухватилась за трап покрепче. Главное — не сорваться при взлёте. Момент, когда она перекрыла ежу доступ к энергии и появилась во плоти, она и сама не заметила.
А потом самолёт оторвался от земли, трясти перестало, и стойка начала подниматься. Только сейчас принцесса с ужасом поняла, что места ей в нише остаётся чуть побольше, чем в чемодане. В последний момент она успела подтянуть ноги почти к подбородку.
Щёлкнули замки, и створки ниши полностью закрылись.
ㅤ
ㅤ
Василий Фёдорович Фирсов проводил взглядом взлетающий «Горбунок» и повернулся к своему коллеге из Тайной Канцелярии.
— Ну что, Семён Аркадьевич, — обратился он к одноглазому менталисту, — пора и нам…
Фирсов осёкся на полуслове. Его взгляд заметался по площадке, выискивая знакомую фигуру.
— А где Её Высочество? — спросил он, нахмурившись.
— В машину же пошла… — начал Семён Аркадьевич, но тут же замолчал, прикрыв единственный глаз. — Эмм… Я её не чувствую, её нет в машине. И вообще поблизости!
Они переглянулись, и Фирсов почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— У вас там вазелина не осталось? — спросил он у водителя грузовичка, который доставил «заказы» Чернова.
— Что погрузили, то привёз, — развёл руками тот.
— Жене своей будешь объяснять, что она чокнутая, понял? — окрысился менталист, прочитав его мысли.
— Простите, — сбледнул водитель и поспешил юркнуть в кабину.
А Семён Аркадьевич принялся оглядывать людей поблизости, задерживая на каждом взгляд на пару секунд.
— Никто ничего не видел. Обнялась с Черновым и рогатой, села в машину, больше не выходила, — тут его взгляд остановился на начальнике. — Василий Фёдорович, у вас её номер есть?
— Чёрт, — ругнулся Фирсов. — Конечно, есть.
Он достал телефон и набрал номер принцессы Анны. После нескольких гудков включилась голосовая почта.
— Не отвечает, — покачал он головой. — Пошли осмотрим территорию.
Они обежали всю стояночную площадку, потом ангар, потом разошлись широким кругом, заглянули в каждый угол. У менталиста от слишком частого использования дара уже круги перед глазами пошли, но он держался, и продолжал залезать в голову каждого встречного.
Принцессы Анны не было нигде.
Вернувшись к машине, Фирсов выгнал на улицу недоумевающего водителя и включил запись с камер кругового обзора.
— Вот, смотри, — показал он одноглазому. — Садится в машину… и всё. Больше не выходит.
— Я её не чувствую, — повторил менталист. — Как будто её здесь вообще нет.
Фирсов побледнел.
— Нам конец, — прошептал он. — Если с ней что-то случилось, Император нас живьём закопает.
— Может, она в самолёте? — предположил Семён Аркадьевич. — У них с Черновым явно что-то есть, может, с ним улетела?
Они бросились к диспетчерской вышке. Запыхавшийся Фирсов ворвался в помещение.
— Разворачивайте самолёт! — крикнул он.
Диспетчер удивленно поднял бровь:
— А что такое?
— У нас принцесса пропала, похоже, в самолёте, — выпалил граф, не подумав.
Диспетчер, не сразу сообразив, что перед ним высокопоставленные сотрудники Тайной канцелярии, расхохотался.
— Где? Верхом, что ли? Это же истребитель, там лётчику с пассажиром вдвоём места только поссать, а вы туда ещё одного пассажира воткнули! Там сейчас даже пёрнуть негде! Не смешите!
Фирсов повернулся к Семёну Аркадьевичу. Тот прикрыл глаз, сосредотачиваясь, и через секунду кивнул.
— Этот человек считает нас идиотами, но он верит в то, что говорит.
— Да я сам чувствую, что не брешет, — вздохнул Фирсов. — Но куда же она делась?
Они помчались в службу безопасности. Следующий час прошёл в лихорадочном просмотре записей с камер наблюдения. Но сколько они ни всматривались, Анна как сквозь землю провалилась.
— Василий Фёдорович! — вдруг воскликнул Семён Аркадьевич. — Мы с вами в багажник-то не заглянули!
— А что там? — удивился граф.
— Да она туда свой доспех закинула и меч! Вдруг это имеет какое-то значение?
Они выбежали на улицу и бросились к машине. Фирсов дрожащими руками открыл багажник.
Внутри лежали платье принцессы, туфельки, куртка и… лифчик.
Фирсов и Семён медленно повернулись друг к другу. В глазах обоих читался неприкрытый ужас.
— Нам пи**а, — произнесли они в унисон.
ㅤ
ㅤ
Вот ведь…
Хитрожопая жопа! Тавтология, но иначе Её Высочество Анну Голицыну никак не назовёшь. Сныкалась где-то там, где не особо можно ныкаться, и думает, что я не вижу. Ну а я что? Я не при делах.
Я в этой ситуации обманутая жертва.
Ну а если серьёзно, то-о-о-о… Хочет лететь — пускай себе летит, внуку барона неволить монаршью особу не с руки. Но и с отцом в таком случае пускай объясняется сама.
— Сильно не поднимайтесь, — попросил я лётчика.
— Что такое, Артём Кириллович? — отозвался тот.
— Нештатная ситуация, — хохотнул я.
Ну не говорить же ему, что у нас на борту заяц!
Лётчик и правда сперва решил, что это шутка, но потом решил всё же перестраховаться.
— Артём Кириллович, о любой нештатной ситуации на борту я обязан сообщать, — начал он.
— НЕ НАДО, — остановил я его, добавив на всякий случай дар Тёмной. — И Я ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛ.
— Как скажете, Ваше Благородие! Но я всё равно не могу не подняться наверх! Эшелон же мне руководитель полёта назначает.
— Ну скажи, что кабина не герметична! — предложил я.
— Тогда нам полёт прекратят, — покачал головой лётчик. — На малой высоте нам до заправки в Иркутске топлива не хватит, да и лететь дольше. Мы ж не так просто на больших высотах летаем! Мы или поднимаемся, или садимся.
— Ладно, тогда дай мне пару минут хотя бы, — попросил я.
И отправил пару паучков конопатить паутиной отсек шасси. Благо ещё в чёрном разломе натренировался призывать тварюшек «за стенкой», через тени.
Когда паучок закончил, я кивнул лётчику:
— Достаточно, можешь подниматься.
А сам повернулся в кресле, насколько позволили ремни, и строго посмотрел на Ариэль. Строго и долго, так что взгляд случайным не воспримешь никак. Всё-таки бабоньки спелись за время построения казармы, и вроде как даже дружбу дружат. И мне принципиально важно знать, в курсе рогатая или не в курсе.
Ариэль под взглядом поёрзала, попробовала спрятать глазки. Где-то там в этой красивой рогатой головке затаилась вина, — я это чувствовал! — однако полного понимания ситуации в глазах не было. И это я тоже чувствовал…
Однако на всякий случай продолжил буравить её взглядом.
— Чего? — наконец не выдержала она.
— Ничего, — очень многозначительно ответил я и продолжил.
И снова молчание. Но недолгое. Сдалась Ариэль меньше чем через минуту.
— Ладно! Ну извини! Извини, что не спросила разрешения! Я понимаю, что твоё личное пространство — это твоё личное пространство! — затараторила инферна, от волнения перейдя на родной язык. — Просто я же у себя в комнате не живу, туда же Нага перебралась, вот я и подумала — зачем ходить туда-сюда-обратно по десять раз на дню, а у тебя всё равно больше половины гардероба свободна, вот я и…
— Погоди, — тормознул я рогатую. — Ты сейчас вообще про что?
— Про мои вещи у тебя в комнате.
— А-а-а-а… — дошло до меня. — А про Аню, которая прямо сейчас прячется вон там, прямо у тебя за спиной? Про это ты ничего не знаешь?
Какое-то время рогатой понадобилось на то, чтобы переварить услышанное.
— Аня здесь⁉ — вытаращила на меня глаза инферна, когда до неё дошёл смысл моего вопроса. — Прямо вот тут⁉
— Ну да, — ответил я.
— А что она там делает⁉
— Разыскивает приключения на задницу, конечно.
— О… А… И, — инферна начала перебирать гласные, которые что в русском, что в инфернском идентичны. — И что мы будем делать?
— Я ничего, — ухмыльнулся я. — А вот ты, если беспокоишься за подругу, можешь понемногу подогревать нишу, в которой она прячется. Там всё-таки холодина минус сорок, а то и больше.
— Да, — кивнула Ариэль. — Да, конечно.
— Только осторожно! — предупредил я. — Не хватало ещё истребитель поджечь.
Дальше летели молча.
В целом, мы проделывали точно тот же путь, что и… когда оно было-то? Вчера? Позавчера? Что-то я в днях потерялся. И что важно, точно тот же путь мы проделывали с тем же лётчиком.
— Знакомые места, Ваше Благородие, — повернулся он ко мне при подлёте к тому месту, где в прошлый раз нас чуть не сбили.
Мы уже значительно снизились, да и время суток было почти то же, что и — всё-таки — вчера. Так что ландшафт внизу и правда оказался узнаваемым.
— Знакомые, — согласился я.
— Дальше не полетим? — спросил лётчик и нервно хохотнул.
Не иначе думал, что я всё-таки заставлю. Всё-таки Его Величество дал мне неограниченную свободу действий, а лётчик военной машины — он ведь и сам человек военный, так что должен быть готов умереть по приказу.
— Не полетим, — улыбнулся я. — Притормози чутка, мы выйдем.
— Хы-хы, — не удержался парень в ответ.
Хы-хы, — подумал я. Ну а особенное «хы-хы» сейчас ожидает принцессу Голицыну…
ㅤ
ㅤ
Её Высочество поставила телефон на беззвучный, запустила секундомер, чтобы отслеживать полётное время, и теперь играла в одну из тех игрушек, которые принято называть «убийцами времени». Лопала шарики, собирала кристаллики в один ряд, и в целом неплохо себя чувствовала.
Аня думала даже записать видео в блог, но лишь включив фронтальную камеру, резко передумала. Единственный возможный ракурс был ужасен. Самым главным, что зритель увидел бы на экране — были ноздри принцессы. К тому же из-за неудобной позы можно было бы подумать, что у Голицыной два подбородка.
Поэтому она остановилась на игрушках.
Правда, игралась Аня только первые минут пять.
Ну а затем принцесса оценила все прелести поездки в багажнике малолитражки, в компании складной лестницы и сменных колёс. Затекли руки. Затекли ноги. Затекла спина, шея, и даже те части тела, которые — как ранее казалось Её Высочеству — вообще не должны затекать.