– Куда ехать?
– Понятия не имею. – Кэти снова взглянула на часы. – Все, что я помню, это как она садилась в его чертов пижонский «БМВ», и больше я ее никогда не видела. Я позволила ей уехать с ним. А вчера узнала, что все это время она была зарыта в песках в Скайлле, и я… – Фрейя услышала, как дрогнул голос Кэти. – Я тогда все рассказала полиции. Мне пообещали, что все проверят, так что, возможно, та ссора была пустяком, но…
– Но… что?
Кэти вытерла глаза тыльной стороной ладони и выпрямила спину. – Но я знаю, что он как-то связан с этим. Лиам. Даже если не он сам убийца, Олу убили из-за каких-то его делишек. – Она в третий раз взглянула на часы. – Мне лучше вернуться.
– Ты знаешь, как звали друга Лиама?
– Я даже не уверена, что тот парень был его другом, – ответила Кэти. – Могу только сказать, что никто из нас его не знал.
– А как вел себя Лиам во время той стычки? Он как-то вмешивался?
– Нет, просто стоял и молчал, как всегда. – Кэти допила свой кофе и потянулась за сумочкой, лежавшей на соседнем стуле. – Если честно, он вообще был малоразговорчив. Это одна из причин, почему я ему не доверяла. Он был слишком тихим, понимаешь, о чем я? Как будто что-то скрывал или был о себе чересчур высокого мнения, чтобы снизойти до разговоров с такими, как мы.
Фрейя почувствовала, как ее руки сжимаются в кулаки под столом, но улыбнулась и кивнула. Ей надоело слышать о том, что кому-то не доверяют только потому, что он не болтает без умолку и не смотрит людям в глаза во время разговора.
– Ты хотя бы помнишь, как он выглядел?
Кэти поднялась из-за стола и в задумчивости уставилась в потолок.
– Он был очень высокий, это я помню. Бритая голова, пронзительный взгляд, и выглядел он немного пугающе, но не то чтобы Ола боялась его. Она вообще была такой, Ола. Бесстрашной.
Снаружи уже почти совсем стемнело, но рождественская елка на соборной лужайке и гирлянды на деревьях разгоняли мрак. Поднялся ветер, пронизывая насквозь все еще влажные джинсы Фрейи. Кэти ушла не сразу; она поблагодарила Фрейю за кофе и спросила, появится ли ее интервью в газете, которая выйдет в четверг. Фрейя и забыла, что только ради этого женщина согласилась на разговор.
– Можем не успеть к дедлайну, – сказала она, зная, что не собирается возвращаться в редакцию до конца дня. – Хотя, возможно, это будет опубликовано на сайте. Ты позволишь назвать твое имя в статье?
Кэти ответила не сразу.
– Вообще-то, если подумать, может, и нет. Это нормально?
Фрейя кивнула.
– Просто… – Кэти погрызла ноготь большого пальца. – Ну, если на то пошло, я ведь не знаю, где теперь тот друг Лиама. Уверена, полиция нашла его еще тогда. Мне сказали, что с ним беседовали, но я не слышала, чтобы дело продвинулось дальше этого, так что…
– Все в порядке, я сошлюсь на неназванный источник.
Кэти улыбнулась, кивнула, но все еще не уходила. Пятнадцать минут уже давно истекли. У Фрейи сложилось впечатление, что Кэти хотела сказать что-то еще.
Наконец Кэти произнесла:
– Мне недавно звонил детектив. Попросил приехать в участок.
– Они сказали, что опросят всех свидетелей тех событий.
Кэти снова кивнула и откинула волосы с лица. Фрейя не могла угадать, что творится у нее в голове, но было ясно, что Кэти что-то скрывает. Вспомнилось кое-что из того, о чем говорила Бет накануне, когда пришла к ним в редакцию. Мать Олы сказала, что, по ее мнению, на вечеринке произошло что-то еще.
Дети были слишком напуганы, чтобы говорить.
Фрейя попыталась придумать правильный вопрос, найти верную комбинацию слов, чтобы выявить, что пряталось за усталым взглядом Кэти.
Но, прежде чем ей это удалось, Кэти повесила сумочку на плечо и заправила волосы за ухо.
– Было приятно познакомиться, Фрейя, – на прощание сказала она, как будто они виделись первый раз в жизни.
19
Добраться на автобусе обратно в Хатстон оказалось не так сложно, как опасалась Фрейя.
Она не стала заходить в редакцию. Вместо этого она подождала за углом, пока не убедилась, что ее никто не увидит, забрала свою «Хендэ» со стоянки и уехала. Быстро. Она получила ответ от Кристин, но не собиралась его читать. Просто пообещала себе, что позже отправит ей сообщение, объяснив, что телефон разрядился. Это не было полной ложью: уровень заряда аккумулятора составлял около двадцати процентов. Да и не выдержала бы она разговора с Кристин. Эмоциональный коктейль Молотова, сброшенный на нее ранее, полностью выгорел, и из всех чувств осталось только одно: стыд. Она понятия не имела, как объяснить Кристин свой утренний срыв. Люди этого не понимали. В лучшем случае ее считали «трудной» – такой термин часто использовали редакторы в «Геральд» – или незрелой, неспособной справиться с окружающим миром. В худшем случае ее обвиняли в том, что она все выдумывает, чтобы привлечь к себе внимание. Но ирония в том, что как раз внимания ей хотелось меньше всего. Внимание только усугубляло ситуацию.
Теперь она пребывала в полной растерянности: домой поехать не могла, потому что Том удивился бы, почему она так рано закончила работу. Она чувствовала себя так, будто находится в свободном полете. Наличие четких планов и рутины обычно помогало, но ее здешней жизни этого пока еще не хватало, потому что все было в новинку. События сменяли друг друга с невероятной сокростью, и казалось, что она ничего не может контролировать. Ей нужно было это изменить. Верное средство – сосредоточиться на материале, но следующий шаг представлялся самым сложным. Она подумывала о том, чтобы пообщаться с братом Олы, ведь он жил на островах. Возможно, его мнение о сестре не такое идеализированное, как у Бет. Неплохо было бы разыскать сестру Олы, Ханну, или ее отца, который все еще скитался где-то в поисках дочери. Эти направления казались перспективными, но на самом деле она хотела поговорить с кем-нибудь, кто был знаком с Лиамом. Пока эта история открывалась им только со стороны Олы, но про Лиама никто толком ничего не рассказал. Единственный, кто вступился за него, Скотт Коннелли, так до сих пор и не ответил на просьбу Фрейи продолжить разговор, а у Лиама не осталось родственников на Оркнейских островах.
Было уже без четверти четыре, и совсем стемнело, когда она возвращалась в город. По тротуарам сновали стайки подростков в почти одинаковой темной одежде с эмблемой в виде герба. Это натолкнуло Фрейю на мысль.
Пять минут спустя она въехала на парковку Керкуоллской гимназии. Вокруг стояло несколько машин, а это означало, что не все учителя разъехались по домам. Ее мать когда-то работала воспитателем в начальной школе в Даунби, поэтому Фрейя знала, что персонал редко уходит в одно и то же время с учениками.
Автоматические двери распахнулись при ее приближении, пропуская в огромный светлый атриум, похожий на тот, что был в больнице, только без запаха. За стойкой администратора никого не оказалось, просто к стеклянной перегородке была прилеплена страница формата А4 с надписью «Скоро вернусь», так что Фрейя оглядела просторный вестибюль в поисках места, где можно подождать. Ее взгляд упал на часть стены, увешанную фотографиями в рамках; они отражали спортивные события и академические достижения за прошедшие годы. Она подошла ближе и рядом с густо наряженной рождественской елкой, которая тянулась от пола до потолка, обнаружила групповые фотографии выпускников прошлых лет. Лиама убили, когда он еще учился в школе, только-только перешел на курс продвинутого уровня, закончив последний год обязательного обучения. Фрейя надеялась, что эти фотографии сделаны именно в тот год.[36]
На снимке, датированном июнем 2005 года, она увидела его стоящим в дальнем левом ряду из трех человек. Как и на других фотографиях, он позировал с каменным лицом, без улыбки. Его взгляд напомнил Фрейе кое-что:
«…выражение его лица меняется, это трудно описать, как будто сам он куда-то исчез на время, а в его голове поселился кто-то другой».
Портрет Лиама из дневника Олы, как будто списанный с этой фотографии.
Фрейя оглянулась через плечо. Секретарь вернулась, но с ней уже беседовали женщина и мальчик-подросток. Фрейя снова обратилась к фотографиям, вспоминая разговор с Кэти и упоминание о парне, который ссорился с Олой на вечеринке. Кэти описывала его как высокорослого, с бритой головой и пронзительным взглядом. На фотографии того года самые высокие ребята стояли в заднем ряду, но никто особо не выделялся. Она просмотрела и другие ряды лиц, но вновь безрезультатно.
Женщина и мальчик заканчивали разговор с секретарем. Фрейя уже собиралась подойти к стойке администратора, когда ее внимание привлек кое-кто на следующей фотографии. На снимке были запечатлены выпускники, закончившие обязательный курс средней школы на год раньше Лиама. В заднем ряду на дюйм или два возвышался над другими парень с короткой стрижкой и пристальным взглядом, будто прожигающим насквозь. Такого взгляда Фрейя еще никогда не встречала. Улыбка на лице парня пробирала ее до костей сильнее, чем арктический ветер, гуляющий снаружи.
– Прошу прощения?
Фрейя обернулась. Секретарь окликнула ее из-за стойки.
– Вы ждете кого-то из учеников?
Фрейя подошла к окошку, готовая произнести реплики, заученные в машине.
– Нет, на самом деле, я бы хотела встретиться с учителем.
Секретарь, женщина средних лет в блузке в цветочек, с очками на голове, улыбнулась.
– У вас назначена встреча?
– Нет, я… знаю, это странная просьба, но я надеялась поговорить с кем-нибудь, кто работал здесь семнадцать лет назад.
Улыбка померкла на губах женщины.
– Как вы сказали? С кем-нибудь, кто работал здесь… простите, сколько лет назад?
– Семнадцать. И да.
– Вы – родитель? Или из выпускников?
– Нет, я – репортер газеты «Оркадиан». И хотела бы поговорить с кем-нибудь, кто…
– Извините, – прервала ее секретарь. На окошке не было заслонки, которую можно было бы опустить, но, судя по лицу женщины, между ними определенно выросла стена. – Не думаю, что смогу вам помочь. А теперь, если вы не возражаете, школа закрывается в четыре часа.