Правильно мама говорила: вежливость — лучшее оружие! И вызванный меч, полосой тьмы хищно подрагивающий перед лицами потрясенных стражников, здесь совершенно ни при чем!..
После того как охранники нас, так и не попрощавшись, покинули, я похлопал по плечу уже красно–желтого мужика, привлекая его внимание.
— Жалкие негодяи! — истошно завизжал он, сжимая кулачки и поворачиваясь к нам. — Как вы посмели побеспокоить верховного судь… юууу… У? У–у–уу?!!
— Ага, — кивнул я. — Вот такие мы нехорошие. И не меняемся. А не подскажете ли вы, где здесь дом многоуважаемого господина Махруда?
— Моя не знать! — побледнел судья и вытянулся по стойке «смирно». — Ничего не знать! Не был, не судим, не участвовал, в порочащих связях не замечен!
Рядом протяжно зевнул Шамит:
— Я же тебе говорил? Ничего он не знает! — Он? Говорил? Я пораженно покосился на многоликого, но тот, как ни в чем не бывало, продолжил: — Придется теперь и этого убить… Как предыдущий десяток. Кровожадный ты, Диран! И так уже вся торговая площадь кровью залита, а тебе все неймется! Все мало, мало… И в кого ты такой уродился? А что, если здесь нет дома Махруда? Весь город будем вырезать?
— А что поделаешь? — пожал плечами я. Благо до меня, наконец, дошло, чего добивается оборотень. — Если нам нужен дом торговца рабами Махруда, а его тут нет, на кой марханг тогда нужен и город?
Оборотень вздохнул:
— Ладно, резать — так резать! Он же, этот Махруд, такой незаметный. Щупленький, смугленький…
Судья перевел испуганный взгляд с меня на рыжего, и вдруг в его глазах блеснула тень радости:
— Я… Я знаю! Я все знаю!! Сейчас, сейчас! Все расскажу, все покажу… Он неподалеку живет! Вперед по улице, направо и третий дом слева!
— Пошли, — вздохнул я.
Остановившись перед указанным судьей домом — огромным трехэтажным особняком — я, убрав меч, скомандовал Шамиту:
— Стучи в дверь, а я пока нашего проводника посторожу.
Рыжий окатил меня обиженным взглядом (типа, будут тут мной всякие командовать!) и яростно заколотил в дверь, словно она была его личным врагом.
Через пару минут, когда не добившись правды руками, оборотень решил почесать каблуки, на шум появился местный мажордом. Смерив оборотня взглядом (мы с судьей, точнее, я с судьей, зажатым под мышкой, и Тримом, решившим с какого–то переляку пожевать рукав роскошного одеяния вышеупомянутого господина — проголодался, наверно, бедненький! — притаились в тенечке), мажордом поинтересовался: чего угодно посетителю.
Посетитель сделал морду кирпичом и заявил, что ему угодно видеть господина Махруда. Дворецкий окинул рыжего презрительным взглядом и, бросив, что господин Махруд не принимает всяких там оборванцев и нищих, попытался закрыть дверь. Именно «попытался», потому что я, оттолкнув красно–желтого судью — тот уже окончательно был под стать расцветочке своего одеяния — и сообщив тому: «Свободен!», придержал дверь, не дав той захлопнуться.
Мажордом удивленно высунулся на улицу. Увидел ласково улыбающегося меня, выглядывающего из–за моего плеча Трима и Шамита, который нетерпеливо похлопывал по ладони кинжалом, и как–то резко облинял с лица.
— Так мне можно пообщаться с господином Махрудом? — предельно вежливо поинтересовался я.
— Не–не–не–не–не–не–не… — зачастил дворецкий.
— Он что, занят? — Я изобразил вежливое удивление, вскинув брови.
— Не–не–не–не–не–не–не…
М–да, похоже, другого ответа от него я не дождусь. А если…
Я улыбнулся во все — сколько там у меня сейчас клыков? — в общем, широко улыбнулся и галантно спросил:
— Я что, такой страшный?
На этот раз мажордом задушевно выдохнул: «Неээээээ…» — и сполз в глубокий обморок.
— На себя посмотри! — обидчиво сообщил я бесчувственному дворецкому, перешагивая через его тело и бросив грону: — Трим, проследи за выходом, пожалуйста. Всех выпускать, никого не впускать. Если что…
Грон понятливо фыркнул. Свобода действий ему очень понравилась. И, судя по ехидному прищуру, — другим она понравится мало.
На первом этаже ничего интересного не обнаружилось. На втором тоже. Разве можно считать чем–то необычным огромное количество обморочно–припадочных слуг, которые, стоило отвернуться, как–то шустро бросались к выходу на улицу.
Хи–хи, а там их ждал радостный оскал Трима…
Я всегда говорил, что Шамиту пора привести себя в нормальный вид! Вон как ужасно выглядит: слуги от одного на него взгляда в обморок падают! Ну не из–за меня же это, в самом–то деле? «Ты хоть сам в это веришь?» Ага… Тьфу ты! Еще с собой не разговаривал… Решено! Пока этот внутренний голос не требует от меня убивать всех и вся, не буду обращать на него внимания!
Единственное, между вторым и третьим этажом обнаружилась небольшая каморка, доверху заваленная книгами, в которой за столом сидел «малэсенький, худэсенький», как говорил один из слуг в Кардморе, парнишка. Услышав шум в коридоре (Кто топал? Я топал? Это все Шамит!), он вскинул голову и удивленно уставился на нас двоих. Ну по крайней мере, в обморок не падает. А значит, с ним можно вести конструктивную беседу.
— Вы хто? — выдохнул паренек, испуганно лупая глазами, но не выпуская из рук гусиного пера и не прекращая листать лежащую на столе книгу (впрочем, он не заглядывал в оную).
— Маргулы в пальто! — рыкнул Шамит. — Хозяин дома где?
— Многоуважаемый Махруд? — догадливо поинтересовался малолетний трудоголик. Ну хвала богам, хоть в тот дом попали! — На третьем этаже. В кабинете своем или в гареме.
— Тоже своем, — продолжил я за него, незаметно косясь на медленно багровеющего Шамита. — А где что находится?
— Гарем слева от лестницы, кабинет справа. Только вы в гарем не ходите! Все равно вас туда не пустят… — с заметным разочарованием произнес «худэсенький».
М–дя… ну и молодежь пошла, однако!
— Посмотрим, — фыркнул рыжий, направляясь к выходу из каморки.
Я было пошел за ним, но, уже выходя из комнаты, внезапно вспомнил:
— А ты вообще кто такой? Что здесь делаешь?
— Я? — оживился паренек. — Переводчик я. Недавно вот хозяину пергамент старинный привезли… Лет девятьсот ему, не меньше. Да пергаменту, а не хозяину! — заметив мои вздернутые брови, пояснил парнишка. — Так я перевожу. Господин Махруд ведь стариной интересуется. Вот только со старотемным у меня не очень. Приходится со словарем работать.
Старотемным? Оч–чень интересно…
— Что за пергамент? Покажи?! — потребовал я.
Рыжий, замерший в дверях, только скептически фыркнул, когда мальчишка благоговейно протянул мне пожелтевший от времени свиток.
Так… Что тут у нас?
Я пробежал взглядом по первой строчке, не особенно вдаваясь в смысл текста. Судя по префиксам и артиклям — действительно старотемный. Причем — центральной части империи. Вон сколько нечитаемых символов понавыписывали. Ладно, на досуге разберусь.
Скрутив пергамент в трубочку, я засунул его в голенище сапога.
— Отдайте! — взвизгнул мальчишка, ошарашенно следя за мною. — Меня… Со мной… Мне ж голову за него снимут!
— А ты скажи, что заходил злобный страшный монстр и все забрал, — насмешливо посоветовал Шамит.
— Не поверят, — размазывая по лицу чернила пополам со слезами, ответил переводчик.
Я похлопал его по плечу:
— Ладно, я сам об этом Махруду скажу.
Тихо всхлипнув напоследок, парнишка сполз по стене.
На третьем этаже, за большим холлом, действительно были расположены две двери. Одна — тяжелая, дубовая — направо, вторая — тонкая, резная — налево.
— Куда идем? — флегматично поинтересовался я.
— Налево! — ощерился рыжий.
— И что тебя все время в гаремы всякие тянет? — вздохнул я, возведя очи горе. — Да еще и налево… Куда только Аэлиниэль смотрит?
Оборотень попытался отвесить мне подзатыльник, но промахнулся. Тогда, не имея возможности достать обидчика, просто фыркнул и ускорил шаг.
За резной дверью действительно был гарем: тихо журчащие фонтаны, мягкие диваны, разноцветные подушки, натянутые шелка, столики на гнутых ножках, золотые подносы с фруктами, кувшины с родниковой водой… И штук двадцать девушек, рванувших в разные стороны с оглушительным визгом. Как маргулы от благословения, честное слово! Лишь одна, смуглая худощавая девушка–подросток с черными волосами, заплетенными в множество косичек, и широкими браслетами на запястьях, замерла, потрясенно уставившись на нас.
Тут же, как из–под земли (да не, на втором этаже никого не было) появились двое крупных мужиков с тяжелыми кхопешами [11]в руках.
— Убирайся отсюда, хоршохово отродье! — неожиданно писклявым голосом заявил один из них, причем смотрел он только на Шамита.
Не понял?.. А я здесь что, мимо проходил? Или опять призраком стал?!
Девушки тихо и согласованно повизгивали из своих углов.
Но уже следующая фраза, высказанная евнухом, поставила все на свои места:
— И тварюгу свою тоже забирай!
Как–как он меня назвал?!
Первого хранителя гарема я просто–напросто отшвырнул к стене, любуясь, как он красиво сползает на пол.
Тарк мархар! У рыжего же только кинжал!
Я резко обернулся.
Евнух, угрожающе размахивая кхопешем, удерживал оборотня на порядочном расстоянии от себя. Пока что Шамит успевал уклоняться от сердито свистящего меча, но, не в силах воззвать к звериной части души, вряд ли он долго протянет…
Я сделал шаг по направлению к многоликому, желая помочь, однако меня опередили…
Та самая, смуглая с косичками, неожиданно рванулась вперед и резко опустила тяжелый кувшин на голову евнуху… Он быстренько свел глазки в кучку, задумчиво изучил переносицу, мотнул головой, сбрасывая с волос осколки глиняного изделия и, невнятно икнув, отключился.
Та–а–ак… Ну и что дальше?
— Махруд здесь? — строго спросил я у смуглой.
— С утра не было, — прищурилась она.
Ясненько… Я повернулся к оставшимся наложницам. Визг перешел в ультразвук. Особо чувствительные неэстетичными кулями тихо пребывали в обмороке, вызывая горячее желание перевести в это мирное состояние всех остальных.