Но этого и следовало ожидать. Ведь тот, кто занял его тело, времени даром не терял.
Вчера ночью огни публичного дома ярко и призывно горели в темноте, и в дверном проеме стояла женщина с искусственной улыбкой и волосами цвета огня, цвета жизни.
– Аван, рес настар, – вкрадчиво промурлыкала она по-арнезийски и, подняв юбки, сверкнула обнаженным коленом. – Не хочешь войти?
И он вошел, позвякивая монетами в кармане.
Женщина повела его по коридору, где было намного темнее, чем на улице, и он пошел за ней, с наслаждением щупая ее руку или, точнее, пульс. Она ни разу не посмотрела ему в глаза, иначе, возможно, увидела бы, что они чернее самого темного угла коридора. Вместо этого женщина сосредоточила все внимание на его губах, воротнике, поясе.
Он пока еще только изучал особенности своего нового тела, но все же сумел прижаться потрескавшимся ртом к мягким губам женщины. Между ними что-то промелькнуло – тлеющий уголек чистого черного пламени, и женщина вздрогнула.
– Ас Бесара, – шепнул он ей в ухо. «Возьми».
Он снял с нее платье и поцеловал крепче. Темнота пробежала по ее языку и проникла в голову, опьяняя властью. Все жаждали магии, стремились приблизиться к ней, к ее источнику. И женщина радостно ее приняла. Приняла его. Нервы защекотало, когда магия захватила их, лакомясь течением жизни, кровью, плотью. Пьяницу Бута она взяла силой, но добровольный хозяин всегда лучше. По крайней мере, его обычно на дольше хватает.
– Ас Херена, – проворковал он, повалив женщину на кровать. «Дай». – Ас Атера, – простонал он, когда взял ее, а она впустила его в себя. «Расти».
Они двигались в идеальном ритме, и его энергия плавно перетекала в нее. Когда все закончилось и женщина распахнула глаза, они уже были такими же, как у него, – абсолютно черными. Существо, проникшее в нее, заставило ее накрашенные губы растянуться в кривой ухмылке.
– Ас Атера, – эхом повторила она, сползая с кровати. Он встал и устремился вслед за ней.
И, как одна душа в двух телах, они сначала прошли через весь публичный дом, а затем вышли в ночь.
Да, он времени даром не терял.
Он чувствовал, как растекается по всему городу, пробираясь к красной реке, которая пульсировала магией и жизнью и манила, обещая настоящий пир.
Ломбард Флетчера напоминал лабиринт, в котором мог разобраться только хозяин. Последние десять минут Келл рылся в ящиках стола и обнаружил множество оружия и амулетов, а также совершенно безобидный зонтик от солнца, но так и не нашел белую ладью. Тяжело вздохнув, он отшвырнул зонтик в сторону.
– Разве ты не можешь найти эту чертову штуковину при помощи магии? – спросила Лайла.
– Тут стоит защита от заклинаний. И от воров, кстати, тоже, – ровным тоном добавил Келл, – так что положи на место.
Лайла уронила на прилавок безделушку, которую собиралась прикарманить.
– Так, значит, – сказала она, рассматривая шкаф-витрину, – вы с Флетчером друзья?
Келл вспомнил лицо Флетчера в ту ночь, когда они играли в санкт.
– Не совсем.
Лайла подняла брови:
– Это хорошо, у врагов красть веселее.
«Враги» – точное слово. Как ни странно, они могли стать напарниками.
«Контрабандист и барыга, – сказал тогда Флетчер. – Мы бы с тобой сработались».
«Я пас», – ответил Келл.
Но когда в той партии последний раз тянули карты и Келл понял, что выиграет, он решил подразнить Флетчера и поставил на кон еще кое-что.
«Анеш. Если ты выиграешь, я буду на тебя работать», – сказал он.
Флетчер алчно ухмыльнулся и раскрыл последнюю карту.
А Келл улыбнулся в ответ, выложил свои карты и выиграл все, оставив Флетчера ни с чем, кроме уязвленного самолюбия и маленькой белой ладьи.
«Без обид».
А теперь в поисках этой ладьи Келл перевернул вверх дном пол-ломбарда. Он поминутно озирался на дверь и невольно косился на магическую доску на стене, на которой красовалась его физиономия и надпись: «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ».
Тем временем Лайла уставилась на карту в рамке. Прищурившись и склонив голову набок, она рассматривала ее и все больше хмурилась.
– В чем дело? – поинтересовался Келл.
– А где Париж? – спросила она, ткнув в то место на континенте, где в ее мире находился этот город.
– Нет никакого Парижа, – ответил Келл, обшаривая буфет. – Никакой Франции. Да и никакой Англии.
– Но какой же Лондон без Англии?
– Я же говорил, то, что этот город одинаково называется в разных мирах – лингвистический курьез. Здесь Лондон – столица Арнеса.
– Значит, у вас Англия называется Арнес.
Келл рассмеялся, покачал головой и тоже подошел к карте.
– Нет. Арнес занимает почти половину того, что вы зовете Европой. Остров, или ваша Англия, называется «раска» – «корона». Но это лишь малая часть империи, – он очертил пальцем ее границы. – К северу от Арнеса находится другая страна – Веск, а на юге – Фаро.
– А за ними?
Келл пожал плечами:
– Еще всякие страны. Большие и маленькие. Ведь это же целый мир.
Лайла задумчиво окинула взглядом карту. Глаза ее сияли.
– Да, так и есть… – прошептала она и невольно улыбнулась своим мыслям.
Бросив карту, Лайла ушла в соседнее помещение. И через пару минут оттуда послышался ее радостный возглас:
– Ага!
Келл вздрогнул:
– Нашла?
Лайла появилась с добычей в руке, но это была не ладья, а нож. Келл расстроился.
– Погляди, как хорошо придумано!
Она продемонстрировала оружие Келлу. Вдоль рукоятки ножа шла металлическая дуга, которую можно было использовать как кастет.
– Вот этим можно ударить, – пояснила Лайла, как будто Келл сам бы не догадался. – Можно пырнуть, а можно и выбить зубы. Ну или и то и другое, – она потрогала лезвие кончиком пальца. – Одновременно, конечно, не получится.
– Конечно, – повторил Келл, закрывая шкафчик. – Ты так любишь оружие.
Лайла удивленно на него уставилась:
– А кто не любит?
– У тебя уже есть нож.
– И что с того? – спросила она, любуясь своей находкой. – Оружия много не бывает.
– До чего ты кровожадная.
Она покачала клинком.
– Не все же могут защищаться с помощью крови и бормотания.
Келл ощетинился:
– Я не бормочу. И, кстати, мы сюда не воровать пришли.
– Да неужели?
Келл вздохнул и окинул взглядом ломбард. Он обшарил тут все, включая тесную каморку Флетчера, но так ничего и не нашел. Не мог же он продать ладью… или мог? Келл закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь почувствовать чужеродную энергию. Но это место буквально гудело от магии, ощущения смешивались, путались, и невозможно было отыскать чужеродное и запретное среди просто запретного.
– У меня вопрос, – проговорила Лайла, и в ее карманах что-то подозрительно звякнуло.
– Ну разумеется, – вздохнул Келл, открывая глаза. – И я, кажется, сказал: не воровать.
Она пожевала губу и, достав из кармана пару камешков и металлическую штуковину, предназначения которой не знал даже Келл, положила их на комод.
– Ты говорил, что миры отрезаны друг от друга. Тогда откуда у этого Флетчера взялся предмет из Белого Лондона?
Келл снова тщательно осмотрел стол, хотя уже его обыскивал, и стал ощупывать столешницу в надежде отыскать потайной ящик.
– Я подарил.
– А ты откуда его взял? – хитро прищурившись, спросила она. – Украл?
Келл нахмурился. Да.
– Нет.
– Врешь!
– Я взял его не для себя, – сказал Келл. – В вашем мире мало кто знает о моем. А те, кто знает, коллекционеры и энтузиасты, готовы выложить приличную сумму за любую безделушку отсюда. В моем мире большинство знают о вашем. Так же, как вас привлекает наша магия, некоторых в Красном Лондоне интересуют ваши изобретения, работающие на одной механике. Но все знают о другом, Белом Лондоне. И кое-кто готов дорого заплатить за любой предмет из того мира.
Лайла саркастично улыбнулась:
– Так ты контрабандист.
– От воровки слышу.
– Да, я воровка, – согласилась Лайла и, взяв с комода красный лин, стала перекатывать его между костяшками пальцев. – Но я это признаю, и я не виновата в том, что ты сам себя обманываешь.
Монета исчезла. Келл хотел было возмутиться, но в ту же секунду лин появился в другой ладони девушки.
– Хоть я и не понимаю: если ты королевская особа…
– Я не…
Лайла бросила на него испепеляющий взгляд:
– Если ты живешь во дворце, ешь за одним столом с королевскими особами, считаешься членом королевской семьи, значит, ты не нуждаешься в деньгах. Зачем же тогда рисковать?
Келл стиснул зубы, вспомнив, как Ри умолял покончить с этими дурацкими играми.
– Ты не поймешь.
Лайла изогнула брови.
– В преступлении нет ничего сложного, – улыбнулась она. – Люди воруют потому, что, когда берут чужое, что-то при этом получают. Если они занимаются этим не ради денег, то, значит, ради власти. Нарушая правила, они чувствуют себя могущественными. Это знак протеста, – она отвернулась. – Кто-то ворует, чтобы выжить, а кто-то ворует, чтобы чувствовать себя живым. Все очень просто.
– А ты ради чего?
– Ради свободы, – ответила Лайла. – Думаю, тут всего понемногу.
Она забрела в короткий коридор между комнатами.
– А как ты заполучил этот черный камень? – крикнула она. – Заключил сделку?
– Нет, совершил ошибку, – Келл с досадой захлопнул ящик стола, – и собираюсь ее исправить, если найду эту проклятую штуковину.
– Осторожней, – сказал кто-то по-арнезийски хриплым голосом. – Так можно что-нибудь разбить.
Келл обернулся и увидел хозяина ломбарда, который стоял, прислонившись плечом к шкафу, и слегка ошарашенно смотрел на него.
– Флетчер.
– Как ты сюда проник?
Келл пожал плечами и метнул взгляд в сторону Лайлы, которой хватило ума остаться в коридоре и не показываться на глаза.
– Наверно, твои охранные заклинания повыветрились.
Флетчер скрестил руки: