Но тут он встретил знаменитого мага по имени Келл.
Одна-единственная встреча воскресила в нем веру, разворошила угасший костер.
Поэтому Эдвард поступил ровно так, как велел Келл: на другой же день он пришел в таверну, надеясь встретиться с магом во второй раз и получить обещанный мешочек с землей. Для этого он приходил вчера и придет завтра и послезавтра, пока не вернется этот великолепный маг.
Коротая время до открытия таверны, тот, кого друзья и родственники звали просто Недом, в очередной раз представлял, как пройдет будущая встреча с таинственным колдуном. Детали менялись, но финал всегда был одинаковым: Келл, склонив голову, пристально смотрит на Неда своими разноцветными глазами и объявляет, что разглядел в нем нечто необыкновенное.
– Эдвард Арчибальд Таттл, – говорит он. – Можно, я буду называть вас Недом?
– Конечно, так делают все мои друзья.
– Что ж, Нед, я вижу в тебе нечто особенное… Затем он уговаривает Неда пойти к нему в ученики или даже стать его напарником. За этим следуют обильные дифирамбы в адрес Неда, на чем, собственно, фантазия каждый раз и заканчивается.
Примерно таким же мечтаниям Нед предавался и сейчас, стоя на ступеньках таверны «В двух шагах». Его карманы были набиты безделушками и монетами, чтобы магу было из чего выбрать плату за мешочек земли. Но маг не приходил, а таверна была заперта. Некоторое время Нед пытался силой воли отпереть засов, шепча вперемешку молитвы, заклинания и просто что в голову придет, но ничего не вышло. Тогда он решил плюнуть и подождать пару часов в каком-нибудь уже открывшемся заведении, как вдруг услышал треск за спиной.
Лошади заржали, раздался грохот – несколько ящиков с яблоками свалились с повозки, когда кучер резко натянул удила.
– Что случилось? – спросил Нед, шагнув к кучеру, который, казалось, перепугался больше, чем его лошади.
– Черт возьми! Я сбил его. Я кого-то сбил! – запричитал тот.
Нед посмотрел под ноги лошадям:
– Не похоже, что вы кого-то сбили.
– Может, он под телегой? О господи, я его не заметил.
Нед опустился на колени, заглянул под повозку, но увидел на брусчатке лишь пепел. По форме темное пятно подозрительно напоминало человеческую фигуру. Один холмик пепла слегка шелохнулся, но затем просел и развеялся. Нед нахмурился. «Подозрительно. Чертовщина какая-то». Затаив дыхание, он потянулся к темному пятну, коснулся серой пыли… но ничего не произошло. Нед огорченно растер пепел между большим и указательным пальцами.
– Там ничего нет, сэр, – сказал он, поднимаясь.
– Клянусь, здесь кто-то был, – потрясенно выговорил кучер. – Вот прямо здесь!
– Наверно, показалось.
Кучер покачал головой, что-то бормоча, а затем вернул на место выпавшие ящики, еще несколько раз заглянул под повозку и наконец уехал.
Нед тем временем с удивлением разглядывал сажу на своих пальцах. То ли ему показалось, то ли он в самом деле почувствовал какое-то тепло, но вскоре это ощущение пропало. Он понюхал пальцы, громко чихнул, вытер руку о брюки и побрел по улице.
Невидимые для прохожих, Келл и Лайла пробирались к докам. Не просто невидимые, но и неосязаемые. Люди проходили сквозь них так же, как пепел тогда на пожарище, как рука Келла прошла сквозь плечо Лайлы. Прохожие не ощущали их и не слышали. Казалось, Келл и Лайла не принадлежат этому миру, а находятся вне его. Все проходило сквозь них, но и они не могли ничего коснуться. Когда Лайла рассеянно попыталась прихватить с повозки яблоко, ее рука просто прошла сквозь него. Они были призраками в наполненном жизнью городе.
Даже по меркам Красного Лондона такая магия считалась невероятной. Энергия камня звенела в теле Келла, пульсировала, словно струилась по венам вместе с его собственной кровью, с его магией. Внутренний голос предупреждал, что нельзя впускать ее в себя, но Келл не послушался. Впервые после ранения он не чувствовал слабости и головокружения. Ведя Лайлу к докам, он радовался силе, радовался камню и ни за что не хотел бы расстаться ни с тем ни с другим.
После того как они ушли с пожарища, Лайла молчала. Одной рукой она ухватилась за Келла, а в другой сжимала часы. Когда она наконец заговорила, голос был тихим и резким.
– Только не подумай, что мы с Бэрроном родственники, – сказала она, идя с магом нога в ногу. – Он мне никто.
Слова прозвучали жестко и глухо. Но Келл видел, как она стискивала зубы и украдкой вытирала глаза, а это говорило совсем о другом. Но он не стал уличать девушку во лжи.
– А у тебя вообще кто-нибудь есть? – спросил он, вспомнив ее колкие замечания о его отношении к королевской семье. – В смысле, родственники?
Лайла покачала головой:
– Мама умерла, когда мне было десять.
– А отец?
Лайла невесело усмехнулась.
– Отец? – Она произнесла это как ругательство. – В последний раз, когда я его видела, он продал меня за выпивку.
– Прости.
– Не извиняйся, – Лайла язвительно улыбнулась. – Я перерезала этому мужику глотку до того, как он успел снять ремень. – Келл вздрогнул. – Мне было пятнадцать, – беспечно продолжала она. – Помню, как удивилась, сколько кровищи: она все вытекала и вытекала…
– Твое первое убийство? – спросил Келл.
– Верно, – кивнула она, и ее улыбка стала печальной. – К счастью, раз от раза убивать становится легче.
Келл нахмурился:
– Так не должно быть.
Лайла быстро глянула на него:
– А ты убивал кого-нибудь?
Келл помрачнел:
– Да.
– Ну и?
– Что «ну и»?
Келл ожидал, что она спросит кого, где, когда или как, но она спросила – почему.
– Потому что у меня не было выбора, – ответил он.
– Тебе понравилось?
– Конечно, нет.
– А мне понравилось. – Она сказала это с вызовом, но в голосе чувствовалась горечь. – В смысле, не сама кровь, или как у него клокотало в горле, когда он подыхал, и каким безжизненным стало его тело, когда все кончилось. Но в тот момент, когда я решила это сделать, и потом, когда всадила в него нож и поняла, что у меня получилось, я почувствовала себя… – Лайла на секунду умолкла, подыскивая слово, – могущественной. – Она посмотрела на Келла и спросила напрямик: – С магией точно так же?
«Разве что в Белом Лондоне», – подумал Келл. Там магию используют как оружие, чтобы уничтожить любого, кто встанет на пути.
– Нет. – Он покачал головой. – Это не магия, Лайла. Это просто убийство. Магия – это… – Келл не договорил. Он увидел, что ближайшая доска объявлений потемнела.
А потом стали черными все каменные экраны, прикрепленные к фонарным столбам и витринам магазинов вдоль улицы. Келл замедлил шаг. Весь вечер они передавали сообщения о торжествах, гоняли по кругу расписание парадов, народных гуляний, празднеств и частных балов на каждый день и на всю неделю. Когда доски потемнели, Келл подумал, что это просто перерыв в объявлениях. Но тут на всех разом появилось одно и то же:
Жирные белые буквы мигали вверху каждой доски, а под ними красовался портрет Келла. Светлые волосы, черный глаз и камзол с серебряными пуговицами. Изображение слегка шевелилось, но не улыбалось, пристально глядя на зрителей. Под портретом появилось второе слово:
«Санкт!»
Келл резко остановился, и Лайла, отстававшая на полшага, врезалась в него.
– В чем дело? – спросила она, отпихивая его руку, а потом тоже увидела. – Ого…
Какой-то старик остановился перед доской в паре метров от них, чтобы прочитать объявление. Он даже не догадывался, что тот, кого ищут, стоит у него за плечом. Под изображением Келла появился пустой кружок, нарисованный мелом. Рядом было написано: «Коснитесь здесь, если вы его видели».
Келл выругался вполголоса. Мало того, что за ними охотится Холланд, так теперь весь город будет начеку. Но он не может все время оставаться невидимым. В таком состоянии он не сможет взять в руки вещь из Белого Лондона, не говоря уж о том, чтобы ею воспользоваться.
– Пошли, – Келл прибавил шагу и потащил за собой Лайлу.
Пока они добирались до доков, Келл весь издергался. Его бесило, что его лицо, слегка недовольное, таращится на них буквально отовсюду.
Когда они подошли к ломбарду Флетчера, оказалось, что дверь заперта и на ней висит табличка с надписью «Ренач» («Вышел»).
– Будем ждать? – спросила Лайла.
– Только не здесь, – ответил Келл. Дверь, конечно же, заперта на три засова и, наверное, заколдована, но им-то необязательно ждать, пока хозяин вернется. Они легко могут просочиться сквозь дверь точно так же, как прошли сквозь дюжины людей на улице.
Лишь когда они благополучно оказались внутри ломбарда, Келл велел магии убрать пелену. Она снова повиновалась беспрекословно: магическая завеса полностью растворилась в воздухе. «Уверенность», – подумал он, когда все вокруг снова стало ярким и отчетливым. Холланд был прав. Главное подчинить себе магию. И у Келла, кажется, начало получаться.
Лайла отпустила его руку, повернулась к нему и застыла.
– Келл, – осторожно сказала она.
– Что такое?
– Положи камень.
Он нахмурился, посмотрел на талисман в руке, и у него перехватило дыхание. Вены на тыльной стороне ладони вздулись и извивались под кожей чернильно-черными змеями. Такие же змеи тянулись от запястья к локтю. Магия камня действительно проникла в его вены и пульсировала в них, окрашивая его кровь в черный цвет. Он настолько сосредоточился на восстановлении сил, на самом заклятии и на том, чтобы оставаться невидимым, что не почувствовал (или не захотел почувствовать), как тепло магии разливается по руке, точно яд. Но он должен был заметить, должен был понять… Впрочем, беда как раз в том, что Келл все понимал. Он знал, что камень опасен, и все же, даже теперь, когда смотрел на свои потемневшие вены, опасность казалась какой-то далекой. Магия камня давала странное спокойствие. Словно нашептывала ему, что все будет хорошо, пока он держит в руке…