Лайла остановилась.
– Зло?
Келл покачал головой.
– Нет, это Витари. Думаю, он не плохой и не хороший. Но это чистая энергия, чистая магия.
– И никакой человечности, – сказала Лайла. – Никакой гармонии.
Келл кивнул.
– Чистая магия, сила без баланса разрушает. Вред, который этот талисман способен нанести, оказавшись не в тех руках… – «В любых руках», – подумал он. – Магия камня – это магия разрушенного мира. Он не должен здесь оставаться.
– Ладно, – вздохнула Лайла. – И что ты собираешься делать?
Келл закрыл глаза. Он не знал, кто и как нашел камень, но понимал этот страх. Когда Келл вспомнил талисман в руках Холланда (и представил в руках Атоса или Астрид), его затошнило. Его собственная душа жадно тянулась к нему, и это-то пугало Келла больше всего. Черный Лондон погиб из-за подобной магии. Какие ужасы принесет он оставшимся Лондонам: голодающему Белому, процветающему Красному или беззащитному Серому?
Нет, камень нужно уничтожить.
Но как? Он не похож на другие реликвии. Его нельзя бросить в огонь или разрубить топором. Он выглядит так, как будто кто-то пытался это сделать, – но из-за отломанного края камень не утратил своей мощи. Значит, если даже кому-то удастся его разбить, возможно, в результате окажется много осколков, каждый из которых будет самостоятельным оружием. Это не просто опасения: камень обладал собственной жизнью и волей и не раз это демонстрировал. Лишь сильная магия могла бы разрушить такой объект, но поскольку талисман и есть сама магия, Келл сомневался, что его вообще можно уничтожить.
У Келла заболела голова, когда он понял, что, если камень нельзя уничтожить, нужно от него избавиться. Отнести туда, где он не сможет причинить вреда. И есть лишь одно место, где он будет в безопасности и где все будут защищены от него.
Келл знал, что нужно делать. Какая-то его частичка подозревала об этом с той самой минуты, когда камень попал ему в руки.
– Место ему – в Черном Лондоне, – сказал он. – Я должен отнести его обратно.
Лайла вскинула голову.
– Но как ты это сделаешь? Ты не знаешь, что от него осталось, а если бы и знал, ты же сам сказал, что этот мир изолирован!
– Да, я не знаю, что от него осталось, но двери между мирами изначально были прорублены при помощи магии Антари. С ее же помощью они были наглухо запечатаны. Поэтому вполне логично, что магия Антари могла бы открыть их снова. Ну, или хотя бы проделать лазейку.
– Ты что, никогда туда не заглядывал? – с вызовом спросила Лайла, и глаза ее заблестели. – Почему кто-нибудь еще этого не сделал? Знаю, ты – редкая птица, но разве никому не было интересно? Неужели за столетия, прошедшие с тех пор, как вы заперлись от всех, ни одного Антари не обуяло любопытство и он не попробовал туда сунуться?
Келл посмотрел на ее живое лицо и тихо порадовался за человечество. Будь Лайла магом, она бы такого натворила… Келлу, конечно, было любопытно. В детстве он и верил, и не верил, что Черный Лондон существует или существовал в реальности, ведь двери так давно были запечатаны. Какой ребенок не желал узнать, являются ли сказки на ночь правдой или нет? Но если бы даже он захотел сломать печать (а он не хотел этого настолько, чтобы рискнуть переправиться на другую, темную сторону), у него не было такой возможности.
– Может, кому-то и хватало любопытства, – пожал плечами Келл, – но одного его мало. Антари нужна, во-первых, кровь, а во-вторых – предмет из того места, куда он хочет попасть. А вещи из Черного Лондона были уничтожены.
Лайла нахмурилась и медленно проговорила.
– Но ведь это камень… из Черного Лондона.
– Из Черного Лондона, – эхом повторил Келл.
Лайла показала на стену, сквозь которую Келл прошел в первый раз.
– Значит, ты открываешь туда дверь и бросаешь камень, верно? Чего же ты тогда ждешь?
Келл покачал головой.
– Я не могу открыть дверь так просто.
Лайла раздраженно фыркнула.
– Ты же сказал…
– Другие Лондоны находятся внутри, – начал объяснять он. На тумбочке у кровати лежала небольшая книга. Келл пролистнул страницы большим пальцем. – Миры похожи на листы бумаги, расположенные стопкой, – так он себе всегда это представлял. – Нужно двигаться по порядку, – он зажал пальцами несколько страниц. – Серый Лондон, – он отпустил одну страницу. – Красный Лондон, – отпустил вторую. – Белый Лондон, – отпустил третью. – И Черный, – Келл закрыл книгу.
– Так, значит, тебе нужно пройти насквозь, – сказала Лайла.
Это звучало так просто в ее устах, но на самом деле все было гораздо сложнее. В Красном Лондоне его искала королевская семья. И вдруг Холланд наложил заклинание принуждения еще на каких-нибудь головорезов? Оставшись без своих монет, Келл должен был разжиться еще какой-либо вещью, чтобы попасть отсюда в Белый Лондон. И даже когда он это сделает – вернее, если он это сделает, – если предположить, что его тут же не схватят Даны, и если предположить, что ему удастся взломать печать и открыть дверь в Черный Лондон, камень нельзя будет просто так туда кинуть. Двери устроены иначе. Келлу придется зайти вместе с ним. Он старался об этом не думать.
– Ну что, – у Лайлы загорелись глаза, – когда пойдем?
Келл поднял голову.
– Ты никуда не пойдешь.
Лайла прислонилась к стене как раз рядом с тем местом, где он не так давно прихватил ее руку деревом.
– Я хочу пойти, – настаивала она. – Я не скажу тебе, где камень, пока ты не согласишься взять меня с собой.
Келл сжал кулаки.
– Холланд скоро очнется, освободится и снова пустится в погоню за нами. Иными словами, мне некогда с тобой играться.
– Это не игры, – просто сказала Лайла.
– Это шанс. Выход!
Ее невозмутимость как ветром сдуло, и на мгновение Келл увидел, что скрывала девушка: нужду, страх, отчаяние.
– Ты хочешь найти выход, – вздохнул он, – но даже не представляешь, во что ввязываешься.
– Плевать, я хочу пойти.
– Нет. – Келл встал на ноги. У него немного закружилась голова, и он оперся о кровать, пережидая слабость.
Лайла издевательски усмехнулась.
– Ты же еле стоишь – куда тебе идти одному-то?
– Ты не можешь пойти, Лайла, – снова вздохнул он. – Только Антари могут перемещаться между мирами.
– Этот мой камешек…
– Он не твой.
– Сейчас мой. И ты же сам говорил, что это магия в чистом виде. Он творит волшебство. Он меня пропустит, – уверенно сказала девушка.
– А что, если не пропустит? – с вызовом спросил Келл. – Что, если он не всесилен? Что, если это просто побрякушка для мелких заклятий?
Но, похоже, она ему не поверила. Да он и сам до конца себе не верил. Он подержал в руках камень, почувствовал его силу, и она казалась безграничной. Но Келл не хотел, чтобы Лайла ее испытывала вновь.
– Никогда не знаешь наверняка.
– Мне рисковать, а не тебе.
Келл уставился на нее.
– Зачем? Почему?
Лайла пожала плечами.
– Потому что я – разыскиваемый преступник.
– Ты не мужчина.
Лайла вымученно улыбнулась.
– Власти этого не знают. Наверное, поэтому меня пока только разыскивают и еще не повесили.
Келл не хотел этого так оставлять.
– Почему ты так хочешь это сделать?
– Потому что я дура.
– Лайла…
– Потому что я не могу здесь оставаться! – зарычала она, стискивая кулаки. – Потому что я хочу посмотреть мир, пусть даже не свой! И потому что я спасу тебе жизнь.
«Безумие», – подумал Келл. Полное безумие. Она не пройдет через дверь. И если даже пройдет, если камень подействует, что дальше? Перенос вещей приравнивается к измене, и Келл был почти уверен, что закон распространяется и на людей, особенно преступников. Одно дело – пронести контрабандой снежный шар или музыкальную шкатулку, и совсем другое – провести воровку. «А пронести реликвию Черного Лондона?» – раздался в голове Келла укоризненный голос. Он потер глаза и почувствовал на себе взгляд Лайлы. Обитательнице Серого Лондона в Красном не место. Это слишком опасно. Это безумие, и только безумец позволил бы ей… Но в одном Лайла была права: Келл не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы совершить все это в одиночку. Мало того, он этого не хотел. Он боялся предстоящего задания, хотя и не хотел в этом признаться, и боялся той участи, что ожидала его в конце. И кто-то ведь должен будет рассказать Красной королевской семье – его матери, отцу и Раю – о том, что произошло. Он не мог привести опасность к их порогу, но мог оставить там Лайлу, чтобы та все рассказала.
– Ты ничего не знаешь об этих мирах, – сварливо сказал он: его боевой задор иссякал на глазах.
– Разумеется, знаю, – весело парировала Лайла. – Есть Скучный Лондон, Лондон Келла, Жуткий Лондон и Мертвый Лондон, – перечислила она, загибая пальцы. – Вот видишь, я схватываю на лету.
«Но ты человек», – подумал Келл. Странный, упрямый, жестокий, но все-таки человек. За окном уже забрезжил свет – скудный и размытый дождем. Келл не мог оставаться здесь и выжидать.
– Отдай мне камень, – сказал он, – и я возьму тебя с собой.
Лайла сдержала резкий смешок.
– Я не расстанусь с ним, пока мы не закончим.
– А если ты не выживешь? – вызывающе спросил Келл.
– Тогда можешь обыскать мой труп, – фыркнула она. – Уверена, мне будет уже все равно.
Келл в недоумении уставился на девушку. Эта бравада – только ширма или ей и правда нечего терять? Но у нее есть жизнь, а жизнь всегда можно потерять. Как она может ничего не бояться – даже смерти?
«Ты боишься смерти?» – спросил его Холланд тогда в проулке. Келл боялся, причем всегда, сколько себя помнил. Он боялся того, что перестанет жить, существовать. Возможно, в мире Лайлы и верили в рай и ад, но в его мире верили только в прах. Ему очень рано объяснили, что магия возвращается к магии, а земля – к земле. Когда тело умирает, магия и материя разделяются, а человек, из которых он состоял, попросту исчезает. Не остается ничего.