— Согласна, — кивнула княгиня.
«Ну и?» — выжидающе глянул я на нее.
— В недавней нашей беседе я вела себя излишне резко и, возможно, вышла за рамки.
Пять секунд. Десять. Сохраняя молчание, я продолжал смотреть в глаза княгине.
«Это что, все?» — через полминуты задал всем своим видом невысказанный вслух вопрос.
Речь вообще-то шла об извинениях. Компромисс компромиссом, но так это не работает. Как кость собаке бросила, и…
— Для Алексея Петровича Юсупова-Штейнберга это ничтожно мало, признаю. Для Артура Волкова — уже непозволительно много с моей стороны. Согласны?
Вот же ж… И не поспоришь. Счет «один-один».
В тот момент, когда я невольно усмехнулся и покачал головой, признавая ее правоту, княгиня деликатно отвернулась. Причем в моей памяти в этот момент возник голос Смехова: «Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер слишком мало…» Все, точно Мустафа теперь Планшетом будет.
Ладно, этот раунд закончили. Начинаем следующий.
— В моей судьбе сейчас два явных интересанта — Канцелярия и ФСБ. Я, как уже говорил, сейчас даже слабо представляю, в какой мир попал. Мне не хватает знаний, опыта, образования. Я даже не знаком с текстом завещания, в котором упомянут.
Впервые во взгляде княгини промелькнул интерес.
— Я не уверен, что через год, который мне отвели на знакомство с новым для меня миром, я приму титул. Как вы, возможно, знаете, я…
Пауза. Темная магия — совсем не то, о чем говорят вслух, я это прекрасно понимал.
— О ваших способностях мне известно, — кивнула княгиня. Говорила она, кстати, уже вполне деловым тоном, а ее эмоции слегка улеглись.
— Прекрасно. Если так, значит, вы не можете не понимать, что собственная судьба целиком мне больше не принадлежит. Но. То, что мое, — отдавать я не намерен.
Губы княгини сжались в тонкую линию, побелев, а сама она напряглась.
— Я не знаю, что по завещанию мне полагается к титулу и гербу. Может быть, кроме титула это еще и доля в наследстве…
Не ошибся. Анна Николаевна смогла внешне сохранить невозмутимость, но ее эмоции мне рассказали — в завещании князя мне полагается не только герб, перечеркнутый лентой незаконнорожденного.
— При этом я понимаю, что мое вступление в свои права может доставить вашему роду серьезные проблемы. И готов предложить сделку.
Настало время княгини смотреть мне в глаза с немым вопросом.
Пять, десять секунд. Когда дождался ответного молчаливого «Ну и?» от нее, удовлетворенно кивнул и заговорил:
— Я хочу ознакомиться с завещанием Петра Алексеевича. После этого мы можем обсудить варианты — к примеру, замена моей доли на денежную или консолидированную имущественную компенсацию. Возможно — еще раз, возможно, я и вовсе буду готов отказаться от титула. Вопрос цены.
— Несмотря на ваши юные годы, не могу не отдать дань деловой хватке, — медленно произнесла Анна Николаевна.
— Тяжелое детство, дефицит игрушек, — пожал я плечами. — Приходилось книги читать.
— Можете многого добиться и превратиться в опасную фигуру. Если доживете, — улыбнулась уголком губ княгиня. Взгляд ее при этом оставался серьезным.
Не понял: это вот сейчас была прямая угроза с ее стороны? Но уточнять не стал, обдумаю это позже. Вновь демонстративно пожал плечами, уже без комментария.
— Я подумаю над вашим предложением, — после небольшой паузы произнесла она, снова откидываясь на высокую спинку кресла.
— Когда я смогу ознакомиться с завещанием? Или чтобы узнать размер моей доли, мне необходимо обратиться к наставникам?
— Я могу с этим помочь, и ваши наставники будут лишними в этом… нашем семейном деле, — с некоторым усилием произнесла княгиня. — Но для вас же будет лучше, если мы вернемся к этому вопросу во время ближайших школьных каникул. К этому моменту я смогу сформировать для вас предложение.
— Через… три месяца? — не смог я скрыть удивление.
— Что-то не так? — так же искренне удивилась княгиня.
— Срок на формулировку предложений еще могу понять и принять. Но три месяца ждать, чтобы ознакомиться с текстом завещания?
— При всей похвальной деловой хватке вам не хватает ни знаний, ни опыта, ни образованности. У нас впереди как минимум год. Именно столько вы имеете времени на раздумье? Три месяца не играют никакой роли, тем более что у вас не будет возможности уделить вопросу своего наследства должного внимания.
Глядя мне в глаза, княгиня, судя по ее виду и эмоциям, вдруг осознала, что я не понимаю, о чем речь.
— Когда вы использовали поле подавления, это заметили только я и фон Колер, — уже другим тоном произнесла она.
«Когда это я использовал поле подавления?» — мысленно спросил сам себя. И тут же получил ответ, вспомнив ярость княгини и объявшее ее пламя, потухшее тогда, когда мир передо мною окрасился в серую пелену, расчерченную теневыми всполохами.
— Применение своих способностей при неинициированном источнике… — медленно произнесла собеседница. И дальше заговорила, уже не скрывая удивления: — Вы этого не знаете? Использование своих способностей при неинициированном источнике может быть очень опасно. Смертельно опасно. Для вас, — внимательно смотрела Анна Николаевна, делая паузы на осознание мною сказанного.
Оу-оу-оу. Снова появилось стойкое желание воскликнуть: «Астанавитесь!»
Даже в груди защемило грустью о прошлой жизни. Заливисто смеющаяся Вика, улыбающаяся Света, специально сделавшая вид, что покачнулась, — для того, чтобы прильнуть ко мне на пару мгновений. От осознания, что не могу вернуться на другой глобус, где нет вот этого всего, стало тоскливо.
Но при всей накатившей тоске по прошлой жизни информацию о смертельной опасности воспринял совершенно спокойно. Еще одна вводная — уже настолько привык к шокирующим новостям, что появился некий фатализм. Даже азартный интерес: а чем еще меня сможет удивить этот мир? Княгиня между тем продолжала:
— Инициация источника до достижения шестнадцати лет — лотерея, самая настоящая русская рулетка. Думаю, первые три месяца — с учетом загруженности в школе, точно не то время, когда вы сможете думать о разделе нажитого мною имущества. У вас и кроме этого будет достаточно забот.
«Нажитого мною имущества».
Вот это поворот. Если я правильно понял полыхнувшую сейчас злость и обиду, Петр Алексеевич подложил женушке самую настоящую свинью. Но даже и без четкого восприятия ее эмоций об этом можно было догадаться даже по акценту, который княгиня сделала на слове «мною».
— Все настолько печально? — поинтересовался я.
Княгиня не ответила. Но с учетом того, что ее глаза полыхнули пламенем, я понял — она прекрасно поняла подтекст вопроса. Поняла то, что я имел в виду совсем не свои проблемы. И ее ответ — в горящем самым настоящим огнем взгляде, получил самый исчерпывающий. Кстати, в этот раз смог не вздрогнуть от неожиданности.
Наверное, мне даже стало ее по-человечески жаль. Но эмоции отдельно, дела отдельно — это взрослая жизнь. Особенно с этими акулами. Нет, не так. Тем более с этими акулами. Это всего лишь бизнес, как говорят прагматичные англосаксы.
— Можно обсудить вопрос о моем переезде, — предложил я.
Отнюдь не из чувства жалости предложил. Пожалел и забыл — это не мои проблемы. Просто жить целый год под одной — пусть и большой, крышей с ненавидящей тебя владетельной аристократкой…
— К сожалению, этот вариант не рассматривается.
— Почему же?
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… Вы удивительно хваткий молодой человек, но при этом вам не хватает ни знаний, ни опыта, ни образованности… ни даже логики.
Вот сейчас обидно было — про логику. По больному бьет. Тем более обидно, что про отсутствие образования и знаний сам подтвердил вслух — теперь наверняка часто это слышать от нее предстоит. Оценивая состоявшийся разговор, уверен — княгиня не обладает эмпатией на том уровне, который появился у меня. Но она женщина и явно безошибочно считала, что эти слова трогают меня за живое.
Отвечать не стал. Проглотил, но запомнил — ждал продолжения.
— Вы разве не задумывались о том, почему за использование темных искусств во всех странах первого мира введена смертная казнь?
«Ч-черт…»
— Не задумывались, — кивнула княгиня. — Так что, Артур, ступайте скорее к Максимилиану Ивановичу и, дабы не поддаться одержимости, учитесь, учитесь и еще раз учитесь. В точности так, как завещал нам святейший патриарх Владимир.
В моем мире учиться завещал тоже Владимир, но работавший чуть по другому профилю. Подумал об этом вскользь — старался лицо держать.
Ладно, Анна свет Николаевна, я научусь и еще отвечу тебе достойно. Но потом.
Поблагодарив кивком княгиню за информацию, поднялся и направился к выходу.
— Артур! — окликом был остановлен у самой двери.
— Это была наша с вами первая, пробная сделка. От меня — уже озвученная информация, от вас — жду обещание.
— Слушаю внимательно.
— Держитесь подальше от Анастасии.
— Обещаю держаться от княжны Анастасии как можно дальше, — низко склонил голову я, скрывая улыбку. И, уже приоткрыв дверь, обернулся. — Ваше сиятельство. Бонусом нижайшая просьба.
— Слушаю внимательно.
— Пусть княжна Анастасия также держится от меня подальше.
Широко улыбнувшись, вышел в коридор и закрыл за собой дверь. После того как щелкнул замок, постоял несколько секунд. Не зря — услышал приглушенный звукоизоляцией двери звук удара. Или ладошкой о стол саданула, или в стену что-то кинула.
«Два-два».
Еще раз улыбнувшись, развернулся и двинулся прочь, барским жестом подозвав ожидающего поодаль Мустафу.
О разговоре с княгиней уже не то чтобы забыл — отложил в сторону. Теперь мне надо узнать: из-за чего действительно за использование темных искусств положена смертная казнь. Догадок было много — в популярной массовой культуре тема темных искусств активно освещалась — сериалы, кино, книги. Но использовать информацию из масс-медиа в оценке подлинной подноготной темной магии — как изучать работу полиции, основываясь на сериалах «Ментовские войны».