В детстве Келлу снились кошмары, в которых он вдруг разваливался на части: только что бежал по двору или стоял на ступенях дворца, а в следующую минуту рассыпался в воздухе пеплом. Он просыпался в холодном поту и тяжело дышал, а встревоженный Рай тряс его за плечо.
– Разве ты не боишься смерти? – спросил он теперь Лайлу.
Она удивленно взглянула на него, а потом покачала головой.
– Смерть приходит ко всем, – просто сказала она. – Я не боюсь умирать. Но я боюсь умереть здесь, – она обвела рукой комнату, таверну, город. – Лучше утонуть во время бури, чем плюхаться на мелководье.
Келл посмотрел на нее долгим взглядом, после чего медленно кивнул:
– Ладно.
Лайла недоверчиво моргнула.
– Что значит «ладно»?
– Можешь пойти со мной, – уточнил Келл.
Лайла широко улыбнулась и взглянула в окно.
– Солнце почти взошло, – сказала она. – И Холланд, скорее всего, нас уже ищет. Сможешь идти?
«Убить Антари и впрямь довольно трудно».
Келл кивнул, а Лайла натянула на плечи плащ и быстро засунула в кобуру оружие, словно опасаясь, что, если замешкается, парень передумает. Келл лишь изумленно наблюдал.
– Попрощаться не хочешь? – спросил он, показав на дощатый пол.
Лайла задумалась, глядя на свои сапоги.
– Нет, – тихо сказала она, и в ее голосе впервые прозвучала неуверенность.
Келл не знал, насколько тесно переплетены судьбы Лайлы и Бэррона, но не стал поднимать эту тему или осуждать девушку. В конце концов, он и сам не планировал заходить во дворец, чтобы в последний раз повидаться с братом. Он сказал себе, что это слишком опасно и что Рай его не отпустит, но правдой было и то, что Келл не смог бы заставить себя попрощаться.
Он взял свою куртку, висевшую на стуле, и вывернул ее слева направо, в рубиново-красную.
В глазах Лайлы мелькнул интерес, но тут же погас: она уже проделывала этот трюк сама, когда обшаривала карманы.
– Как думаешь, сколько там всего курток? – спросила она так просто, словно спрашивала о погоде, а не о сложном колдовстве.
– Точно не знаю, – ответил Келл, порывшись в расшитом золотом кармане и вздохнув с облегчением, когда пальцы нащупали монету. – Порой мне кажется, что я уже все нашел, но иногда я натыкаюсь на что-то новое. А иногда теряю старое. Пару лет назад я обнаружил кошмарную куртку – серо-зеленую, короткую, с залатанными рукавами, – но с тех пор она мне больше не попадалась.
Он вытащил монету Красного Лондона и поцеловал ее. Именно из монет получались идеальные дверные ключи. В принципе, подошла бы любая вещь из этого мира (большая часть одежды, которую носил Келл, была из Красного Лондона), но монеты – простые, тяжелые, надежные, и успех с ними гарантирован. Он не мог все испортить, особенно когда от него зависела жизнь другого (а она зависела, что бы ни утверждала Лайла).
Пока Келл копался в одежде, Лайла пошарила по карманам, набрала горсть шиллингов, пенсов и фартингов и высыпала их на тумбочку возле кровати. Келл выбрал полпенни, чтобы заменить утерянный предмет Серого Лондона, а Лайла пожевала губу и уставилась на монеты, засунув руку во внутренний карман плаща. Повозившись там с чем-то, она вынула изящные серебряные часы и положила их рядом с грудой монет.
– Я готова, – сказала она, отрывая взгляд от часов.
«А я нет», – подумал Келл, набрасывая на плечи куртку и направляясь к двери. Его захлестнула новая волна головокружения, послабее, но она ушла быстрее предыдущей, как только он открыл дверь.
– Подожди, – растерянно сказала Лайла, – я думала, мы пойдем тем же путем, каким пришел ты. Через стену.
– Стены не всегда находятся там, где должны находиться, – ответил Келл. На самом деле таверна «В двух шагах» была одним из немногих заведений, где стены никогда не сдвигались с места, но это не делало ее безопаснее. Таверна «Заходящее солнце» стояла на том же фундаменте в Красном Лондоне, Келл вел там дела и именно там его скорее всего могли бы искать.
– К тому же мы не знаем, кто – или что, – поправил он себя, вспомнив нападающих, которые действовали по принуждению, – ждет нас на той стороне. Лучше подойти поближе к тому месту, куда мы направляемся, пока мы туда не направились. Поняла?
Лайла ничего не поняла, но все равно кивнула.
Они спустились по лестнице и оказались на маленькой площадке, от которой отходил узкий коридор с несколькими дверями. Лайла остановилась у ближайшей и прислушалась. Из комнаты доносился низкий рокочущий храп Бэррона. Лайла дотронулась до двери, а затем протиснулась мимо Келла и, не оглядываясь, проскочила оставшиеся ступеньки. Откинув засов черного хода, она поскорее выбежала в проулок. Келл устремился за ней, но на улице остановился и поднял руку, чтобы запереть дверь. Услышав, как засов со стуком встал на место, он развернулся и увидел Лайлу. Та ждала, повернувшись к таверне спиной, словно ее настоящее уже стало прошлым и его пора предать забвению.
Дождь прошел, оставив улицы мрачными и сырыми, но несмотря на мокрую землю и октябрьский холодок, Лондон начинал понемногу просыпаться. Воздух наполнялся грохотом трясущихся повозок, запахом свежего хлеба и дымом костров. Торговцы не спеша открывали двери и ставни магазинов, готовясь к деловому дню. Келл и Лайла шагали по пробуждающемуся городу в неярком свете зари.
– Ты уверена, что камень у тебя? – в третий, наверное, раз спросил Келл.
– Да, – раздраженно ответила Лайла, скривив губы. – И если ты собираешься его украсть, не советую. Как только ты начнешь меня обыскивать – с помощью магии или без, – мой нож найдет твое сердце быстрее, чем твоя рука нащупает камень.
Девушка сказала это с такой беспечной самонадеянностью, что Келл почти поверил ее словам, но желания их проверить у него не возникло. Вместо этого он стал изучать окрестные улицы, пытаясь представить их такими, какими они были в другом мире.
– Мы почти пришли.
– Куда? – спросила она.
– На Уитбери-стрит.
Он переправлялся в районе Уитбери и раньше. При этом он оказывался возле своей квартиры в «Рубиновых полях» и мог оставить там свои новые приобретения, прежде чем явиться во дворец. Но важнее то, что ряд магазинов на Уитбери-стрит располагался не на той же улице, а в нескольких кварталах от «Рубиновых полей». Келл давным-давно понял, что нельзя входить в мир в том самом месте, куда ты хочешь попасть. Если подстерегают враги, ты попадешь прямо к ним в руки.
– В Красном Лондоне есть один трактир, – пояснил он, стараясь не вспоминать о том, как побывал там в последний раз, о начерченном заклятии, нападении и трупах людей в проулке за трактиром. Трупах, оставленных им самим. – Я снимаю там комнату, и в ней есть все необходимое, чтобы я мог открыть дверь в Белый Лондон.
Лайла не обратила внимания на то, что он сказал «я» вместо «мы», а если и обратила, не стала поправлять. Вообще-то девушка погрузилась в свои мысли, пока они петляли по лабиринту подворотен. Келл же то и дело озирался.
– Я же не столкнусь там сама с собой? – спросила Лайла, нарушив молчание.
Келл взглянул на нее.
– Ты о чем?
Она пнула валявшийся на дороге камень.
– Ну, это же другой мир, так? Другой вариант Лондона? И там есть другой вариант меня?
Келл нахмурился.
– Я никогда не встречал такую, как ты.
Он не собирался делать ей комплимент, но Лайла восприняла это именно так и одарила его улыбкой.
– Что мне на это ответить? Я одна в своем роде.
Келл выдавил подобие улыбки, и она ахнула:
– Что это у тебя с лицом?
Улыбка исчезла.
– А что?
– Уже ничего, – сказала она, засмеявшись.
Келл лишь покачал головой – он не понял шутки. Но как бы там ни было, эта болтовня развеселила Лайлу, и она тихо посмеивалась всю дорогу до Уитбери.
Когда они свернули в симпатичный переулочек, Келл остановился на краю тротуара между двумя витринами. Одна принадлежала дантисту, а другая – цирюльнику (в Красном Лондоне это были торговец лечебными травами и каменотес). Если бы Келл прищурился, он бы различил следы своей крови на кирпичной стене, прикрытой узким козырьком. Лайла пристально посмотрела на стену.
– Это здесь твоя квартира?
– Нет, но здесь мы пройдем на ту сторону.
Лайла сжала и разжала кулаки. Он подумал, что девушка испугалась, но когда Лайла взглянула на него, глаза ее блестели, а уголки рта приподнялись в улыбке.
Келл сглотнул и шагнул к стене. Лайла подошла к нему. Он замешкался.
– Чего мы ждем?
– Ничего, – пробормотал Келл. – Просто…
Он скинул с себя куртку и набросил ее на плечи девушки, словно магию можно было так обмануть. Словно она не увидит разницы между человеком и Антари. Он сомневался, что его куртка что-то изменит (камень либо пустит Лайлу, либо не пустит), но попробовать все же следовало.
В ответ Лайла достала платок – который подарила ему, обчистив его карманы, и забрала, когда он отключился на полу ее комнаты – и засунула в его задний карман.
– Это еще зачем? – удивленно спросил Келл.
– Думаю, это правильно. Ты дал мне свою вещь, а я тебе свою. Теперь мы связаны.
– Магия так не работает.
Лайла пожала плечами.
– Не повредит.
Келл подумал, что она права, достал нож и провел лезвием поперек ладони. Выступила узкая полоска крови. Он макнул в нее пальцы и начертил на стене линию.
– Доставай камень.
Лайла недоверчиво посмотрела на Келла.
– Тебе он понадобится, – настаивал Келл.
Она вздохнула и вытащила из-под плаща широкополую мятую шляпу. Лайла расправила ее, засунула руку внутрь, словно фокусник, и извлекла черный камень. Что-то внутри Келла сжалось, кровь вскипела, и ему пришлось собрать все силы, чтобы не потянуться за талисманом. Он подавил порыв и впервые подумал, что, возможно, лучше вообще было не брать его в руки.
Лайла крепко сжала камень, а Келл обхватил руку Лайлы и почувствовал, как талисман гудит даже сквозь ее кисть. Он постарался не думать о том, как камень пел для него.