Прорвавшись через земную кору, Михаил, как только появился на ночном воздухе, испытал легкую дезориентацию. Когда он оказался в состоянии, то поднялся в воздух, что позволило бы ему лучше защитить Рейвен, если бы в этом возникла необходимость. Воздух ворвался в его легкие, обдувал его тело. В свете луны серебром замерцали перья, раскрылись огромные крылья, достигающие в длину добрых шесть футов, и с силой взмахнув, подняли в небо невероятно огромную сову, где та сделала круг над темным лесом, ища врага, который оказался достаточно глуп, чтобы угрожать ему.
Михаилу требовалась свобода, которую могло дать только небо, чтобы избавиться от унылых отзвуков перенесенного Рейвен ужаса, который все еще сильным эхом отдавался в его голове. Он резко направился к земле, приблизившись к ней настолько близко, насколько мог, прежде чем раствориться в тумане. Поток капель пролился через деревья, а затем собрался воедино, формируя тело огромного волка. Он бежал легко, поддерживая невероятную скорость, уклоняясь от кустарников, деревьев, и, перепрыгнув через поляну, вновь поднялся в воздух, подобно стреле, выпущенной из лука.
Когда его сознание наконец-то стало более-менее ясным и спокойным, Михаил рысью понесся по направлению к потемневшим руинам, вновь принимая свою собственную мужественную человеческую форму, и, полностью одетый, шагнул навстречу брату. Он прекрасно сознавал, что вся природа, все, чьей частью он был, могла чувствовать его ледяную ярость. Она находилась глубоко внутри него, кипя, внося дисгармонию в окружающий воздух, в лес. Его врагам не удастся сбежать.
Жак медленно выпрямился, словно провел в ожидании много часов. Его рука прошлась по задней части его шеи, потерев основание. Михаил и Жак уставились друг на друга с темной грустью в своих глазах. Жак сделал шаг вперед и потянулся к Михаилу с несвойственной ему привязанностью. Пожатие было кратким и сильным, когда два крепких дуба обменялись объятиями. Михаил знал, что Рейвен бы рассмеялась над ними обоими за это.
Грегори пребывал в прежнем положении - сидя на корточках и пригнувшись низко к земле - его неподвижное тело могло посоперничать с широким стволом дерева. Он был полностью неподвижен, его потемневшее лицо не выражало никаких эмоций. Его глаза были подобны обломкам серебра, напоминая постоянно движущуюся ртуть в гранитной маске. Грегори поднялся медленно, с плавной силой и явной опасностью.
- Спасибо, что пришел, - просто проговорил Михаил Грегори. Своему старому другу. Своей правой руке. Их величайшему целителю, безжалостному охотнику на нечисть.
- Романова доставили в госпиталь и дали успокоительное, - тихо сказал Жак. - Я сказал горожанам, что ты и Рейвен уехали на несколько дней. Ты популярен среди деревенских жителей и все они возмущены тем, что произошло.
- Сможем ли мы возместить ущерб, нанесенный нашему народу? - Спросил Михаил.
- Мы можем уменьшить его, - правдиво ответил Грегори. - Но Романов уже отослал найденные им свидетельства нескольким людям. Мы должны приготовиться к обороне. Весь наш образ жизни будет изменен навсегда. - Грегори небрежно пожал широкими плечами.
- Его доказательства?
- Отпечатки пальцев, фотографии. Он был в ужасно нервном состоянии. Доктора верят, что он совершенно не в себе и опасен не только для себя, но и для окружающих. Картины, которые я вытащил из его сознания перемешаны. Его родители, но в основном его мать. Очевидно, именно он обнаружил ее тело. Твой дом. Чувство вины. Огонь. - Грегори всмотрелся в небо над своей головой, медленно и осторожно скользя своими бледно-серебристыми глазами. Его грубые черты продолжали оставаться совершенно неподвижными и суровыми.
Грегори излучал опасность. Все его тело, его манера держаться говорили о власти, об угрозе. И в тоже время выражение лица Грегори было пустым. Михаил чувствовал монстра внутри него, дикого и неприрученного, затаившегося прямо под поверхностью, стремящегося вырваться на свободу. Их глаза встретились в каком-то безнадежном понимании. Еще одна война. Больше убийств. Чем больше мужчина убивает, тем опаснее становятся шепоты силы, призывы стать вампиром. Жестокость была единственной вещью, которая позволяла многовековому мужчине ощущать скоротечность времени. Что само по себе было ужасным стимулом для каждого в темном безнадежном мире.
Грегори отвел взгляд, не желая видеть сочувствие на лице Михаила.
- У нас нет выбора, кроме как вызвать к нему недоверие.
- Но прежде всего, Рейвен должна находиться в безопасности и под защитой, пока мы занимаемся данной проблемой, - резко проговорил Михаил.
- Твоя женщина очень хрупка, - тихо предупредил его Грегори. - Доставь ее на поверхность и одень, прежде чем я разбужу ее.
Михаил кивнул. Грегори с легкостью прочитал его намерения. Он бы ни за что не захотел, чтобы она проснулась в месте, которое отдаленно напоминало бы холодную могилу. Жак и Грегори отошли к лесу, предоставляя Михаилу уединение. Лишь после того как Рейвен оказалась в безопасности его объятий, Михаил подумал о том, чтобы одеть ее по-американски. Используя естественные волокна, которые легко поддавалась воздействию Карпатцев, он создал синие джинсы и рубашку с длинными рукавами.
- Грегори.
Рейвен, задыхаясь, проснулась, вцепилась в свое горло, отчаянно стараясь втянуть воздух в свои горящие легкие. Она была смущена, охвачена паникой, отчаянно борясь.
- Почувствуй воздух на своей коже, - тихо приказал Михаил, его рот прижался к ее уху. - Почувствуй ночь, ветер. Ты в безопасности в моих руках. Ночь прекрасна, цвета и запахи разговаривают с нами.
Сине- фиолетовые глаза Рейвен занимали почти все лицо, ничего не видя, ничего не понимая. Она сделала глубокий вдох, и постаралась сделаться как можно меньше. Прохладный ночной воздух потихоньку творил свою магию, снижая ужасную борьбу в ее горле. Слезы, подобно драгоценным камням, замерцали в ее глазах, запутались на ее ресницах.
Михаил усилил свое объятие, так, чтобы она смогла почувствовать всю силу его большого тела. Медленно, дюйм за дюймом, ее тело начало становиться менее напряженным, так, что она смогла расслабиться. Он дотронулся до ее сознания с нежной теплой лаской, обнаруживая, что она борется за самоконтроль.
- Я здесь, Рейвен, с тобой. - Сознательно проговорил он вслух, чтобы как можно больше походить на человека. - Ночь взывает к нам, приглашает нас, разве ты не слышишь? Послушай сколько красоты в песне насекомых и прочих ночных созданий. Позволь себе услышать ее. - Он говорил с ритмичными притягательными нотками, почти гипнотическими.
Рейвен подняла колени и уткнулась в них лбом, согнувшись. Она раскачивалась взад и вперед, с реальностью ее удерживала только тонкая нить. Она просто чередовала вдох и выдох, оценивая свою способность делать это, сосредотачиваясь на самом процессе дыхания.
- Я хочу доставить тебя в безопасное место, подальше отсюда. - Он широким жестом указал на обуглившиеся руины его некогда красивого дома.
Рейвен продолжала держать голову опущенной вниз. Она просто вдыхала и выдыхала. Михаил вновь дотронулся до ее сознания. В нем не было мыслей ни об осуждении, ни о предательстве. Ее сознание было разбито на фрагменты, помято и неустойчиво, отчаянно стараясь выжить. Ее привычная одежда и его присутствие давали ей ощущение спокойствия. Его ледяная ярость, его желание яростного возмездия вновь подняли голову.
- Маленькая сестра. - Жак появился на границе леса, сбоку от Грегори. Когда Рейвен не подняла глаза, Жак сел рядом с ней, его рука погладила ее по плечу. - Волки сегодня ночью безмолвствуют. До этого ты их слышала? Они оплакивали потерю дома Михаила. А теперь они молчат.
Она моргнула, ее потерянный пристальный взгляд сосредоточился на лице Жака. Она ничего не сказала, но появилось ощущение, что она его не узнала. Она дрожала, озноб сотрясал ее маленькое тело, запертая между тремя могущественными мужчинами.
- Ты можешь стереть ее воспоминания . - Предложил Грегори, явно не понимая, почему Михаил еще не сделал этого.
- Ей бы это не понравилось.
- Она не будет знать об этом. - Грегори добавил небольшую резкость в свой тон. Когда Михаил не ответил, он просто вздохнул. - Тогда, позволь мне исцелить ее. Она важна для всех нас, Михаил. Она напрасно страдает.
- Она хотела бы сделать это самостоятельно. - Михаил прекрасно понимал, что Грегори думает, будто он потерял свой ум, но он знал Рейвен. У нее была своя храбрость, свои собственные идеи о правильном и неправильном. Она не поблагодарит его, когда узнает, что он стер ее воспоминания. А между Спутниками Жизни не может быть лжи, и Михаил был решительно настроен дать ей время справиться с тем, через что они прошли вместе.
Михаил дотронулся до бархатной, как лепесток розы, кожи, нежными пальцами прошелся по изящной скуле.
- Ты была права, малышка. Мы построим наш дом вместе, построим его более крепким, чем когда-либо. Мы выберем место, глубоко в лесу, и наполним его такой любовью, что она прольется и на наших волков.
Ее сине- фиолетовый взгляд полыхнул внезапным узнаванием, поднявшись к лицу Михаила. Кончик языка коснулся полной нижней губы. Она выдавила робкую улыбку.
- Я не думаю, что из меня выйдет Карпатка. - ее голос напоминал едва ли не писк.
- Вы именно такая, какой и должна быть Карпатская женщина, - галантно заметил Грегори, тон его голоса был низким и мелодичным, с успокаивающими исцеляющими нотками. Оба, - и Михаил, и Жак, - обнаружили, что внимательно вслушиваются в неотразимый тон. - Вы подходите нашему принцу, чтобы стать его Спутницей Жизни, и я свободно дарю вам свою верность и защиту, точно так же, как я подарил их Михаилу. - Тон его голоса сознательно стал низким, просачиваясь в ее фрагментированное сознание подобно успокаивающему бальзаму.
Растерянный взгляд Рейвен перешел на Грегори. Ее длинные ресницы взметнулись вверх, глаза стали такими темными, что казались почти пурпурными.