Я уже стоял, пытаясь завести надетый шлем в крепления. Не очень получалось, но помог фельдшер — с истинной тактичностью специалиста медицины катастроф он просто вбил шлем в крепления горжета. Удар был настолько силен, что я аж присел, едва удержавшись на ногах. Почти сразу последовал еще один ощутимый удар в спину — медик воткнул в управляющий блок еще одну, вторую обманку. Мутноватое стекло забрала перед взором сразу прояснилось до кристальной чистоты, а понизу на периферии зрения пошла полоса загрузки интерфейса взводной тактической сети.
Конфедераты, и я вместе с ними, уже торопливо покидали больничную камеру. Замелькали коридоры, лестницы, на которых встретилось несколько тел в броне корпоратов. Вдруг, проскочив в очередную дверь, покидая царство светлого пластика и блестящей нержавейки, мы оказались в помещении, богато обставленном, в викторианском стиле.
Главенствующее место здесь занимал стол совещаний с укрепленной над ним эмблемой. Не дворянский род, стилистика не та, скорее всего, какая-то посредническая организация, выкупившая меня для аравийцев. Ну да, так и есть: подтверждая мои догадки, у стены стоял десяток человек в классических костюмах. На адвокатов похожи — видимо, местный персонал. Сразу не заметил я их потому, кстати, что они, судя по виду, не то что дышать, моргать боялись.
За обитым бархатом креслом во главе стола восседал конфедерат с открытым забралом. Знакомый разрез глаз — боец Накамура, который совсем недавно в ходе экспресс-допроса превратил мозг кромсавшего меня прозектора в кипящий студень. Сейчас работающий в глубокой Сети конфедерат расположился в проводах, словно паук в паутине. Он был почти напрямую — через два страховочных блока — подключен к информационному терминалу организации, в здании которой мы находились.
В этот момент полоса загрузки визора перед глазами дошла до конца, и мир вокруг расцвел яркими красками дополненной реальности взводной тактической сети. Через стены я увидел окрашенные зеленым контуром силуэты конфедератов, красные фигуры патрульных полицейских, подходящую к ним тройку бойцов во главе с Садыковым, а совсем далеко маячила метка приближающейся летающей машины…
«Ты здесь?» — отвлекая, обернулся ко мне Измайлов. Голос его звучал без всяких помех. При этом на грани слышимости, специально с ослабленным звуком, раздавались переговоры бойцов Садыкова, которые уже подошли к патрульным.
— Здесь, — без задержки ответил я.
Штабс-капитан жестом показал Накамуре опустить забрало. Я при этом только вздрогнул — ломать информационный терминал так, как это делал японец, и одновременно находиться во взводной тактической сети — это примерно то же самое, что читать каждым глазом отдельный текст. Голова после такого болеть будет жутко, но японец выполнил приказ беспрекословно.
«В президентском номере отеля „Будапешт“ четыре часа назад зарегистрирован постоялец Денис Иноземцев», — прозвучал в переговорнике голос Накамуры.
Короткий взгляд-вопрос капитана — и я кивнул, подтверждая, что это именно тот, кто нам нужен. После услышанного я успел мысленно порадоваться, а еще отметить фантазию Халида.
Сириец совершенно недвусмысленно переиначил имя датчанина — Гекдениз Немец. И кстати, только теперь я понял, почему Измайлов приказал японцу опустить забрало — для стоящих у стены господ данная информация была бы лишней. Накамура между тем продолжал, говоря быстро, но ровным и спокойным голосом:
«Зорина Смит; погибла в результате несчастного случая вчера вечером, тело утилизировано в Градской больнице сразу после проведения судмедэкспертизы».
«Как погибла? Она же…» На мгновение я вздрогнул от накатившего отчаяния, но почти сразу внимательно посмотрел на штабс-капитана. Его глаз за опущенным забралом не видел, эмоций не чувствовал — работали ментальные щиты доспехов, но по едва заметному жесту понял, что тот приказал японцу продолжать.
«Не зарегистрированное социальной службой тело, полностью соответствующее антропометрическим показателям Зоряны Смит, доставлено сегодня ночью в дом Вольфганга Ритера фон Нидермайера, чья резиденция считается неофициальным посольством Торгового союза».
Торговый союз. Корпорация Ганза, после усиления Трансатлантического содружества набравшая в Европе немалую силу. Действовала Ганза официально от Европейского союза — со штаб-квартирой в Антверпене, но по факту большей частью работала в интересах британской короны, которой и была выпестована.
Измайлов снова посмотрел на меня, не поднимая забрало. Короткое оповещение на периферии зрения — мы с ним оказались наедине, на выделенном канале. Штабс-капитан молчал, но спрашивать ему даже ничего не требовалось. Невысказанный вопрос и так повис в воздухе — хватит ли мне предполагаемой власти и влияния, чтобы пойти против настолько серьезных соперников.
А я и не знал, если честно. Тайный советник Е.И.В. Собственной канцелярии, уговаривающий меня перейти под крыло императорского ведомства, это, конечно, сильно, но… Ганза, Британия, Европейский союз…
— Работаем, — без тени сомнения произнес я. Словно ва-банк пошел и все фишки на стол бросил. Как там Князь Тьмы при заключении контракта сформулировал — жить по законам божьим и человеческим?
«Работаем», — эхом повторил Измайлов, отключая выделенный канал связи.
Накамура очень быстро свернул подключение. Очень быстро — с учетом того, что одно неверное движение на таком уровне погружения могло банально выжечь ему мозги. Упаковав блоки предохранителей, взлома и дешифровки, японец отсоединился от Сети, поднимаясь.
Когда мы выбегали из помещения, направляясь на широкую лестницу, я обратил внимание, что господа у стены по-прежнему не моргают. «Армейский парализатор, он дает такой эффект», — только сейчас понял я причину их почти полной неподвижности. Почти полной, потому что зрачки понемногу двигались.
«Садыков!»
«Здесь, командир».
Снова значок выделенного канала, только для нас со штабс-капитаном.
«С Иноземцевым сюрпризы ожидаются, как с девчонкой?» — уточняя, спросил меня Измайлов.
«Да… нет… возможно?..» — заметались в мыслях варианты ответа. Учитывая, что мы еще и бежали по коридорам особняка, направляясь на верхний этаж, думалось отлично.
— Маловероятно, — коротко и почти сразу нашел я самый близкий к истине ответ.
Возможно, что датчанин под крылом недругов — потому что если за меня взялись вплоть до малейших контактов, то Халид уже все рассказал. Но все же это действительно маловероятно, и сильно сомневаюсь, что в отеле засада: я-то сам — вот здесь, бери не хочу. Другое дело, если бы мое местоположение не было известно заинтересованным лицам…
«Отель „Будапешт“, президентский „люкс“, Денис Иноземцев. Вывезти домой, на связь — только с нашей территории, работаешь автономно», — так же на бегу отдал Садыкову приказ штабс-капитан.
«Принял», — коротко ответил тот и отключился. Практически моментально из взводной тактической сети пропали иконки статуса трех бойцов, а в дополненной реальности яркие контуры их фигур потускнели, теперь практически не привлекая внимания.
Красные силуэты патрульных, кстати, также уже приобрели тусклый розовый свет и теперь находились в сидячем положении. «В своей же машине упакованы», — понял я по положению тел. Вопрос только, почему конфедераты так спокойно действуют, словно у себя дома. И вывели из строя патрульных прямо на улице, даже не заботясь о системах видеонаблюдения.
Ответ на вопрос получил почти сразу, как мы выбежали на плоскую крышу особняка, где была оборудована терраса с садом. Дом находился на Горе, в самом элитном районе Высокого Града, и здесь просто отсутствовали системы слежения и видеонаблюдения, гарантируя обитателям конфиденциальность частной жизни.
Как раз в тот момент, когда мы оказались на крыше, из приоткрывшихся автоматических ворот особняка выезжала патрульная машина. Садыков со своими бойцами, как я понял, решил лишний раз не импровизировать и доехать до гостиницы на транспорте, который никто и не подумает остановить. Подтверждая мои догадки, на крыше полицейской машины заработал проблесковый маячок.
Да, опасаться им нечего — учитывая уровень технической оснащенности конфедератов, вскрыть доступ к сети Градской стражи тройке Садыкова не составило никакого труда. Сейчас они везде будут проходить проверку «свой-чужой», не вызывая никаких подозрений до времени окончания дежурства экипажа. К тому же наверняка бойцы уже организовали сейчас себе легендированное задание в системе на патруль или проверку в отель «Будапешт» и на некоторое время выпали из доступа диспетчера Градской стражи.
Обо всем этом я подумал мельком, переводя взгляд с удаляющейся патрульной машины. Напрягся было, подумав о реакции датчанина — предупредил его Халид, что я намерен его вытащить, или не предупредил? Но отвлекать Измайлова не стал — конфедераты не дети, точно разберутся. Тем более не стал отвлекать, что штабс-капитан явно позволил себе лишние эмоции. «Кодексъ чести русскаго офицера» в этом мире, в Конфедерации, по-прежнему являющийся армейской библией, говорил, что сила офицера не в порывах, а в нерушимом спокойствии. Предполагаю, что вспышка штабс-капитана не должна была стать достоянием гласности, но он, видимо, в динамике событий просто забыл отключить выделенный канал связи со мной.
Сначала я не очень понял причину экспрессивной вспышки Измайлова. Хотя свалившаяся с небес машина, признаю, внушала уважение — массивный летательный аппарат, по размеру сравнимый с «крокодилом» Ми-24, только более массивный и приземистый. И в отличие от вертолета в воздухе машину держали винты в широких крыльях. Блеснув солнечными бликами на плексигласе кабины, аппарат довольно быстро, но в то же время с некоторой кажущейся вальяжностью в вираже со снижением завис над крышей, медленно опускаясь.
Пилот конвертоплана был в массивном авиационном шлеме, с почти полностью закрывающим лицо солнцезащитным щитком. «Поручик Файнзильберт», — подсказал мне визор тактической сети. Через остекление кокпита было хорошо видно, что поручик широко и ярко — почти как блики солнца на кабине, улыбается во все тридцать два.