- Ноэль, - тихо поправил он, - ее звали Ноэль.
Она скользнула взглядом по его лицу, ее сознание затопило его - теплом и спокойствием.
- Ноэль, - тихо повторила она, - была убита так, как написано в книгах о вампирах. Кол, отсекание головы, чеснок. Это дело душевнобольной группы. Но у нас, по крайней мере, есть место, откуда можно начать действовать. Я думаю, что будет безопаснее допустить, что мистер Саммерс также вовлечен во все это. Вот уже двое из них.
- Эта глупая девчонка Шелли просто слепа. Они используют ее, чтобы она помогала им, задавая свои нелепые вопросы. Она вовлечена косвенно, потому что они не доверяют ей, поскольку она не способна держать свой рот закрытым. Ее брат вбил идею об изучение фольклора в ее голову, и этот тур предполагался как исследовательское путешествие для нее. Ему так легко ею управлять. - Он провел рукой сквозь свои густые волосы.
Вскоре ему нужно будет питание. В нем свернулся темный голодный гнев. Он расползался по его телу, опасный и смертельный. Джейкоб был бессовестным, как оказалось даже со своей сестрой. И он смотрел на Рейвен со страстным желанием в глазах.
Рейвен подняла взгляд и обнаружила, что на нее смотрят немигающие глаза. Они были темными, бездонными - глазами охотника. Тревожное покалывание пробежало по ее спине. Она ощутила, как задрожала ее рука, и вытерла ее об юбку.
- Что? - Иногда Михаил выглядел как незнакомец, а не как живой человек, которого она знала, со смехом и нежностью в его теплом взгляде. Как кто-то расчетливый и холодный, как кто-то более смертельный и коварный, чем кто-либо, кого она могла вообразить. Автоматически ее сознание потянулось к нему.
- Не надо ! - Он с силой закрыл свое.
Ресницы Рейвен затрепетали от внезапного потока слез. Отказ сам по себе был болезненным, а исходящий от Михаила ранил вдвойне.
- Почему, Михаил? Почему ты отдалился? Ты нуждаешься во мне. Я знаю это. Ты так хочешь помочь каждому, быть всем для всех. Я полагала, что являюсь твоим партнером во всем, являюсь всем для тебя. Позволь мне помочь тебе. - Она приблизилась к нему заботливо медленно.
- Ты не знаешь всего, что может произойти, Рейвен. - Он отступил назад, подальше от искушения, подальше от ее боли.
Она улыбнулась.
- Ты всегда помогаешь мне, Михаил. Ты присматриваешь за мной. Я прошу тебя доверять мне достаточно для того, чтобы позволить быть тем, в ком ты нуждаешься.
Он позволил своему щиту, закрывающему сознание, медленно опуститься. Она почувствовала горе, смешанное с яростью, за бессмысленное убийство Ноэль и страх за безопасность Рейвен. Любовь, сильную и растущую, голод, сексуальный и физический. Чистую потребность. Определенно нужен кто-то, чтобы любить и утешать этого мужчину.
- Мне нужно, чтобы ты сделала так, как я прошу тебя, - с отчаянием сказал он, сражаясь с чудовищем, жадно поднимающим свою голову.
Ее смех был притягательно нежным.
- Нет, не нужно. Слишком много людей считают твое слово законом. Тебе нужен кто-то, кто бы противостоял тебе хоть чуть-чуть. Я знаю, ты не причинишь мне вреда, Михаил. Я могу чувствовать, как ты боишься самого себя. Ты думаешь, что в тебе есть что-то, что я не смогу полюбить, какой-то монстр, которого ты боишься мне показать. Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь сам себя.
- Ты так беспечна, Рейвен, так пренебрегаешь опасностью. - Он так сильно вцепился в спинку стула, что дерево грозило превратиться в пыль. Как бы то ни было, отпечатки его пальцев на нем сохранятся навсегда.
- Опасность, Михаил? - Она склонила голову на бок, ее волосы, падая, соскользнули на одно плечо. Ее руки прикоснулись к верхней пуговице блузки. - Я никогда не была в опасности, исходящей от тебя, даже когда ты злился на меня. Единственная опасность прямо сейчас угрожает только моей одежде. - Она сделала шаг назад, вновь рассмеявшись, позволяя звуку согреть его, зажечь пламя внутри него.
Тепло свернулось, распространяясь, желание охватило его, - мучительное и настойчивое. Голод разрывал его, перед глазами появилась красная дымка.
- Малышка, ты играешь с огнем, и я почти не контролирую себя. - Он сделал последнюю попытку спасти ее.
Почему она не видит, какой он в действительности эгоист? Как он взял ее жизнь и не собирается никогда ее отпускать? Он был монстром, которого она не могла видеть. Возможно, холодная логика и правосудие остального мира может управлять им, но не ею. Находясь рядом с Рейвен, его охватывают эмоции, настолько чуждые ему, что он не может их контролировать. Он совершал бесчестные поступки. Он позволил ей увидеть жестокость в своем сознании, срывая ее одежду и овладевая ее телом бездумно или бесконтрольно.
Она ответила ему в своем сознании - теплом, любовью, - ее тело страстно желало его, воспринимая и принимая его жестокую сторону. Она полностью доверяла ему и верила в его чувства к ней, в его обязательства по отношению к ней.
Он тихо выругался, срывая одежду, сковывавшую его тело, и набрасываясь на нее, подобно дикому зверю.
- Михаил, мне нравиться эта одежда, - прошептала она напротив его горла, а ее смех пролился в его сознание.
Смех. Радость. Никакого страха.
- Избавься от этих чертовых вещей, - хрипло проговорил он, не осознавая, что укрепляет ее веру в него.
Она не торопилась, дразня его, поигрывая пуговицами, заставляя его искать крючок на своей юбке.
- Ты не знаешь, что творишь, - заметил он устало, но его руки на ее теле были очень нежными, осторожно избавляя ее от одежды, пока не он обнажил всю ее атласную кожу и не распустил ее длинные шелковистые волосы.
Михаил обхватил ее шею своими сильными пальцами. Она казалась такой маленькой и хрупкой, а ее кожа такой теплой. У нее был неотступный женский запах, словно дикий мед, словно глоток свежего воздуха. Он прислонил ее к книжному шкафу, обхватив руками тело и поглаживая нежную выпуклость груди, впитывал ощущения своей кожей, всеми своими внутренностями. Он склонил голову, находя темный кончик ее соска своим языком. Демон внутри него отступил, почувствовав прикосновение ее мягкой кожи, ее принятие его природы. Он не заслуживал ее.
При первом же прикосновении его рта к ее груди, такого горячего и требовательного, тело Рейвен охватила слабость. Полка позади нее поддерживала ее, упираясь в обнаженные ягодицы. Возбуждение охватило ее тело в предвкушении. Его глаза скользили по ней с таким голодом, с такой одержимостью. С такой нежностью. Это растопило ее сердце, появилось желание заплакать от того, что у него такие чувства к ней. Где бы ни прошелся его взгляд, - там горела ее кожа, - ее тело жаждало его прикосновений.
Она потянулась и распустила его волосы, заполнив ими свои руки, наслаждаясь возможностью погладить кончиками пальцев его твердые мускулы. Она могла чувствовать, как он дрожит под ее ласковыми руками, чувствовать, как дикость внутри него стремится вырваться на свободу. И это затронуло что-то дикое внутри нее самой. Она хотела ощутить его в своих руках, дрожащего для нее, его твердые мускулы под своей нежной кожей, его тело, погружающее в нее. Она послала ему эротические картины, танцующие в ее голове, в то время как сама пробовала его кожу на вкус своим мягким ртом.
Его руки были везде, точно также как и ее. Его рот был подобен огню, точно также как и ее. Их сердца бились в одном ритме. Их кровь текла подобно расплавленной лаве. Его пальцы нашли ее влажное лоно и раскрыли его. Михаил опустил ее на пол и поднял ее бедра таким образом, что смог соединить их. Кровь ревела у него в голове, все его эмоции слились воедино в яростном шторме желания. Чем сильнее и глубже он проникал, тем более мягкой и гостеприимной становилась она. Ее тело было тугим и горячим, вбирая его, принимая его шторм.
Голод опасно бушевал. Он жаждал ее сладкого вкуса, желал экстаза ритуального обмена. Если он будет питаться… Он застонал от искушения. Он будет не в состоянии остановиться, не испытывая желания восполнить ее. Но он не мог этого сделать. Она должна сознательно принять решение о том, чтобы полностью стать частью его мира. Но это слишком большой риск. Если она не выживет, он последует за ней в неизвестность. Он точно понял, что подразумевали Древние, когда говорили, что один Спутник Жизни не сможет выжить, потеряв другого. Он не хотел бы жить в мире без нее. Не могло быть Михаила без Рейвен.
Его тело, его потребности, его потрепанные эмоции снова взяли вверх, подталкивая его к самому краю потери контроля. Он никогда не знал таких глубоких ощущений, такой полной, всеобъемлющей любви к кому-то другому. Она была всем. Его воздухом. Его сердцем. Рот Михаила нашел ее - в длительных одурманивающих поцелуях, скользнул вниз к ее горлу, ее груди, нашел свою метку. Вкусить один раз. Всего один.
Рейвен пошевелилась в его руках, повернув голову, предоставляя ему лучший доступ, ее руки запутались в его волосах.
- Я с радостью выйду за тебя замуж, Михаил. Ты отчаянно нуждаешься во мне. - Он поднял голову и взглянул в ее лицо, такое красивое от любовных ласк, такое восприимчивое к нему и его потребностям.
Ее сердце окутало его любовью, ее разум успокаивал его, питал, дразнил, соответствовал его внутренней дикости. Его руки обхватили ее лицо, его черные глаза уставились в ее сине-фиолетовые, погружая свои чувства в нее. А затем он улыбнулся.
- Михаил, - запротестовала она, когда он очень нежно отстранился от нее.
И он вновь вернулся к ней, притягивая ее бедра к своим. Когда он вошел в нее, его руки обхватили ее маленькую талию, и он ощутил ликование. Она была в безопасности! Радость затопила его, и он уступил чистейшему удовольствию, которое давало ее тело. Он двигался, она двигалась. Она была невероятно узкой, огненно-горячей, бархатисто-мягкой. Эта комбинация была взрывной.
Волки сказали, что он больше не испытывал радости, но Рейвен вернула ее ему. Его тело пело от нее, сияло ею. Он во второй раз ощутил, как ее тело покрылось рябью, запульсировало, но он все еще двигался, желая, чтобы их тела были одним целым вечность. Темная тень, пересекающая его душу, рассеялась. Эта маленькая, красивая женщина дала ему все это. Он установил ритм их движения, наслаждаясь тем, как ее тело следовало указаниям его. Он чувствовал, как ее тело сжалось, обхватывая его, слышал, как она вскрикивала снова и снова, а нежные мяукающие звуки в ее горле приблизили его к самому краю. Его собственное тело оказалось объятым пламенем, унеся их обоих на небеса, так что Рейвен выкрикнула его имя, цепляясь за него, словно за спасительный якорь.