– Сколько я спал?
– Пару часов, – сказала Лайла.
Келл аккуратно потрогал ребра. Такие глубокие порезы заживали несколько дней, а не часов. Если, конечно, у него не было…
– Я помазала этим, – пояснила Лайла, швырнув ему круглую жестянку. Келл поймал ее на лету, слегка при этом поморщившись. Металлическая баночка была не подписана, но он сразу узнал ее: на крышке была королевская эмблема – чаша и восходящее солнце. В баночке хранилась целебная мазь.
– Где ты это взяла? – нахмурился он.
– В кармане твоей куртки, – ответил Лайла, потягиваясь. – Кстати, ты сам-то знаешь, что твоя куртка на самом деле – это несколько одежд? Мне пришлось обшарить штук пять-шесть, пока я это не нашла.
Келл уставился на нее, разинув рот.
– А что? – спросила она.
– Откуда ты узнала, для чего это нужно?
Лайла пожала плечами.
– Ниоткуда.
– А если бы это был яд?! – возмутился он.
– Тебе не угодишь, – фыркнула она. – Она хорошо пахла. Хорошо выглядела. – Келл охнул. – Ну и, конечно, я сперва попробовала на себе.
– Ты сделала что?
Лайла скрестила руки на груди.
– Я два раза не повторяю, так что можешь таращиться на здоровье.
Келл покачал головой, выругавшись вполголоса, а девушка кивнула на стопку одежды в изножье кровати.
– Бэррон принес это для тебя.
Келл нахмурился. Они с Бэрроном заключили договор, но проживание и питание в условия не входили. Теперь он будет должен Бэррону за то, что выручил его из беды.
Потянувшись за чистой рубашкой и осторожно накинув ее на плечи, Келл почувствовал на себе взгляд Лайлы.
– В чем дело? – спросил он.
– Ты сказал, что тебя никто не выследит.
– Я сказал: «Никто не сможет», – поправил Келл. – Потому что действительно никто не может – кроме Холланда, – Келл посмотрел на свои руки и насупился. – И я никогда не думал…
– «Один» еще не значит «никто», Келл, – сказала Лайла. Она выдохнула и взъерошила подстриженные темные волосы. – Но, по-моему, ты немного запутался, – Келл удивленно поднял голову. Она действительно его оправдывает? – К тому же я стукнула тебя книгой.
– Что?
– Ничего, – отмахнулась Лайла. – Так этот Холланд – он похож на тебя?
Келл сглотнул, вспомнив, что сказал Холланд в проулке: «Возможно, у нас с тобой и одинаковые способности, но это не делает нас равными», – и его мрачный, почти презрительный взгляд при этих словах. Келл подумал о клейме, выжженном на коже другого Антари, мозаике шрамов на его руках и о том, как самодовольно улыбнулся Белый король, когда Холланд резал себе руку над кубком. Нет, Холланд совсем не похож на Келла, а Келл – на Холланда.
– Он тоже может перемещаться между мирами, – объяснил Келл. – В этом мы похожи.
– А глаз? – спросила Лайла.
– Это знак нашей магии, – сказал Келл. – Нас называют Антари – маги крови.
Лайла закусила губу.
– Есть и другие, о которых я должна знать? – спросила она, и Келлу померещилось, что по ее лицу пробежала какая-то тень, которая почти тотчас исчезла.
Келл медленно покачал головой.
– Нет, нас только двое.
Он рассчитывал, что Лайла вздохнет с облегчением, но ошибся.
– Поэтому он тебя не убил?
– Что ты хочешь сказать?
Лайла подалась вперед на стуле.
– Ну, он вполне мог тебя убить, если бы захотел. Зачем тогда пускать из тебя кровь? Ради забавы? Не похоже, что его это забавляло.
Она была права. Холланд вполне мог перерезать ему глотку, но не сделал этого.
«Убить Антари и впрямь довольно трудно, – вспомнил Келл слова Холланда. – Но мне приказано…»
Приказано что и кем? Келл задумался. Возможно, отнять у Антари жизнь и трудно, но вполне выполнимо. Холланд не подчинился приказу или, наоборот, выполнил его?
– Келл? – напирала Лайла.
– Холланда ничего не забавляет, – проговорил он еле слышно, а потом резко вскинул голову. – Где камень?
Лайла смерила его долгим, испытующим взглядом, а потом сказала:
– У меня.
– Отдай, – потребовал Келл, удивившись собственной настойчивости. Он говорил себе, что безопаснее иметь камень при себе, но на самом деле ему хотелось держать его в руках. Келл не мог отделаться от ощущения, что, если бы он взял камень, его мышцы перестали бы ныть, а кровь налилась бы силой.
Девушка закатила глаза:
– Даже и не начинай.
– Лайла, послушай меня. Ты даже не представляешь, что…
– Вообще-то, – перебила она, вставая, – я уже начинаю неплохо представлять, на что он способен. Если хочешь получить его обратно, расскажи мне об остальном.
– Ты не поймешь, – отмахнулся Келл, хотя теперь он и не был стопроцентно уверен в этом.
– Испытай меня, – с вызовом бросила она.
Келл покосился на эту необычную девушку. Кажется, Лайла Бард умела разбираться в жизни. Она была до сих пор жива, и это о чем-то говорило. К тому же вернулась за ним. Келл не знал почему – воры и бандиты обычно не отличались устойчивыми моральными принципами, но знал, что без нее оказался бы в гораздо более плачевном положении.
– Ну хорошо, – произнес Келл, спуская ноги с кровати. – Этот камень – из места под названием Черный Лондон.
– Ты говорил о других Лондонах, – кивнула она, словно эта идея была странной, но не такой уж невероятной. Смутить ее нелегко. – Сколько их всего?
Келл поправил волосы, после дождя и сна торчавшие в разные стороны.
– Всего существует четыре мира, – начал он. – Представь себе четыре разных дома, построенных на одном фундаменте. У них мало общего, не считая географического расположения и того, что в каждом есть свой вариант этого города на реке, протекающей через эту островную страну, причем в каждом из миров этот город называется Лондоном.
– Наверное, можно запутаться.
– На самом деле нет. Если живешь только в одном из этих городов, то никогда не нужно думать о других. Но поскольку я перемещаюсь между ними, то различаю их по цвету. Ваш Лондон – Серый. Мой – Красный. Лондон Холланда – Белый. А Черный Лондон – ничей.
– Это почему?
– Потому что он пал, – ответил Келл, потирая затылок и горько сожалея об утраченных монетах. – Погрузился во тьму. Во-первых, Лайла, ты должна понять, что магия – это одушевленное существо. Она живая. Немного в другом смысле, нежели ты или я, но все равно живая.
– Поэтому она разозлилась, когда я попробовала от нее избавиться? – спросила Лайла.
Келл нахмурился. Он никогда не видел, чтобы магия была настолько живой.
– Почти три столетия назад, – медленно заговорил он, – все четыре мира были тесно связаны. Магия и те, кто ею владел, могли относительно легко перемещаться между ними через многочисленные источники.
– Источники?
– Места магической силы, – пояснил Келл. – Некоторые – маленькие, неброские, например рощица на Дальнем Востоке или ущелье на континенте, а другие огромные, как ваша Темза.
– Темза? – переспросила Лайла, насмешливо фыркнув. – Источник магии?
– Пожалуй, величайший в мире, – кивнул Келл. – Тебе этого не понять, но если бы ты увидела ее в моем Лондоне… – Келл внезапно умолк. – Как я говорил, двери между мирами были открыты, и все четыре Лондона сообщались между собой. Но, несмотря на постоянные перемещения магии, их силы не были полностью равны. Если сравнить подлинную магию с огнем, то Черный Лондон находился в самом жарком месте. – Следуя этой логике, вторым по силе был Белый Лондон, и Келл об этом знал, хотя и не мог сейчас этого представить. – Считалось, что магия не только пульсировала в крови, но и пронизывала все и вся, подобно второй душе. В какой-то момент она стала настолько могущественной, что свергла своего хозяина…
– Мир пребывает в равновесии, – продолжил, помолчав, Келл, – человеческая природа находится на одной чаше весов, а магия – на другой. То и другое есть в каждом живом существе, и в идеальном мире они существуют в некоей гармонии, не пытаясь друг друга превзойти. Но большинство миров несовершенны. В вашем, Сером Лондоне человеческая природа стала сильной, а магия слабой. А в Черном Лондоне все произошло наоборот. Люди позволили магии завладеть ими. И она сожгла их дотла, чтобы поддержать собственную энергию. Люди стали сосудами, проводниками ее воли, и с их помощью она превратила каприз в реальность, размывая и взламывая границы, создавая, разрушая и портя все вокруг.
Лайла молча слушала и ходила взад-вперед.
– Она распространялась как чума, – продолжал Келл, – и три остальных мира замкнулись в себе и заперли двери, чтобы помешать распространению эпидемии. – Он не сказал, что именно самоизоляция Красного Лондона вынудила другие города последовать ее примеру и Белый Лондон оказался зажатым между закрытыми дверями и бурлящей магией Лондона Черного. Келл не сказал, что мир, пойманный в ловушку, был вынужден бороться с тьмой в одиночку. – Источники были ограничены, а двери заперты. Остальные три города оказались изолированы и начали развиваться по-разному, став такими, как сейчас. Но что стало с Черным Лондоном и его миром, мы можем только догадываться. Магия нуждается в живом хозяине, и она расцветает лишь там, где кипит жизнь. Поэтому многие предполагают, что чума выжгла дотла своих хозяев и в конце концов израсходовала все топливо, оставив после себя лишь обугленные останки. Никто не знает наверняка. Со временем Черный Лондон превратился в страшную легенду, рассказанную столько раз, что некоторые больше не верят в эту историю.
– А камень? – спросила Лайла, продолжая вышагивать по комнате.
– Камень тоже должны были уничтожить, – сказал Келл. – После того как запечатали двери, все реликвии Черного Лондона нашли и на всякий случай уничтожили.
– Значит, не все, – заметила Лайла.
Келл покачал головой.
– Говорят, Белый Лондон взялся за дело с еще большим рвением, нежели мы. Ты должна понять, они боялись, что двери не выдержат, боялись, что магия прорвется и истребит их. Во время чистки они не ограничились предметами и объектами. Они резали глотки всем, кого просто подозревали в том, что они владели магическими предметами из Черного Лондона или даже просто подержали их в руках, – Келл показал пальцем на свой черный глаз. – По слухам, некоторые ошибочно принимали метки Антари за признаки испорченности и выволакивали их из домов посреди ночи. Было вырезано целое поколение, прежде чем люди поняли, что за неимением дверей связь можно поддерживать только через этих магов, – Келл опустил руку. – Но, разумеется, какие-то реликвии могли уцелеть. – Он задумался над тем, как случилось, что камень оказался расколот: возможно, владелец пыталсяего спрятать, но у него почему-то не получилось или кто-то его случайно нашел. – Камень не должен существовать – этого нельзя допустить. Это…