Перекатившись, мальчишка прыжком поднялся на ноги. И удивительное дело, от следующего удара Саманты сумел уклониться. Легкая заминка — и разъярившаяся на краткий миг девушка хлесткой серией отправила парня в полет к противоположной стене. Поднимался тот тяжело. Внимательно наблюдающий за действом британец видел — без переломов не обошлось.
Саманта быстрым шагом, вновь показательно забыв об осторожности, уже оказалась совсем рядом. С рассыпавшимися по плечам волосами и блестящими глазами она казалась воплощением валькирии, даже богини войны. Поодаль по столам прошлось волнением восхищенного гомона — не один британец обратил на это внимание.
Приблизившись к уже кое-как поднявшемуся Волкову, девушка уперлась ладонями в стену, прижавшись к нему практически вплотную. Британец заметил, как стремительным жестом, незаметным обычному глазу, мальчишка сунул руку в карман пиджака. Там ее и оставил — Саманта сказала пареньку несколько слов, причем встав так, что ее лицо не было доступно ни для одной камеры.
Мальчишка после сказанного смуглой красавицей едва вздрогнул, а затем глаза его расширились от удивления. Саманта, в отличие от напряженно наблюдающего за происходящим аристократа, даже не заметила, как в этот момент он достал руку из кармана пиджака. Пустую руку. Еще несколько слов — и Волков, криво улыбнувшись, кивнул. Девушка отошла на несколько шагов, и почти сразу парень опустился перед ней на одно колено.
— Миледи, — поцеловав протянутую руку, произнес юноша, признавая поражение.
— О мой лорд! — шутливым тоном воскликнула Саманта. И повторила глубокий реверанс — точь-в-точь как исполненный ею на вчерашнем балу. Подарив недавнему партнеру и противнику на прощанье ослепительную улыбку, девушка развернулась и направилась прочь, покидая локацию под звук горна, знаменующего конец матча.
Волков остался на месте. Парень старался держаться прямо, но было видно, что дается ему это с трудом. Наверное, мальчишка, даже несмотря на полученные от Саманты удары, смог бы покинуть локацию самостоятельно. Но заработало «Холодное сердце», отправляя его в беспамятство. Постепенно теряя ориентацию и сознание, Волков сполз по стенке и замер.
Для того чтобы выказать крайнее раздражение, наблюдающему за процессом британцу вновь не потребовалось даже играть — хлопнув по столу, он выключил голопроектор. Поднявшись, аристократ подошел к одному из своих телохранителей и что-то негромко сказал. Кивнув, капрал-кавалерист быстрым шагом покинул помещение. Британец же осмотрелся.
Входной билет на мероприятие составляла сумма в миллион английских фунтов. Сумма одинаковая для всех, вне зависимости от состояния и положения в обществе, гарантируя равную борьбу на ставках и в аукционе. Именно миллион, не больше и не меньше, необходимо было внести на депозит и потратить во время мероприятия. Неиспользованный остаток не возвращался, но можно было покинуть стадион в серьезном плюсе, выиграв на ставках. А можно было без единого шиллинга, как представитель варшавского офиса «Линклейтерс», который прибыл сюда явно по контракту с аравийцами: все свои свободные средства он сразу же направил на покупку Артура Волкова. Наверняка в зале находился еще один, а может быть, даже двое представителей ведущих мировых адвокатских контор — на всем, что касалось репутации, шейхи обычно не экономили. И победивший молодого амира на подпольной арене парень по сумме своего выкупа и гонораров исполнителям становился буквально золотым мальчиком. Но в этом случае у аравийцев не было выбора — с подачи заинтересованных лиц история с проигравшим молодым аристократом уже стала очень широко известна в узких кругах. Так что для шейхов получить дерзкого мальчишку стало делом принципа.
Скользнув взглядом по залу, британец ощутил исходящий от юриста «Линклейтерс» самый настоящий страх. Как и от барона Нидермайера. Этот господин, уязвленный поведением Волкова на балу, даже влез в краткосрочные долги, чтобы попасть на мероприятие. Хотя, вполне возможно, это лишь ширма и появление барона организовано также на аравийские деньги. Вглядевшись в широкое лицо массивного мужчины, британец задержался на нем взглядом на долю секунды.
Нидермайер все понял правильно. Внешне сохраняя спокойствие и показательную неторопливость — по принятой в клубе манере поведения, барон тем не менее подошел со всей возможной стремительностью.
— Поздравляю с прекрасной покупкой, барон, — произнес британец, улыбнувшись одними губами. — Хорошая девушка, мне она понравилась.
— Благодарю, ваше королевское высочество, — склонил голову барон, — для меня будет честью подарить ее…
Британец уже не слышал — развернувшись, он двигался прочь из высокой ложи. Теперь мужчина улыбался не только губами — смятение барона ему по-настоящему понравилось. После начала соревнования, когда юрист из «Линклейтерс» выкупил жизнь Волкова, а Нидермайер купил парню последнее место выхода, британец поставил весь свой миллион на паренька, чем вызвал самый настоящий панический ужас у обоих. Принц любил музицирование, но больше всего он обожал игру на чужих нервах.
Многие провожали уходящего британца взглядами исподтишка. Его совершенно неожиданное прибытие на мероприятие удивило членов элитного клуба, в котором он не появлялся более пяти лет. Но цель визита ясна как день — Саманта, взбалмошная леди, так же совершенно неожиданно для многих решившая развеять скуку в смертельном матче. И когда британец ушел, среди гостей возникли осторожные пересуды — закончилась ли свобода экстравагантной девушки, чьи поступки удивляли весь высший свет уже не первый год?
Через четверть часа, сидя в кабинете королевского «люкса», британец нетерпеливо ожидал гостя. Гостью. Но в тот момент, когда дверь распахнулась и в кабинет быстрым шагом зашла Саманта, он увидел мигание оповещения коммуникатора. Кивнув девушке, указывая на кресло, принц ответил на вызов.
— Да. Да. Нет. Нет, пусть не переживают, — улыбнулся британец. — Да, этот… как его, Волков? Скажи, что он мне совершенно безразличен. Постой… добавь еще, что я хоть так и сказал, но лично ты не уверен в этом. И еще добавь, что он конфедерат, пусть и с купленным гражданством, но если и так — на их месте было бы глупо играть с огнем. Но это уже озвучь как собственное мнение.
Не дослушав собеседника, британец завершил вызов, усмехнувшись. «Линклейтерс» не зря одна из ведущих мировых адвокатских контор: менее чем за четверть часа сумели найти выход на очевидного наследника трона после столь неожиданной ставки и поинтересоваться, не идут ли против его интересов, выкупая для аравийцев мальчишку.
Всего пара фраз, и теперь в аврале цейтнота десятки облеченных влиянием и властью людей будут решать, как поступить — пожертвовать прибылью или серьезно рискнуть. Ведь ставки невероятно высоки: шейхи всегда платят по счетам многократно выше стандартной планки, а это хорошие деньги. «Очень хорошие деньги», — смакуя, повторил про себя удовлетворенный неожиданным эффектом британец.
— Я слушаю, — произнесла в этот момент Саманта, привлекая внимание собеседника.
Британец, не отвечая, выдвинул несколько ящиков стола в поисках чего-то. Не найдя, недовольно дернул щекой и поднял взгляд, встретившись с яркими васильковыми глазами.
— Я хочу услышать… — с напряжением в голосе вновь заговорила девушка.
— Защиту поставь, пожалуйста, — прервал ее британец.
Саманта удивленно взметнула брови, но спорить не стала — сконцентрировавшись, повесила над столом под потолок туманную полусферу. Дополнительно ко всему многоуровневому колпаку, ограждающему королевский «люкс».
— Продолжай, — кивнул мужчина.
Девушка глубоко вздохнула, стараясь справиться с раздражением, и вновь заговорила:
— Я прибыла сюда, послушно изображая веселящуюся обезьянку для всей этой слюнявой братии престарелых онанистов и…
— Сестренка, прошу… — поморщился британец.
— …и сейчас я хочу знать, зачем выполняла твою просьбу, — не обратив внимания на явное недовольство собеседника, закончила девушка.
— О том, что это была моя просьба, в ближайшие лет десять, а может быть, даже двадцать или тридцать, будут знать только двое — ты и я.
Абсолютно непохожие, брат и сестра некоторое время сидели в молчании, глядя друг другу в глаза. Саманта ни словом, ни жестом не показала отрицания или согласия. Но собеседнику это не было нужно.
— Сделала ты это затем, что твое участие в этом турнире стало последней каплей для его величества. Для всех остальных людей — и для него в том числе, сейчас я выражаю тебе недовольство семьи. Крайнее недовольство. Уже сегодня вечером официально ты направишься домой в Порт-Элизабет, под домашний арест. Неофициально — в Австралию, в закрытый пансион. На самом же деле со всей возможной секретностью ты будешь перевезена на тренировочную базу Черного Дозора, где и проведешь все оставшееся до Рождества время, совершенствуя свои способности.
Лицо Саманты сохранило беспристрастность, но собеседник очень хорошо почувствовал обуревавшие ее эмоции. Наблюдал с интересом, но девушка справилась. И только холод льдов всех северных морей, зазвеневший в голосе, говорил о ее чувствах:
— Благодарю, ваше королевское высочество, что…
— Саманта, — жестко сказал принц, заставляя ее замолчать, — я не хочу, чтобы ты проиграла возвратному синдрому и стала по-настоящему одержимой. Это нужно не только мне, но и тебе тоже.
— Я контролирую себя, и никогда…
— Знаешь, — перебивая девушку, повысил голос принц, — что сказал мне Эдвард, когда ему было пять лет и Анна отобрала у него любимую игрушку? Эдвард сказал: «Противные девчонки; никогда ни на ком не женюсь!»
Саманта открыла было рот возразить, но собеседник не дал:
— Ссылка на полгода в Шотландию, — в голосе британца послышались стальные нотки, — не просто выглядит наказанием — это и будет самым настоящим наказанием за твое поведение. О том, что эти месяцы для тебя — определяющие в работе с одержимостью, также будем знать лишь мы двое.