На стене за стойкой висела гладкая каменная панель величиной с окно, но черная как смоль. На ее поверхности перелился волной и растаял белый дым, оставив после себя список мероприятий, посвященных дню рождения принца. Рядом сиял широкой улыбкой и подмигивал Рай, а внизу парила бегущая строка:
«Король и королева приглашают вас отметить двадцатилетие принца на ступенях дворца по окончании ежегодного парада».
Через пару секунд бегущая строка и лицо принца рассеялись, и магическая доска на мгновение потемнела, а затем снова ожила и начала демонстрировать другие объявления.
– Эрасе ир ферасе? – пробасил Флетчер. «Сюда или отсюда?»
Вопрос адресовался пареньку с еле пробивающейся первой растительностью над верхней губой, который рассматривал стол с разными талисманами возле входа. Слово «сюда» означало покупателя, а «отсюда» – продавца.
– Ни то ни другое, – пробормотал парень. Флетчер не спускал глаз с его подвижных рук, но не особо тревожился: лавка была защищена от воров. Торговля шла вяло, и Флетчеру даже захотелось, чтобы мальчик попробовал что-нибудь стащить – какое-никакое, а все-таки развлечение.
– Просто смотрю, – нервно добавил паренек.
Праздношатающиеся обычно сюда не заглядывали. Люди приходили с определенной целью и должны были о ней сообщить. Но парень вовсе не жаждал рассказать, за чем он охотился.
– Если не найдешь того, что ищешь, просто скажи мне, – посоветовал Флетчер.
Мальчишка кивнул, но продолжал украдкой коситься на Флетчера или, точнее, на его руки, лежавшие на прилавке. На улице было жарко, несмотря на глубокую осень. Учитывая клиентуру Флетчера, можно было бы предположить, что ломбард работал в воровское время – от заката до рассвета, но Флетчер обнаружил, что самые отпетые мошенники совершают преступления совершенно непринужденно в любое время. Из-за духоты он закатал рукава по локоть, обнажив множество отметин и шрамов на загорелых предплечьях. Жизнь Флетчера была суровой.
– Правду говорят? – наконец спросил мальчишка.
– О чем? – сказал Флетчер, подняв густые брови.
– О вас. – Парень уставился на отметины на запястьях Флетчера. «Ограничители» на обеих руках напоминали наручники и глубоко врезались в кожу. – Можно взглянуть?
– А, это? – спросил Флетчер, показывая руки.
Отметины служили наказанием за нарушение золотого правила магии.
– «Не используй свою силу для управления ближним», – процитировал он, жуликовато ухмыльнувшись. К таким преступлениям корона была беспощадна. На виновных накладывали ограничительное заклинание, которое сковывало их силу.
Но «наручники» Флетчера были разорваны. На внутренней стороне запястий они стерлись и размазались. Он отправился на край света, чтобы разорвать эти узы, заплатил за это своей кровью, душой и годами жизни. И вот он снова свободен. Ну, почти. Он по-прежнему привязан к ломбарду и вынужден делать вид, будто не может использовать магию, чтобы ему не придумали более сурового наказания. Хорошо, конечно, что он подкупил парочку стражников. Каждый человек, включая богачей и королевских особ, хочет иметь особенные вещи. И Флетчер отлично знал, где их можно достать.
Бледный мальчишка все еще пялился на «наручники». Флетчер опустил руки обратно на прилавок.
– Время гляделок вышло. Будешь что-то покупать или нет?
Паренек выскочил с пустыми руками. Флетчер вздохнул и вытащил из заднего кармана трубку. Он щелкнул пальцами, и маленькое голубое пламя заплясало на конце большого пальца, поджигая листья, набитые в чашу. Затем Флетчер достал из кармана рубашки шахматную фигурку и поставил на деревянный прилавок.
Это была маленькая белая ладья. Символ долга, который он еще не заплатил, но заплатит.
Когда-то ладья принадлежала этому молодому Антари, Келлу, но попала в ломбард Флетчера пару лет назад как часть выигрыша в «санкт».
«Санкт» – старая и очень популярная игра. В зависимости от стратегии, удачи и обманных приемов, она может закончиться за пару минут, а может продолжаться часами. Когда в ту ночь последний раз сдали карты, партию разыгрывали уже почти два часа. Флетчер и Келл были последними игроками, и к концу ночи банк здорово вырос. Играли они, разумеется, не на деньги. Стол был доверху завален талисманами, драгоценными безделушками и редкими магическими предметами: пузырек с песком надежды, водяной клинок, куртка с бесконечным множеством сторон.
Флетчер при очередной сдаче получил три отличные карты – двух королей и святого. Он был уверен в победе. А Келл получил трех святых. Беда в том, что в колоде всего три святых, и один был на руках у Флетчера. Но когда Келл открыл свои карты, святой в руках Флетчер блеснул и превратился в слугу – низшую карту в колоде.
Флетчер побагровел. Королевский щенок подсунул заколдованную карту и выиграл. Это лучшая и в то же время худшая сторона «санкта». Все разрешено. Не нужно играть честно. Нужно просто выигрывать.
Флетчеру оставалось только открыть свои карты, и комната наполнилась шумными язвительными замечаниями. Келл лишь улыбнулся, пожал плечами и встал. Он выбрал из груды безделушку – шахматную фигурку из другого Лондона – и протянул ее Флетчеру.
– Без обид, – сказал он, подмигнув, после чего забрал выигрыш и ушел.
«Без обид».
Флетчер сжал в руке маленькую каменную статуэтку. У входа в ломбард зазвонил колокольчик, и вошел новый посетитель – высокий худой мужчина с седеющей бородой и голодным блеском в глазах. Флетчер спрятал ладью в карман и выдавил из себя мрачную улыбку.
– Эрасе ир ферасе? – спросил он.
«Сюда или отсюда?»
Келл чувствовал камень в кармане Лайлы, пока они вместе шли по улице.
В тот момент, когда Келл накрыл ладонь девушки своей и коснулся талисмана, ему нестерпимо захотелось отобрать камень. Казалось, все будет хорошо, если Келл сможет просто держать его в руках. Нелепое предположение. Пока камень существует, хорошо не будет. Но талисман все равно притягивал к себе, и Келл поежился, стараясь о нем не думать. Келл уводил Лайлу по улицам Красного Лондона прочь от шума – к «Рубиновым полям».
День рождения Рая будут праздновать весь день и всю ночь, причем большинство жителей и стражников соберутся на берегах реки и во дворце.
Келл почувствовал укол вины. Он тоже должен был участвовать в процессии и ехать в открытом экипаже вместе с королевской семьей, должен был поддразнивать брата и журить за то, как он упивался всеобщим вниманием.
Келл был уверен, что Рай будет дуться на него несколько недель. Но потом вспомнил, что, скорее всего, у него не будет возможности извиниться. Эта мысль резанула ножом по сердцу, хоть он и говорил себе, что не может поступить по-другому, что, когда настанет время, Лайла все объяснит. А Рай? Рай его простит.
Келл поднял воротник и опустил голову, но все равно чувствовал на себе чей-то взгляд, пока они петляли по улицам. Он постоянно оглядывался через плечо, не в силах отделаться от ощущения, что за ним кто-то идет. Разумеется, за ним шла только Лайла, которая смотрела на него все пристальнее с каждым шагом.
Ее явно что-то беспокоило, но она помалкивала, и Келл задумался, уж не выполняет ли она его приказ. Но когда, увидев двух королевских стражников с шлемами под мышкой, Келл свернул в ближайшую подворотню, Лайла наконец нарушила молчание.
– Вот скажи мне, Келл, – начала девушка, когда стражники прошли мимо. – Простолюдины обходятся с тобой как с аристократом, но при этом ты прячешься от стражников, словно вор. Так кто же ты на самом деле?
– Ни тот ни другой, – отмахнулся он.
Но Лайла не отставала.
– Ты что-то вроде доблестного разбойника? Эдакий Робин Гуд – герой для народа, но изгой для короны?
– Нет.
– Тебя за что-то разыскивают?
– Не совсем.
– Судя по моему опыту, – заметила Лайла, – человека либо разыскивают, либо нет. Зачем прятаться от стражников, если тебя не разыскивают?
– Потому что мне кажется, что они меня ищут.
– А зачем им тебя искать?
– Потому что я пропал.
Лайла замедлила шаг.
– Но какое им дело? – спросила она. – Ты кто вообще?
Келл повернулся к ней.
– Я же говорил тебе…
– Нет, – нахмурилась она. – Кто ты здесь? Кто ты для них?
Келл замялся. Он хотел лишь как можно быстрее пройти через город, взять предмет из Белого Лондона и вынести этот проклятый камень из своего мира. Но Лайла, похоже, не планировала двигаться дальше, пока он не ответит.
– Я принадлежу к королевской семье, – признался он.
За несколько часов знакомства с Лайлой он понял, что ее не так-то легко удивить, но после этих слов она даже глаза выпучила.
– Ты принц?!
– Нет, – твердо ответил Келл.
– Как тот красавчик в экипаже? Он твой брат?
– Его зовут Рай, и он не брат. – Келл поморщился. – Ну… не совсем.
– Значит, ты и есть черноглазый принц. Признаться, никогда бы не приняла тебя за…
– Я не принц, Лайла.
– Кажется, теперь я понимаю: ты надменный и…
– Я не…
– Но что член королевской семьи делает…
Келл порывисто прижал ее к кирпичной стене проулка.
– Я не из королевской семьи, – рявкнул он. – Я просто принадлежу к ней.
Лайла нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Я их собственность, – сказал он, передернувшись от этих слов. – Королевская цацка. Понимаешь, я вырос во дворце, но это не мой дом. Меня воспитывали королевские особы, но это не мои кровные родственники. Я представляю для них ценность, и они держат меня при себе, но это не связано с родством.
Эти слова обжигали Келла. Он знал, что был несправедлив к королю и королеве, которые относились к нему с теплотой, почти с любовью, и к Раю, который всегда смотрел на него как на брата. Но это же правда, пусть и горькая. Несмотря на всю его и их заботу, он оставался фактически оружием и щитом. Он не принц. И не сын.
– Бедняжечка, – холодно процедила Лайла, отталкивая его. – Чего ты хочешь? Жалости? От меня ты ее не дождешься.