Несмотря на количество присутствующих, ни перешептываний, ни даже обычного при столь большом скоплении людей фона шорохов слышно не было. Все собравшиеся под сводами зала сохраняли абсолютную тишину, восседая в полной неподвижности и внимая директору гимназии Марьяне Альбертовне Жаровой. Речь, которую она произносила, не отличалась для меня особой новизной: сколько прослушал подобных в прошлой жизни… Но изюминка тем не менее была — удивительная честность, свойственная сословному обществу.
— …здесь и сейчас вы находитесь на первой ступеньке лестницы, доступной лишь одной десятой процента населения нашего мира. Это ваше право по рождению, и только вы сами решите, как им распорядиться, — вещала директор.
Марьяна Альбертовна была благообразной женщиной с ясными глазами и смешными кудряшками, с которой, несмотря на ее кукольную внешность, я предпочел бы пересекаться пореже.
Слухом между тем зацепился за «одну десятую процента». В моем мире население приближается к восьми миллиардам, с начала восьмидесятых увеличившись практически вдвое. Точных данных о населении в этом мире у меня не было, но я предполагал, что именно на комфортной планке восьмидесятых — на четырех миллиардах человек, численность здесь и стабилизировалась. Без слома колониальной системы и контролем первого мира за вторым — не говоря уже о внешнем управлении третьим, взрывного роста здесь точно не произошло. Одна десятая процента населения — это четыре миллиона одаренных на весь мир. Очень примерная оценка конечно же, но другой у меня нет.
Четыре миллиона владеющих — много или мало? «Немного, но и немало», — подвел я про себя итог примерному анализу оценки численности тех, кто управляет этим миром. И вернулся вниманием к речи директора. А она уже замолчала: пока я мысленно прикидывал масштабы мира одаренных, часть присутствующих уже, получив необходимые наставления, поднималась. Дернулся было сам, но понял — на выход направляется только первый год обучения первой ступени, около сотни тринадцатилетних подростков.
Всего в российских высших школах обучались пять лет. Во всех — предназначенных как для одаренных, так и для обычных подростков. Образование в Конфедерации серьезно отличалось от того, к какому привык я у себя дома. Но порядком обучения обычных людей я не сильно интересовался, больше углубившись в вопрос образования одаренных. Для которых во всех странах Большой четверки действовала практически идентичная система.
Двухгодичная первая ступень высшей школы, причем второй год — мой как раз, назывался выпускным. И это был не обычный учебный год, а нечто большее — вместо летних каникул ученики проходили инициацию и практику, отдыхая лишь пару недель в августе.
Следующий, третий по счету год — обучение владению силой и контролю источника. Изучение обычных предметов в этом году было задвинуто в угоду освоению дара. В начале третьего года обучения — после первичной практики, а также в конце его, ученики сдавали первые экзамены — подтверждение ранга.
После уже начиналась вторая ступень высшей школы, также двухгодичная. И четвертый с пятым по счету года были как обучением магическим искусствам, так и подготовительной ступенью к получению образования в университетах и военных академиях.
— Первый год обучения покинул свои места, и сейчас я могу быть более откровенной, — продемонстрировала директриса ангельскую улыбку.
«Куда уж откровенней», — хмыкнул я про себя.
— Гимназия имени барона Витгефта, как вы знаете, является лидером рейтинга частных императорских школ, — мягко проговорила директриса.
«Она блаженная или так пошутила сейчас?..» — успел мысленно возмутиться я конфликтом слов и реальности.
— По итогам последних пяти лет мы по-прежнему находимся на почетном третьем месте. С конца, — добавила директриса. Когда она снова улыбнулась, практически все присутствующие расцвели улыбками в ответ. — Вы все принадлежите к ничтожно малому количеству избранных, но и среди одаренных есть те, у кого власти и влияния по праву рождения гораздо больше, чем у вас. И учатся они в других, более престижных по сравнению с нашей гимназией заведениях.
«А не обманула насчет откровенности», — продолжил я мысленный диалог.
В этот момент скрипнула дверь, и в зале появился опоздавший гимназист. В отличие от остальных присутствующих был он несколько растрепан. Пиджак явно не по размеру — маловат; скорее всего, с прошлого года. Застегнут только на одну пуговицу, в распахнутых полах видна небрежно заправленная рубашка. Галстук повязан криво, на голове беспорядок давно не стриженных вихрастых волос, заспанное лицо. Причем лицо не корректированного дженерика, а вполне обычное. Как у меня и десятка подобных «обычных».
Мне вдруг стало по-настоящему завидно. Сам я всегда, как бы ни стремился стильно одеваться, без серьезных усилий выгляжу невнятно. И если я появлюсь здесь в таком виде, то буду похож на жалкое пугало. Этот же товарищ выглядел и вел себя так, словно костюм его — результат труда десятка портных и стилистов; для того, чтобы выглядеть хорошо, ему не требовалось никаких усилий. Судя по возникшему рядом эмоциональному фону, подобные мысли возникли не только у меня, но и у большинства присутствующих.
В полнейшей тишине запоздалый гость прокрался вдоль стены, демонстративно высоко поднимая ноги, делая вид, что совсем не замечает устремленных на него сотен взглядов. Носки у него, кстати, были разного цвета, а на ногах вместо форменных ботинок — бело-синие теннисные кеды.
Директриса наблюдала за удивительным экземпляром «гимназиста необыкновенного», чуть склонив голову. Тот, уже миновав несколько рядов, углядел свободное место на скамье и быстро присел. Оказавшаяся рядом миниатюрная девушка с огромными глазами чуть-чуть повернула голову, оглядывая вихрастого парня. Он же в ответ на ее взгляд прижал палец к губам и негромко цикнул. Так как тишина в зале стояла полнейшая, это его «тсс» разнеслось по всему залу.
— Валерий, — мягко сказала директриса, — я могу продолжать?
Гимназист изобразил крайнее удивление тем, что его заметили, но почти сразу замотал вихрастой головой, подтверждая все что угодно — от полного согласия до нижайших извинений.
К моему удивлению, никаких дальнейших действий в отношении странного Валеры директрисой сделано не было, и она действительно продолжила:
— Рейтинг является бесстрастным мерилом успешности. Наша гимназия не обладает достаточной материальной базой для того, чтобы всерьез конкурировать даже за попадание в первый эшелон середняков. При этом конкурс в мое учебное заведение необычайно высок. Задумывались ли вы почему? — прошлась она взглядом по рядам, на которых сидели все ученики выпускного класса первой ступени.
Ответа не было, но директриса его и не ждала.
— Потому что я, мои дорогие, не мирюсь с неудачниками. Каждый мой ученик, не достигший успеха, — это мое поражение и оскорбление лично мне. Да, наша гимназия находится в самом низу рейтинга. Но по большей части это из-за спортивных результатов.
«Спортивные результаты» в словах директрисы сейчас подразумевали не только спорт. Потому что успехи в спортивных состязаниях, как и в развитии магических способностей, проходили в рейтинге совсем рядом. И за определением «спорт» крылось соперничество между школами в том числе и во владении магическими способностями.
— Полученное у меня образование, — продолжала директриса, — может открыть вам дорогу в самые лучшие учебные заведения, императорские в том числе. В университетских рейтингах почти все мои выпускники находятся на самом верху. Да, мало кто здесь обладает даром, который позволит переступить ступеньку выше шестого ранга, а о золоте на этом уровне большинство из вас сможет только мечтать. Но я буду работать с каждым своим учеником, для того чтобы вы смогли подняться по лестнице как можно выше. Раз уж у вас есть ключик дара, который открывает вам дорогу к вершинам мира, его необходимо использовать на полную.
По короткому жесту директрисы поднялась с мест часть учителей, выводя из зала мой — второй год обучения первой ступени. Также примерно сотня человек, как и в первом. В зале теперь оставались только гимназисты с инициированным источником. Интересно, что еще из откровений услышат они от директрисы?
Проходя мимо Анастасии, я посмотрел на княжну, но она — предсказуемо, — на мой взгляд даже не обратила внимания. Когда вся толпа второго года покинула зал, нас разделили на несколько потоков, разводя по коридорам. Но шли все пять классов в здание первой ступени, которое находилось обособленно от полигона и корпусов второй ступени.
Шагая среди гомонящих гимназистов, я оглядывался по сторонам. С некоторым волнением даже. Вновь оказаться в школе было интересно — с учетом того, что со мной сюда вернулся и опыт прожитых лет. С возрастом происходят не только события, в четырнадцать…
«Мне уже почти пятнадцать!»
…лет кажущиеся ужасными. Да, когда начинают нравиться оливки и черный шоколад — хорошего, конечно, мало. Оценка вкусовых качеств пива и коньяка тоже не то, о чем мечтаешь в четы… в пятнадцать лет, но это уже не так плохо. Самое главное — что с возрастом и опытом может прийти мудрость. Не все, конечно, ее находят по уводящей из юности дороге, но шанс тем не менее велик.
Неоспоримое достижение опыта перед молодостью — это избавление от узконаправленного юношеского максимализма. Сразу после этого приходит понимание, что и другие люди, оказывается, немного, но понимают в этом мире. И позиция «есть два мнения — мое и неправильное», с каждым годом кажется подходящей лишь в ограниченном количестве ситуаций.
Главное следствие из этого — умение самостоятельно и без принуждения читать инструкции, уставы и наставления еще до того, как принимаешься за дело. До начала, никак не после, когда что-то не получается или когда оказываешься в ограниченном пространстве без интернета, а из текста, чтобы убить время, есть только инструкция.
За последние несколько дней я внимательно изучил устав гимназии и закон об образовании, обе его версии — для подданных и для граждан. С законом, кстати, получилось непросто. Интернет нашего мира по сравнению с местной Сетью уже начал казаться мне Карибами в расцвет пиратства — практически полная свобода, с учетом легко достигающейся анонимности, ну или смены масок на крайний случай.