— Артём Кириллович, — снова ведущая, — телезрители интересуются, что за каменная колонна возникла на месте взрыва.
— Да мы там небольшое напоминание оставили, — отмахнулся я. — Потом будет время поближе посмотрите. Я же, пользуясь случаем, хотел бы ещё раз обратиться к Его Величеству Мусасимару…
Тут у ведущей округлились глаза, и она уже не стесняясь схватилась за ухо, чтобы получше слушать инструкции.
— … давайте жить дружно! — продолжил я с улыбкой на лице, но мои глаза при этом сузились, а в голос я добавил металла. — Не надо становиться угрозой для Российской Империи и всего человечества…
Ведущая перебила меня, затараторив по-японски.
— Нас отрубили, — пояснила Махиро. — Говорит, что в районе взрыва очень высокий уровень радиации и техника вышла из строя.
Вж-ж-ж-ж, — полетела прочь вышедшая из строя техника. Мне оставалось только усмехнуться.
— Похоже, ваш сумоист изрядно обосрался, что мы сейчас ещё чего-нибудь наговорим мимо его повесточки.
— А ещё он вряд ли он обрадовался моему участию, — хмуро сказала Таканахана, но тут же повеселела. — А с другой стороны я была частью команды, которая остановила дайкайдзю! Теперь и умереть не стыдно, и не жаль!
— Понятно, — вздохнул я. — Тебя не исправить, да?
— В каком смысле? — насторожилась Махиро.
— В таком смысле, что не получится у тебя теперь умереть. Главное, браслетик не снимай и не забывай подкармливать. Что ж, — я хлопнул в ладоши. — Очень хочется уже выдвинуться в сторону дома. Да хотя бы элементарно помыться! Да и тебе наверняка ещё всякие рапорты писать.
Напоследок мы все обменялись с Махиро номерами. А принцесса Анна даже приняла запрос в друзья, которых по сравнению с подписчиками у монаршей блогерши были считанные единицы.
— Для меня было огромной честью повоевать вместе с вами, Ваше Высочество, — под конец девушки даже обнялись.
Последняя из рода Таканахана пошла в сторону поджидавших её людей, ну а мы в тени и на Лаву.
Выскочив из теней уже на порядочном отдалении от города, я проверил телефон. Ждал звонка. Если новостной выпуск уже разлетелся по сети, — а он разлетелся, ставлю печать на отсечение, — то звонок должен поступить с минуты на минуту.
Вз-з-з-з! Вз-з-з-з! — а вот и он. Его Величество Дмитрий Михайлович Голицын…
Глава 2Лавры для героев
В одном из кремлёвских залов, оборудованных специально для экстренного совещания правительства, собрались главы всех ведомств. Даже министр культуры присутствовал — Его Величество выразился предельно ясно: «Быть всем».
Во главе стола восседал Голицын с приближёнными советниками, остальные расположились вокруг. Все, даже несмотря на тучность или преклонный возраст, сидели вполоборота, чтобы видеть большой экран на дальней стене зала.
Шёл выпуск новостей. На экране Чернов с улыбкой повторял:
— Да-да. Прямо в жопу, — после чего игриво подмигнул в камеру.
Помимо скрипа стула и глухого удара — это министр культуры экстренно покинул совещание прямиком в обморок — в зале стояла полнейшая тишина. Репортаж продолжился:
— Нам нечего добавить, — сказала принцесса Анна. — Ты командир группы, тебе и общаться с прессой.
А затем прозвучала фраза, которой суждено было облететь весь земной шар и стать мемом:
— Давайте жить дружно.
— Какой пи**ец, — одними губами прошептал министр иностранных дел, не отводя глаз от экрана. — Какой же пи**ец.
Фирсов и Разумовский обменялись тревожными взглядами. Оба уже мысленно подсчитывали, сколько дипломатических нот придётся написать, чтобы хоть как-то сгладить этот инцидент. Советники Императора тоже переглядывались с ужасом в глазах.
После просмотра новостей из Японии каждый человек в этом зале смотрел куда угодно, лишь бы только не на Императора. Положение было непростым. Шатким. Нужно было изобразить бурную деятельность — если случайно поймаешь взгляд Голицына, то именно за тебя он и зацепится. Но при этом бурная деятельность должна была оставаться молчаливой — кто скажет первое слово, тот ещё точнее попадёт под горячую руку Величества.
Случилось страшное и непоправимое: внук барона говорил от лица всей Империи. Говорил про жопу и — что куда хуже — про дружбу с Мусасимару.
Перекрёстная игра в гляделки в полной тишине продолжалась около половины минуты.
И зря…
Зря, потому как всё это время Его Величество едва удерживался от смеха. В конце концов он не выдержал.
— Ах-ха-ха-ха-ха-ха! — разорвал тишину его смех; звонкий, искренний, настоящий.
И, к слову, очень заразительный.
— Хы-хы, — первым улыбнулся Фирсов.
— Хы-хы-хы, — у Разумовского тоже немного отлегло от сердца.
— Ай да Артёмка! — кое-как выдавил из себя Величество, смахивая слезу. — Ай да сукин сын! — и упал головой на плечо моментально побледневшему советнику, который до сих пор не понял, настоящий ли это смех или предвестник истерики. — Давайте жить дружно! Ах-ха-ха-ха!
Примерно половина министров поддержала смех. Не так искренне и безудержно, как Император, скорее хихикая и посмеиваясь, но всё-таки.
Другая половина по-прежнему пребывала в шоке.
Например, тот же министр иностранных дел.
— Ваше Величество, — осторожно произнёс он. — Это может привести к очень серьёзному дипломатическому кризису…
— Слышал, чего Чернов сказал⁉ — перебил его Император.
— «Давайте жить дружно»?
— Не-не! Другое!
— «В жопу»?
— Да-да-да-да! — защёлкал пальцами Величество. — Вот туда свою дипломатию и засунь! У нас с Японией вообще-то война, если ты забыл. Вы… Вы… Вы, — снова начал задыхаться от смеха Голицын. — Вы видели лицо этой узкоглазой ведущей⁉ А представляете, какая у Мусасимару в этот момент физиономия была⁉ А-а-а-ай, твою мать. Я бы всё золото Империи отдал, лишь бы на это поглядеть…
Наконец-то вдоволь отсмеявшись, Его Величество встал.
— Господа! — произнёс он. — Вот так надо вести внешнюю политику! Прямо, честно и с юмором. Мусасимару, надеюсь, намёк уловил. Ну а теперь вперёд. Идите и разгребайте этот дипломатический кризис. И да! Как только моя дочь вернётся, я лично поздравлю её с успешной миссией. Всё! Все свободны!
Заскрипели стулья, и чиновники начали спешно расходиться, пока настроение самодержца не качнулось в другую сторону. Министра культуры уволокли за ноги.
Его Величество Император Голицын взялся за пульт, перемотал выпуск новостей на несколько секунд назад, на кадр с ухмыляющимся Черновым, стёр улыбку с лица и тихо произнёс:
— Удружил, Чернов, ничего не скажешь…
А затем набрал номер непосредственного виновника события…
ㅤ
ㅤ
Голос у Величества был с хрипотцой, как будто он его где-то сорвал. Да и тон загадочный.
Разговаривал со мной Голицын недолго, подробности не обсасывал. Спросил, всё ли у нас схвачено в плане возвращения домой, а потом на обед пригласил. Меня, Ариэль и Патриарха Черновых. Поздравил ещё. Сказал, мол, молодец, Чернов, да вот и всё.
Стоило положить трубку, как раздался следующий звонок:
— Хера ты выдал! — а потом задорный смех. — Слушай, у меня тут Линда лопается от гордости на предмет того, что с тобой знакома!
— И тебе не хворать, Евгеныч, — признаться, от звонка Жихарева на душе стало теплее, чем от победы над вормиксом, а от улыбки аж скулы свело. — Линде привет. И Веневитину привет. И Мие. И Нецали. И немцам обязательно. Всем, короче говоря, привет. Как вы там?
— Да нормально, — Евгений Евгеньевич как будто бы ушёл от разговора. — Всё по-старому. Вот буквально только что новости всей толпой смотрели, в главном корпусе. И знаешь, что? Тебя показывали!
— Правда?
— Ага! И про Линду я тебе серьёзно говорю! Ребёнка в твою честь назвать хочет.
— А что, ребёнок уже в планах?
— Пока нет, но к чему зарекаться?
— Тоже верно, — я улыбнулся. — Артёмом, значит, назовёте? А если девочка? Артемида?
— Не-не-не-не, ты не понял. Чернов.
— Что «Чернов»?
— Линда хочет наше бедное дитя Чернов назвать. Ирландка, что с неё взять? Для них вроде как даже благозвучно. И родится у нас, стало быть, Чернов Евгеньевич Жихарев.
— Евгеныч, ты ирландские имена-то видал? — заржал я. — Троллит тебя жена, а ты ведёшься!
Ещё пару минут мы с Жихаревым поболтали ни о чём, после чего у меня загудела вторая линия. И вновь абонент из-за океана.
— Евгеныч, сорян, мне тут звонят.
— Поздравления от всего мира принимаешь?
— Типа того.
— Ладно, давай, — и Жихарев отключился.
— Алло?
— Артём! — закричала Габи. — Поздравляю тебя с победой!
И так далее, и тому подобное до тех самых пор, пока ацтечка вдруг не замолчала в трубку. Как будто на вопрос какой-то нарывалась. И тут-то я вспомнил.
— А как твои выборы?
— Победила! — от ликований на том конце провода аж связь зарябила, а на заднем фоне раздался гудок вувузелы. — Изель, заткнись! Хватит гудеть, я разговариваю!
— Ах-ха-ха-ха! — прозвучал чуть пьяненький хохот подруги госпожи мэра.
— Победила, — ещё раз повторила Габи чуть потише. — В том числе благодаря кампании по запрету человеческих жертвоприношений, которую внезапно поддержал новый жрец Арапахо.
— Во дела, — ухмыльнулся я. — С чего бы ему вдруг тебя поддерживать?
— Не знаю! Но факт есть факт!
— Что ж, — улыбнулся я.
Одна приятная новость сыпалась за другой. Лут ко мне сегодня прилип не только в привычном его понимании, но и… душевный, что ли? Метафизический. Как будто сама карма мне улыбается и шлёт воздушные поцелуйчики.
— Поздравляю вас, госпожа мэр.
— Спасибо!
Под конец, правда, Габи призналась, что радость её немножечко омрачена увеличившейся разломной активностью. Но, вроде как, не критично. И егеря, вроде как, пока что вывозят. Но вот эта формулировка «пока что».
Хм-м-м…
Надо бы ещё раз потом с Жихаревым переговорить на этот счёт. Ему-то, как егерю, видней что оно и как.