деялась, что красной краской. Рот был широко раскрыт, словно от ужаса, а мертвые глаза неподвижно смотрели в потолок. Фрейя направила луч фонарика на стены – на обоях было нацарапано послание той же красной краской, тонкие струйки которой стекали вниз под каждой буквой:
Мы знаем твой маленький грязный секрет.
Фрейя пыталась отдышаться, пыталась осознать увиденное. Нужно было это сфотографировать.
Когда она открыла телефон, заряд батареи составлял один процент.
Она навела камеру, последовала вспышка, затем экран погас.
На нее опустилась темнота, словно на глаза натянули капюшон.
У Фрейи перехватило дыхание. Она зажала рот рукой, отчаянно пытаясь сохранять спокойствие и не закричать. Зная, что, если позволит себе сорваться с катушек, никогда не вырвется из этого мрака. Она должна вернуться тем же путем. До выхода – рукой подать. Во всяком случае, так казалось в густой темноте, от которой перед глазами мелькали белые пятна света. Продолжай убеждать себя в этом. Легче сказать, чем сделать. Она сунула телефон в карман пальто и двинулась обратно, нащупывая рукой стену.
В другом конце коридора послышался какой-то звук. Что-то скребло по полу.
32
Фрейя застыла на какую-то долю секунды, показавшуюся вечностью.
Парализованная страхом, она прислушивалась.
Но все, что могла слышать, – стук собственного сердца в ушах и свое тяжелое дыхание. Она крепко зажмурилась, втайне надеясь, что все это происходит не наяву. Что она откроет глаза и обнаружит, что задремала дома возле камина, и ей приснился дурной сон.
И тут она почувствовала порыв холодного воздуха, как будто кто-то подул ей в затылок.
Она резко распахнула глаза и побежала.
Споткнувшись о стулья, она упала и ударилась головой об пол. Грохот эхом разнесся по коридору, а ногу прострелило болью, но не время было страдать. У Фрейи возникло ужасное чувство, что она не одна в этом доме; кое-как поднявшись на ноги, она заставила себя идти вперед, не совсем уверенная в том, что выбрала нужное направление. Ударившись о стену, она нащупала дверную ручку. Бедро горело, в голове пульсировало, каждую клеточку тела пронзит адская боль, но позже, а пока Фрейя даже не задумывалась об этом.
Выскочив за дверь, она побежала через комнату, устремляясь в прихожую. Это было похоже на бег под водой. На размахивание кулаками во сне. Все происходило медленнее, чем ей хотелось. Стук сердца отдавался в ушах.
Входная дверь была почти закрыта, кирпич не устоял. Возможно, от него исходил тот скрежет? Умом она понимала, что наверняка так и было, что в доме на самом деле никого нет, но не собиралась ждать, пока это выяснится. Она распахнула дверь и выбежала во двор, полной грудью вдыхая морозный воздух и не останавливаясь в поисках того, что могло бы сдвинуть кирпич с места.
Она просто бежала.
У нее перехватило дыхание. В груди защемило, и слезы рвались наружу, но опять же не время, надо было держать себя в руках. Справа от нее море яростно обрушивалось на скалы. Должно быть, совсем близко. Любой неверный шаг мог привести ее к падению и гибели, но она не сбавляла темпа. Она почувствовала камни под ногами: видимо, выбралась на подъездную дорожку и вот-вот вернется к своей машине и сможет убраться отсюда к чертовой матери.
Она бросила взгляд через плечо. Никого. То ли от облегчения, то ли от нервного перевозбуждения, но ее вдруг охватил смех. Она замедлила шаг, в конце концов остановилась и наклонилась, уперлась руками в колени и попыталась восстановить дыхание. С соседней фермы тянуло кострищем, Фрейя почувствовала привкус жженого пластика, и пришлось сплюнуть на землю густой комок мокроты. Она вытерла губы рукавом пальто и снова выпрямилась.
Она на воле.
В безопасности.
Впереди виднелись ворота, и она смогла различить переднюю часть своего автомобиля. Возле него маячили темные силуэты людей.
Она замерла, наблюдая. Возможно, глаза сыграли с ней злую шутку.
Но тут темные силуэты пришли в движение.
Стук сердца снова отдавался в ушах. Фрейя насчитала троих – двое высоких и один намного ниже ростом, они заглядывали в ее машину.
Она осознала, что зажимает рот руками. И снова затаила дыхание. Невысокая фигура отошла от автомобиля и приблизилась к воротам, постояла там некоторое время, вглядываясь в темноту.
Фрейя почувствовала, что смотрят прямо на нее.
Поэтому не двигалась. Возможно, она находилась слишком далеко, чтобы ее можно было увидеть, но ярко-желтое пальто наверняка бросалось в глаза. И если она могла их видеть…
– Нашла, что искала?
Женский голос. Сильный оркнейский акцент. Прозвучало настолько спокойно и дружелюбно, что Фрейя растерялась, не зная, как ответить. Она не совсем понимала, что происходит.
– Ты не первая, кто приходит сюда, – гаркнула женщина, перекрывая шум ветра. – Сомневаюсь, что будешь последней.
– Этот дом принадлежит вам? – крикнула Фрейя.
Она не могла разглядеть лица женщины, видела только фигуру. Женщина стояла, прислонившись к воротам, в то время как двое более высоких спутников маячили по обе стороны от нее в нескольких шагах позади. Они тоже смотрели на Фрейю.
Женщина не ответила на ее вопрос.
– Мы записали номер твоей машины.
Фрейя нахмурилась. Сильная пульсирующая боль теперь пронзала ногу. Она чувствовала, как к лодыжке стекает кровь, липкая, подсыхающая на коже. Фрейя понятия не имела, к чему весь этот разговор. Ее одолевало единственное желание – вернуться домой.
Женщина, похоже, оттолкнулась от ворот. Фрейя услышала, как звякнула цепь о металлический столб.
– Больше никогда не приходи сюда.
Кто-то свистнул, как будто подзывая собаку, и в следующее мгновение затрещал маломощный двигатель. Такой же звук Фрейя слышала перед тем, как войти в дом. Вспыхнул свет – зажглись фары двух квадроциклов, яркие, как прожектора, в густой темноте. Фрейя прикрыла глаза ладонью, услышала рычание моторов и, когда опустила руку, увидела, как огни исчезают на дороге, ведущей к соседней ферме, где во дворе все еще полыхал костер. Она смотрела, как красно-оранжевые угольки вырываются в пустое небо и улетают, подхваченные ветром.
Фрейя постепенно осознавала окружающую реальность, словно выходила из транса. Рев моря, порывы ветра. Холод, пробирающий до костей, и дрожь, сотрясающую тело. Она не могла оставаться здесь ни секунды дольше.
И бросилась бежать.
33
Фрейя заблокировала двери машины и поехала обратно по грунтовой дороге гораздо быстрее, чем позволяло покрытие.
Комок беспокойства разросся у нее в животе, как опухоль, и не исчез, даже когда земля под колесами сменилась асфальтом, Фрейя выехала на главную дорогу и наконец смогла разогнаться. Сердце забилось ровнее только после того, как она преодолела последний из Барьеров Черчилля и вернулась на Мейнленд, в мир уличных фонарей, домов и снующих автомобилей.
И тогда беспокойство уступило место возбуждению.
Освободившись от гнетущего страха, мысли заполонили мозг. Знал ли Скотт, что она найдет в том доме? Намеренно ли отправил ее туда, чтобы она увидела это своими глазами? Слишком ошеломленная, чтобы сложить все воедино, она хотела задать ему множество вопросов, но не могла. Телефон вышел из строя. Ей нужно было добраться домой, зарядить его, а затем выяснить, что происходит. И молить Бога, чтобы фотография сохранилась, прежде чем сдохла батарея.
Подъезжая к дому, она увидела теплое сияние рождественских огоньков в окне гостиной, и возбуждение улеглось, вытесненное знакомым чувством вины.
– Это ты? – окликнул ее Том, когда она открыла входную дверь. Все как обычно.
Луна бросилась к ней через прихожую. Но, вместо того чтобы завалиться на спину и подставить живот для поглаживания, собака резко остановилась и обнюхала ее. Она осторожно приблизилась к Фрейе, опустив голову и хвост, и принялась облизывать ей ногу.
– Получила мое сообщение? – услышала она голос Тома. – Надеюсь, ты принесла нам что-нибудь вкусненькое для…
Том замолк, когда вышел из гостиной и увидел ее. С приоткрытым ртом он уставился на ее лицо, затем его взгляд скользнул по ее ногам, оценивая ущерб. Фрейя хотела что-то сказать, объяснить, но слишком много мыслей и чувств одновременно заполнили ее разум, не давая ей произнести ни слова.
Том подошел к ней, убрал прядь волос с ее лба и нахмурился, увидев что-то – должно быть, царапину или порез, полученные при падении в темноте. Его рука подрагивала. Он посмотрел вниз, и Фрейя проследила за его взглядом, теперь прикованным к Луне, которая лихорадочно слизывала струйку крови, просачивающуюся сквозь джинсы на левом колене. Несколько капель попало на ботинок. Она оттолкнула Луну, но собака тут же вернулась.
– Что случилось? – спросил он.
Фрейя услышала дрожь в его голосе. Будь это кто-нибудь другой, а не Том, она, возможно, и не обратила бы внимания. Она обвила его руками, крепко прижала к себе, уткнулась лицом ему в грудь. Услышала, как он принюхивается к ее волосам, пропахшим дымом. Она закрыла глаза, желая, чтобы это поскорее закончилось, чтобы он не давил на нее. Чтобы они просто легли спать и проснулись утром как ни в чем не бывало. Но Том первым разорвал объятия. Отстранился, посмотрел ей в глаза. Фрейя знала, что так он умоляет рассказать ему все, не заставляя снова просить об этом.
Она и сама хотела рассказать. Очень хотела.
– Фрейя, что…
– Я не хочу говорить об этом.
Она протиснулась мимо мужа, сняла пальто, повесила его на вешалку и побежала в ванную. Глаза щипало от дыма, и она не могла думать ни о чем другом. Ей нужно было сменить контактные линзы и умыться. Том последовал за ней по коридору. Он остался в дверях, пока она стояла у раковины, время от времени поглядывая на него в зеркало. Ее лицо испещряли черные полосы грязи, а царапина на лбу выглядела намного хуже, чем казалась на ощупь. Это был скорее порез, чем ссадина, и кровь запеклась в волосах.