ругие огромные, как ваша Темза.
– Темза – источник магии? – переспросила Лайла, насмешливо фыркнув.
– Пожалуй, величайший в мире, – подтвердил Келл. – Здесь тебе этого не понять, но если бы ты увидела ее в моем Лондоне… – Келл внезапно умолк. – Как я говорил, двери между мирами были открыты, и все четыре Лондона сообщались между собой. Но, несмотря на то, что магия перетекала между ними, силы их не были равны. Если сравнить чистую магию с огнем, то Черный Лондон находился к нему ближе всего. – Следуя этой логике, вторым по силе был Белый Лондон, и Келл об этом знал, хотя и не мог сейчас этого представить. – Говорят, что магия там не только пульсировала в крови, но жила во всем, как вторая душа. В какой-то момент она стала настолько могущественной, что поглотила своих хозяев… – Келл помолчал, а потом продолжил: – Мир пребывает в равновесии. Человеческая природа находится на одной чаше весов, а магия – на другой. То и другое есть в каждом живом существе, и в идеальном мире они существуют в гармонии, не пытаясь поработить друг друга. Но большинство миров несовершенны. В вашем, Сером Лондоне взяла верх человеческая природа, и магия ушла. А в Черном Лондоне – наоборот. Люди позволили магии управлять собой. Она завладела их душами, их разумом. Она питалась ими и сожгла дотла. Люди стали сосудами, проводниками ее воли, и с их помощью она превращала любой каприз в реальность, сметала границы, разрушала и отравляла все вокруг.
Лайла молча слушала, шагая взад-вперед по комнате.
– Она распространялась, как чума, – говорил Келл, – и три остальных мира замкнулись в себе и заперли двери, чтобы остановить эпидемию. – Он не сказал, что именно самоизоляция Красного Лондона вынудила отгородиться и другие города, и Белый Лондон оказался зажатым между закрытыми дверями Красного и необузданной магией Черного Лондона. Келл не сказал, что мир, пойманный в ловушку, был вынужден бороться с тьмой в одиночку. – Источников не так много, а двери были заперты. Навсегда разделенные миры развивались каждый по-своему и сделались такими, как сейчас. Но что стало с Черным Лондоном и его миром, мы можем только догадываться. Магия нуждается в живом хозяине, и она расцветает лишь там, где кипит жизнь. Поэтому многие предполагают, что чума выжгла людей дотла и в конце концов израсходовала все топливо, оставив после себя лишь обугленные останки. Никто не знает наверняка. Со временем воспоминание о Черном Лондоне превратилось в легенду, рассказанную столько раз, что некоторым она уже кажется просто вымыслом.
– А камень? – спросила Лайла.
Келл нахмурился:
– Откуда он взялся, непонятно. После того как запечатали двери, все реликвии Черного Лондона нашли и на всякий случай уничтожили.
– Видимо, не все, – заметила Лайла.
Келл покачал головой:
– Говорят, Белый Лондон взялся за дело с еще большим рвением, чем мы. Ты должна понять, они боялись, что двери не выдержат, боялись, что магия прорвется и истребит их. Во время чистки они не ограничились предметами. Они вырезали всех, кого можно было заподозрить в том, что они владели магическими предметами из Черного Лондона или соприкасались с ними. – Келл показал пальцем на свой черный глаз: – По слухам, некоторые ошибочно принимали метки антари за признаки черной магии. Выволакивали антари из домов посреди ночи и убивали. Было вырезано целое поколение, прежде чем люди поняли, что теперь, когда двери закрыты, антари – единственные, кто поможет поддерживать связь с другими мирами, – Келл опустил руку. – Но, разумеется, какие-то артефакты могли уцелеть… – Он подумал, не так ли этот камень оказался расколот. Его пытались уничтожить, но не смогли и спрятали. А кто-то его нашел. – От камня нужно избавиться. Это…
Лайла остановилась.
– Зло?
Келл покачал головой:
– Нет, это Витари. Думаю, в каком-то смысле он ни плохой, ни хороший. Это чистая энергия, чистая магия.
– И никакой человечности, – уточнила Лайла. – Никакой гармонии. Так?
Келл кивнул.
– Чистая магия страшна. Вред, который этот талисман способен нанести, оказавшись не в тех руках… – «В любых руках», – подумал он. – Магия камня – это магия разрушенного мира. Он не должен здесь оставаться.
– Ладно, – вздохнула Лайла. – И что ты собираешься с ним делать?
Келл закрыл глаза. Он не знал, кто и как нашел камень, но понимал, чего тот испугался. Когда Келл вспомнил талисман в руках Холланда (и представил в руках Атоса или Астрид), ему стало дурно. Его самого невыносимо тянуло к камню, и это пугало больше всего. Черный Лондон погиб из-за подобной магии. Какие ужасы принесет он оставшимся – изголодавшемуся по магии Белому, цветущему Красному или беззащитному Серому?
Нет, камень нужно уничтожить.
Но как? Он не похож на другие реликвии. Его нельзя бросить в огонь или разрубить топором. Кто-то уже пытался это сделать, однако даже расколотый надвое камень не утратил своей мощи. Значит, если и удастся его разбить, получится множество осколков, каждый из которых станет опасным оружием. Это не просто артефакт. Камень живой, он обладает собственной волей и не раз это демонстрировал. Лишь сильная магия могла бы разрушить такой объект, но, поскольку талисман и есть сама магия, Келл подозревал, что уничтожить его просто невозможно.
Парню стало не по себе, когда он понял, что от камня придется избавиться иначе. Отнести туда, где он не сможет никому причинить зла. И есть лишь одно такое место.
Келл знал, что нужно делать. Где-то в глубине души он понял это в ту самую минуту, когда камень попал ему в руки.
– Место ему – в Черном Лондоне, – тихо сказал он. – Я должен отнести его обратно.
Лайла вскинула голову:
– Но как ты это сделаешь? Ты не знаешь, что осталось от этого мира, а если бы и знал, ты же сам сказал, что он изолирован!
– Да, я не знаю, что от него осталось, но двери между мирами изначально были сделаны при помощи магии антари. С ее же помощью они были наглухо запечатаны. Поэтому вполне логично, что магия антари могла бы открыть их снова. Ну, или хотя бы приоткрыть.
– И ты ни разу туда не заглядывал?! – воскликнула Лайла с веселым блеском в глазах. – Никто не заглядывал? Знаю, ты – редкая птица, но разве никому не было интересно? Неужели за столетия, прошедшие с тех пор, как вы заперлись от всех, ни одного антари не обуяло любопытство и он не попробовал туда отправиться?
Келл посмотрел на ее восторженное лицо и тихо порадовался за человечество. Владей Лайла магией, она бы такого наворотила… Келлу, конечно, было любопытно. В детстве он и верил, и не верил в то, что говорили про Черный Лондон, ведь двери так давно были запечатаны. Какой ребенок не хочет узнать: правда ли есть монстры, о которых говорится в сказках? Но если бы даже он захотел сломать печать (а он не хотел этого: страх был сильнее любопытства), у него не было такой возможности.
– Может, кто-то об этом и думал, – пожав плечами, проговорил Келл, – но одного желания мало. Нужна, во-первых, кровь антари, во-вторых – предмет из того мира, в который хочешь попасть. А как я тебе говорил, все вещи из Черного Лондона были уничтожены.
Лайла помолчала, затем медленно произнесла:
– Но ведь этот камень… из Черного Лондона.
– Из Черного Лондона, – эхом повторил Келл.
Лайла показала на стену, сквозь которую Келл прошел в первый раз:
– Значит, ты открываешь туда дверь и – что? Бросаешь камень? Это же просто, чего ты ждешь?
Келл покачал головой:
– Я не могу открыть дверь напрямую.
Лайла раздраженно фыркнула:
– Ты же сказал…
– Все эти миры расположены в ряд, – начал объяснять он и взял с тумбочки у кровати книгу. – Миры похожи на листы бумаги, расположенные стопкой. – Так он себе всегда это представлял. – Нужно двигаться по порядку, – Келл зажал пальцами несколько страниц. – Серый Лондон, – он отпустил одну страницу. – Красный Лондон, – отпустил вторую. – Белый Лондон, – отпустил третью. – И Черный. – Келл захлопнул книгу и положил ее на место.
– Так, значит, тебе нужно пройти через них все, – сказала Лайла так, будто это было проще простого.
Но на самом деле все было гораздо сложнее. В Красном Лондоне его наверняка уже разыскивает королевская семья, и, может быть, не только она. Что, если он убил не всех головорезов, на которых Холланд наложил заклятие принуждения? Что, если они ищут его и в Красном Лондоне? Вдобавок Келл лишился своих монет и нужно было разжиться какой-то вещью, чтобы попасть в Белый Лондон. И даже когда он это сделает – вернее, если он это сделает, – если предположить, что его тут же не схватят близнецы, и если предположить, что ему удастся взломать печать и открыть дверь в Черный Лондон, камень нельзя будет просто кинуть. Келлу придется пронести его туда. И вот об этом он старался даже не думать.
– Ну что, – у Лайлы загорелись глаза, – когда пойдем?
Келл поднял голову:
– Ты никуда не идешь.
Лайла прислонилась к стене как раз рядом с тем местом, где он не так давно приковал ее, а ей пришлось искромсать ножом деревянную панель, чтобы освободиться.
– Я хочу пойти. Я не скажу тебе, где камень, пока ты не согласишься взять меня с собой.
Келл сжал кулаки:
– Оковы не удержат Холланда долго. Магия антари способна их разбить, и, как только Холланд очнется, он быстро освободится и снова пустится в погоню за нами. Иными словами, мне некогда играть с тобой в игры.
– Это не игры, – усмехнулась Лайла, отталкиваясь от стены. – Это мой шанс. Выход!
Ее невозмутимость как ветром сдуло, и на мгновение Келл увидел, что скрывала девушка: нужду, страх, отчаяние.
– Ты хочешь найти выход, – печально сказал он, – но даже не представляешь, во что ввязываешься.
– Плевать, я хочу пойти.
– Ты не сможешь, – Келл встал на ноги. У него закружилась голова, и он ухватился за спинку кровати.
Девушка издевательски усмехнулась:
– Ты еле стоишь на ногах. Куда тебе идти одному?
– Ты не можешь пойти, Лайла, – устало вздохнул он. – Только антари могут перемещаться между мирами.