Развернувшись, направился обратно в холл, где ожидала меня Зоряна. Мыслей выбраться в город сегодня я не оставил, но надо было решать как-то по-другому, без Мустафы. Вариант только один, и…
— Артур Сергеевич, — окликнул меня Кальтенбруннер.
— Да? — обернулся я.
— Вам сегодня днем прибыла бандероль. Желаете осмотреть?
«Ах ты мерзкий старикашка», — не скрывая эмоций, еще раз улыбнулся я.
— Конечно, желаю, — убрал я улыбку с лица, уже по-другому посмотрев на Кальтенбруннера. Вдруг еще что забыл?
Если управляющий княжеским имением и забыл что-то еще, то виду не подал. Сохраняя показательное спокойствие, он высоко вздернул подбородок и прошествовал в холл, где остановился в ожидании. Я не очень понял, как он отдал распоряжение, но уже через полминуты из коридора появился запыхавшийся слуга с небольшой коробкой, опечатанной почтовой лентой с вензелями и орлами.
Приняв посылку, я глянул на Кальтенбруннера. Управляющий, столкнувшись со мной взглядом, моментально вспомнил, что у него еще есть очень много неотложных дел. Отойдя в уголок, я присел на диван и поставил коробку на журнальный столик. Зоряна, которая сидела неподалеку, на меня внимательно посматривала, но даже не подумала встать и подойти самой. В очередной раз убеждаюсь, какая она молодец.
С некоторым трудом справился с упаковкой — нож попросить не додумался, а снова подниматься было лениво. Так что совсем нехудожественно разорвав такие красивые почтовые ленты, открыл крышку. Внутри в футляре застывшего пенного материала лежало несколько предметов.
Горка монет, золотых и серебряных. Сморщил было лоб, не понимая, в чем смысл. Не тридцать три сребреника же, даже на вид не соответствует. Но чуть погодя узнал монеты — деньги, которые были со мной в протекторате. По идее, коллекционных монет здесь чуть больше чем на пятьсот кредитов должно остаться.
Отдельно еще в фигурных выемках материала лежали перстень, ай-ди карта и банан. Желтый, спелый, даже по виду вкусный, аж слюнки потекли. Его я и взял первым, покрутив в руках. Снял кожуру, откусил. Судя по всему, из императорской кухни.
Да, люблю бананы, а еще больше люблю бананы из естественной среды, которые не едут через океан зелеными, желтея после в камерах газации. Этот вызревал самостоятельно на пальме, даже по форме видно — кожура без ярко-выраженных ребер, практически идеально круглая, как и сам плод.
Отложив наполовину съеденный банан, достал карту-носитель. Ногтем сковырнул пленку засохшей крови, активировал проекцию экрана. Да, это именно то, о чем подумал — моя ай-ди карта, с которой в протекторат недавно мотался. Кровь, интересно, на ней чья? Этот носитель своего ай-ди я в последний раз помню в кармане костюма, в котором присутствовал на балу в Республиканском дворце Высокого Града. А костюм с меня сняли в номере отеля, где нас вместе с Зоряной усыпили.
Снова взяв банан, заточил его до конца — чтобы не отвлекал, и отложив в сторону кожуру, вернулся к ай-ди, открывая меню. Быстро посмотрел статусы — и не усмотрел никаких изменений. Открыл личный счет и громко хмыкнул.
Двадцать три тысячи семьсот девять кредитов — валюты протектората. Откуда сумма, почему не круглая? Сбережения опекуна Войцеха? Не факт, но… скорее всего — кивнул я сам себе. Вторая сумма выглядела лучше. Десять тысяч золотых рублей.
Это, видимо, обещанное вознаграждение за участие в турнире. Сумма не оговаривалась, но могло быть и лучше. Десять тысяч золотых рублей — это… тут я задумался, сопоставляя знания из памяти Олега со своим представлением об этом мире и его ценах. Если на привычные мне деньги — за участие в турнире я получил примерно двадцать миллионов рублей. Вроде много, но… футболист премьер-лиги почти такие же деньги в России за месяц зарабатывает, не подставляясь под пули. Хотя те, кто подставляется, получают за месяц раз в сто меньше. Кто на что учился, собственно, — кому людей профессионально убивать, кому мяч профессионально пинать. Черт, но я-то под пули подставлялся на потеху толпе, как футболист, — все же пришел к окончательному выводу, что сумма меня не устраивает.
Оценив количество имеемых наличных средств, убрал ай-ди карту в специально предназначенный для этого карман пиджака. И только после этого посмотрел на предмет, который заинтересовал меня больше всего.
Массивный перстень. Серебряный, без изысков, с пустым шитом на печатке. Осторожно вынув перстень из выемки, я присмотрелся к пустому щиту. И невольно вздрогнул, почти сразу почувствовав несильное жжение в пальцах. Даже не жжение, а скорее зуд желания надеть кольцо.
Подумал немного — стоит оно того или дешевле будет просто в сторону отложить?
Надел. Выбора, в общем-то, не было: отложу в сторону — и меня потом так же в сторону отложат. Печально, но факт.
Пустой щит на несколько мгновений ожил пламенем, языки которого на миг раскрасили печатку в оранжевые и красные горизонтальные полосы, после чего отсвет пропал. Это что значит? Я проверку прошел — и перстень меня признал или наоборот? Черт его знает… И что самое плохое — я не уверен, что, если начну спрашивать об этом, получу правдивый ответ.
Сняв перстень и убрав его в карман, закинул кожуру от банана в коробку и негромко попросил Зоряну подождать. Отнес уже пустую посылку в комнату и переоделся в джинсы-футболку-кеды. Когда через несколько минут вернулся в холл, обрадовался. На ловца и зверь бежит, как говорится, — у выхода на крыльце стоял Садыков с коляской капсулы.
Выйдя через высокие двери, я подошел к конфедерату. Кивнув ему вместо приветствия, посмотрел на Гека. Тот с первой встречи сильно не изменился — все та же мумия, вот только во взгляде жизни стало побольше. Совсем не намного.
— Здорово! — бодро поздоровался я с датчанином, опутанным шлангами капельниц и датчиками. Тот в ответ даже головой едва кивнул, надо же. Успех.
— Как дела?
«Дела отлично», — сказали шевельнувшиеся на подлокотнике пальцы.
— Вот видишь, говорил же — скоро бегать начнешь.
«Конечно, начну», — опустились веки.
Да, датчанин упорный, я это хорошо помню. И, может быть, даже месяца через три на ноги встанет самостоятельно.
— Марат… Марат же, да? — посмотрел я в глаза конфедерата. Армейские импланты сейчас у него были неактивны, и странной формы темная радужка глаз притягивала взгляд.
— Не Марат, а господин подпоручик, — поправил меня Садыков.
И тут я вспомнил, что он уже однажды исправлял меня, в поезде, когда мы из Царицына ехали в Елисаветград. Вот только тогда он сказал мне обращаться к нему «господин прапорщик».
Ошибся, что ли? Я глянул на Садыкова, а тот едва заметно усмехнулся. Значит, не ошибся — был прапорщиком, стал подпоручиком. Интересно, а ему с новым чином банан также прислали? Я невольно хмыкнул, вспоминая странный фрукт в посылке.
— Поздравляю, господин подпоручик, — кивнул я, с трудом поборов желание ехидно ответить. Все же конфедерат был в курсе моего ультиматума Измайлову, и, когда исправлял меня, никакого высокомерия в голосе не чувствовалось. Этот татарин вроде не такой наглухо отмороженный, как угнавший британский конвертоплан поручик Файнзильберт, но тоже весело на мир смотрит.
— Нужна помощь и совет, — добавил я, все еще не в силах отвести взгляд от неактивных армейских имплантов в его глазах.
— Слушаю внимательно, — посерьезнел Садыков.
Подумав немного, я коротко изложил интересующие меня вопросы — озвучив желание выйти в город вместе с Зоряной и мешающее этому отсутствие Мустафы рядом. От подпоручика же хотел узнать, безопасно ли мне расхаживать по улицам города вместе с Зоряной, у которой пока даже нет собственной личности. И прокатит ли в этом случае ее статус «Спутница Артура Волкова».
Подумав совсем немного, Садыков попросил немного подождать. Пара минут — и, удивительно быстро отловив сразу несколько человек из обслуги поместья, он поручил им заботу о датчанине. При мне добился от них подтверждения вслух графика — Гекдениз в основном питался внутривенно в автоматическом режиме, но расписание все же необходимо было контролировать.
Когда коляска с датчанином покатилась в парк, новоиспеченный подпоручик ненадолго оставил нас. Вернулся он уже переодевшимся, представ перед нами во всей красе парадной формы — лихо заломленный оливковый берет и мундир песочного цвета с черным воротником-стойкой. Колодка наград, кстати, у господина подпоручика внушала уважение, притягивая взгляд не меньше, чем глазные импланты.
— Поехали, господин гимназист, — подмигнул мне Садыков, показывая на ворота усадьбы. Так и двинулись — я в джинсах и футболке, Зоряна в сарафане с чужого плеча — от этого, правда, на ее фигуре только выигрывавшем, и подпоручик в парадном мундире.
Не думаю, что его здесь забыли. И тем более не думаю, что, получив увольнение в отпуск, подпоручик самостоятельно решился безвылазно сидеть в поместье Юсуповых-Штейнберг. Скорее всего, он остался здесь приглядывать за мной, и наверняка указание было типа «действовать по обстоятельствам». Так всегда говорится, когда цель не совсем ясна, а приказ отдать надо.
Так что сейчас, судя по эмоциям Садыкова, он сознательно создал обстоятельства для того, чтобы ему стало необходимо вместе с нами направиться в город. Украдкой присматриваясь к подпоручику, я уверился — недавно получивший следующий чин офицер желает это дело культурно отметить и сейчас получил для этого возможность.
Вызванное Садыковым такси уже ждало, но перед воротами я жестом попросил его остановиться — не люблю, когда остаются недосказанности.
— Так что с Зоряной? Ей безопасно появляться на улицах города в безликом статусе?
Садыков, надо отдать ему должное, несмотря на свое явно хорошее настроение, ерничать не стал и ответил серьезно:
— В принципе, практически безопасно. Она до сих пор статусом числится твоей спутницей, так что никто целенаправленно не станет узнавать историю личности. Это возможно в случае, если вы сами привлечете внимание. Дебош там устроите, — все же позволил себе весело хмыкнуть Садыков.