- Я справлюсь с этим , - ответила она ему с твердой уверенностью.
- Джейкоб, - терпение звучало в ее голосе. - Думаю, тебе следует уйти, возвращайся в гостиницу. Я не из тех женщин, которых можно запугать таким отношением. Это называется преследованием, и я без всяких угрызений совести напишу жалобу в местной полиции, или как она там называется. - Она задержала дыхания, чувствуя ожидание Михаила.
- Прекрасно, Рейвен, продавай себя тому, кто предложит наивысшую цену! Попытайся найти себе богатого мужа! Он попользуется тобой и выбросит, потому что именно так поступают все мужчины, подобные Дубрински! - Закричал Джейкоб.
Выплюнув еще несколько грубых слов, он пошагал прочь.
Рейвен медленно выдохнула, слава Богу.
- Видишь, - заставила она себя мысленно рассмеяться . - Я, маленькая женщина, смогла сама разобраться с проблемами. Удивительно, не так ли?
С другой стороны рощи - невидимой для нее - внезапно раздался ужасный крик Джейкоба, постепенно звук перешел в слабый стон. Во второй раз крик Джейкоба смешался с ревом бешеного медведя. Что-то тяжелое ломилось сквозь заросли в противоположном от Рейвен направлении.
Она почувствовала смех Михаила - низкий, удовлетворенный, чисто мужской.
- Очень забавно, Михаил . - Джейкоб излучал страх, но не боль. - У тебя очень странное чувство юмора .
- Мне нужно выспаться. Перестань попадать в неприятности, женщина.
- Если бы ты не бодрствовал всю ночь, тебе бы не пришлось тратить весь день на сон, - сделала она ему выговор. - Как же ты работаешь?
- Компьютеры.
Она обнаружила, что при одной мысли о нем рядом с компьютером, ей хочется рассмеяться. Он не принадлежал миру машин и компьютеров.
- Иди, досыпай, великовозрастное дитятко. Большое спасибо, но, в случае чего, я и сама могу справиться не хуже, и без помощи какого-либо большого мускулистого парня, приставленного защищать меня.
- Я бы лучше предпочел, чтобы ты вернулась в безопасную гостиницу до моего пробуждения. - В его голосе слышался явный намек на приказ. Но он постарался смягчить свою манеру разговаривать с ней, и она обнаружила, что улыбается над его попытками.
- Этого не будет, так что смирись с этим.
- Как же трудно с американками.
Она продолжила свой путь в горы, его смех все еще мягко играл у нее в голове, позволяя безмолвию природы просочиться в нее. Птицы пели одна другой нежнее, ветерок колыхал деревья. Поляну покрывали цветы всех расцветок, поднимая свои лепестки к небу.
Рейвен взбиралась все выше, находя умиротворение в своем одиночестве. Она уселась на отвесный валун прямо над поляной, окруженной густым лесом. Съев свой ланч, она улеглась на спину, восхищаясь окружающей ее природой.
Михаил пошевелился, позволяя своим чувствам прочитать окружающий его мир. Он лежал неглубоко в земле, безмятежный. Возле его жилища не наблюдалось ни одного человека. Выбравшись из земли, он оказался в холодном влажном подвале. В то время, когда он принимал душ - поскольку привык к человеческому способу очищения, хотя в этом не было необходимости - его сознание, потянувшись, дотронулось до сознания Рейвен. Она дремала в горах, незащищенная в собирающихся сумерках. Он нахмурился. У этой женщины нет ни малейшего понятия о мерах безопасности. Им овладело желание встряхнуть ее, которое оказалось даже сильнее его стремления обнять ее и всегда удерживать в безопасном укрытии своих рук.
Он тронулся в путь под заходящим солнцем, взбираясь по горным тропинкам со скоростью, присущей его виду. Солнце, прикасаясь к его коже, согревало ее, делало его живым. Специальной конструкции темные очки защищали его сверхчувствительные глаза, но он все равно ощущал легкое неудобство, словно тысячи игл ожидали случая вонзиться в его глаза. Когда он приблизился к скале, на которой спала Рейвен, то уловил запах другого мужчины.
Рэнд. Михаил обнажил зубы. Солнце опустилось за край гор, отбрасывая на холмы темные тени и погружая лес в мрачные тайны. Михаил вышел на открытое место, его руки были прижаты к бокам, его тело представляло собой текучую комбинацию силы и гармонии. Он был чистой угрозой, подкрадывающимся демоном, молчаливым и смертельным.
Рэнд, находясь к нему спиной, приближался к женщине на скале. Почувствовав витающую в воздухе силу, он развернулся - во всех его красивых чертах сквозила убитость горем и опустошенность.
- Михаил… - Его голос сломался, а глаза потупились. - Я знаю, ты никогда не простишь меня. Ты же знаешь, что я не был истинным Спутником Жизни Ноэль. Она бы не позволила мне уйти. Она грозилась покончить с собой, если я оставлю ее, если я попытаюсь найти другую. И подобно трусу я оставался с ней.
- Почему я нахожу тебя, стоящим над моей женщиной? - Прорычал Михаил.
Ярость поднималась до тех пор, пока жажда крови не свернулась в нем, словно живое существо. Если Ноэль угрожала ему выйти на солнце, то данный вопрос должен быть поставлен перед ним. У Михаила было достаточно сил и власти, чтобы избавить Ноэль от такой губительной привычки. Рэнд прекрасно знал, что Михаил был их принцем, их лидером, и хотя они не обменивались кровью, он, тем не менее, мог прочитать извращенное удовольствие мужчины в его больных взаимоотношениях с Ноэль, в его господстве над ней и ее одержимостью им.
Позади них Рейвен пошевелилась и села, отбросив волосы привычным жестом. Она выглядела сонной, сексуальной, коварной обольстительницей, поджидающей своего любовника. Рэнд, повернув голову, взглянул на нее, и что-то хитрое и коварное проскользнуло в выражении его лица. Она ощутила неожиданное предупреждение Михаила сохранять тишину, безудержное горе Рэнда, его ревность и неприязнь к Михаилу, тяжелое напряжение между мужчинами.
- Байрон и Жак сказали мне, что она под твоей защитой. Я не мог спать и узнал, что она находится здесь одна и без защиты. Мне нужно было что-то сделать или я бы присоединился к Ноэль.
Мольба о понимании, если не о прощении, прозвучала в его словах, хотя Рейвен не была уверена, что Рэнд подразумевал именно то, что сказал. Она не знала почему, возможно потому что его горе было таким подлинным. Может быть, он отчаянно нуждался в уважении Михаила и понимал, что никогда не получит его.
- Тогда я твой должник, - твердо сказал Михаил, стараясь контролировать свою ненависть к мужчине, который оставил без защиты женщину, недавно родившую его ребенка, чтобы затем нарочно мучить ее запахом другой женщины на своей коже.
Рейвен соскользнула с высоты своего места, маленькая хрупкая женщина с невероятно большими синими глазами, полными сострадания.
- Я очень сожалею о вашей потери, - мягко пробормотала она, стараясь держаться на расстоянии.
Этот мужчина был мужем убитой женщины. Его вина и горе прокрадывались в ее тело с причиняющей боль решимостью, но она все равно волновалась за Михаила. Что-то неправильное было в Рэнде. Какая-то двойственность внутри - и не зло, и не совсем правильное.
- Спасибо, - сжато сказал Рэнд. - Мне нужен мой ребенок, Михаил.
- Тебе нужна целебная земля, - не согласился Михаил, спокойный и непреклонный в своем решении, беспощадный в своем ответе.
Он не смог бы передать драгоценного беспомощного ребенка этому мужчине в его теперешнем состоянии рассудка.
В животе у Рейвен все сжалось, свернулось, и боль прошла через ее сердце при этих жестоких словах. Она только отчасти поняла, что означает утверждение Михаила. Этот мужчина, горюющий по убитой жене, еще лишился и своего ребенка, принимая слова Михаила, как абсолютный закон. Она почувствовала его глубокую боль, словно свою собственную, хотя на определенном уровне не была согласна с решением Михаила.
- Пожалуйста, Михаил. Я любил Ноэль. - Инстинктивно Рейвен знала, что Рэнд просит не за ребенка.
От ярости черты лица Михаила потемнели, рот сердито сжался, а глаза полыхнули красным.
- Не говори мне о любви, Рэнд. Отправляйся под землю, исцелись. Я найду ассасинов и отомщу за свою сестру. Больше я не буду поддаваться чувствам. Если бы я не уступил ее мольбам, сегодня она была бы жива.
- Я не могу спать. Это мое право отправиться на охоту. - Голос Рэнда звучал вызывающе, угрюмо, словно у ребенка, старающегося добиться уважения и равенства, но знающего, что он никогда этого не добьется.
Вспышка нетерпения, чего-то угрожающего пересекла задумчивые черты Михаила.
- Тогда я приказываю тебе и даю исцеляющий отдых, необходимый как твоему телу, так и сознанию. - Его голос был мягким и бесцветным как всегда. И если бы не ярость, пылающая в его черных глазах, Рейвен могла бы подумать об его заботе и нежности по отношению к этому мужчине. - Мы не можем себе позволить потерять и тебя, Рэнд. - Его голос стал бархатистым, заманчивым, приказывающим. - Ты отправишься спать, Рэнд. Ты отправишься к Эрику, и он поможет тебе приготовиться и защитить себя. Ты будешь пребывать во сне до тех пор, пока не перестанешь представлять опасность, как для себя, так и для других.
Рейвен была поражена и встревожена неограниченной властью, звучавшей в его голосе, властью, с которой он обращался, как с должной. Один только голос Михаила мог ввести в гипнотический транс. Никто не сомневался в его авторитете, даже в принятии решения по такому важному вопросу, как сохранность ребенка. Она прикусила губу, запутавшись в своих ощущениях. Он был прав насчет ребенка. Она чувствовала какую-то неискренность в Рэнде, и все же то, что взрослый мужчина повинуется его приказу - был вынужден повиноваться его приказам - пугало ее. Ни у кого не должно быть такого голоса, таких способностей. Что-то столь сильное могло использоваться неправильно, могло с легкостью развратить того, кто владел этим.
После того, как Рэнд ушел, они остались стоять в сгущающихся сумерках, смотря друг на друга. Рейвен могла чувствовать, как на нее давит недовольство Михаила, и она вызывающе вздернула подбородок. Он придвинулся ближе, двигаясь невероятно быстро, его пальцы обхватили ее горло, словно хотели задушить.