Вот после одного такого выхода, у нас с матерью появилась новая статья дохода.
Мне стало интересно, как изготавливается бумага и ткань? Лучшими специалистами в этом деле оказались Маг-артефактор, Шаман и Доктор. Они мне и объяснили, как производят ткани и бумагу.
Мы даже поэкспериментировали, и изготовили несколько образцов бумаги. Ткань, правда, не делали. Уж больно объемное производство получается. Да и времени забирает много. Слишком оно скучное.
Барон Пчелкин — молодой доктор нашего поселения. Он занимался алхимией как любитель. Специально его этому никто не учил.
У барона оказалась довольно неоднозначная судьба. Доктор в поселении вольнонаемный, и прячется у нас от своей семьи. Только при мне несколько раз приезжали его родственники, уговаривали вернуться в большой мир и жениться. И постоянно возвращались к себе ни с чем. Пчелкин хорошо прикрылся договорами на работу в поселении.
Семья барона хоть и лекари по своей природе, но имеют боевую направленность своей подготовки. Этакие врачи практикующие полевую медицину. Их семья всегда востребована в зонах боевых действий, катастроф и дальних экспедиций. Фармацевтику они изучают на профессиональном уровне, а алхимию нет. По верхам нахватаются, и на том останавливаются.
Наш доктор захотел заниматься наукой. Вот и алхимией занялся более вдумчиво. На этой почве у него и возник конфликт с семьей и кем-то из госпиталя, в котором он служил. В результате чего, доктор спрятался у нас в поселении. Здесь он свободно заниматься своей любимой алхимией, беседуя со ссыльными поселенцами учеными и преподавателями. А так же охотниками и собирателями, постоянно давая им заказы на разные ингредиенты.
И когда маг-артефактор объяснил, что с помощью алхимии можно изготавливать гербовую бумагу, которая пригодна для особых договоров, в том числе и магических, я загорелся этой идеей.
Специально сходил с командой охотников на болота, и собрал болотную лозу, которая реагировала на меня так же, как и на всех, но я ей мог спокойно противостоять, всегда чувствуя, где проходят ее отростки.
И главное она имела просто идеальную структуру для производства магической бумаги. Да и сама по себе болотная лоза была магическим монстром, настоящим хищником.
Росла она из розетки в виде стебля с небольшими цветами и многометровыми отростками, прячущимися в болотной грязи. С помощью цветов лоза пожирала насекомых и мелких животных. А с помощью отростков мгновенно опутывала крупную дичь и выпивала все соки.
Когда созревали плоды на стебле, она разом выстреливала облако семян. Семена имели парус и крючок имеющий способность цепляться за любую поверхность. С помощью ветра и насекомых с животными она и распространялась по болотам.
Выкорчевывать само растение необходимости не было. Нам нужны были только отростки. Вот мы и устраивали охоту на них.
Маг-артефактор изготовил специальные посохи и ударники. Посохи били электрическими разрядами, которые парализовали отростки, и их спокойно можно было отрубить. А ударники мы периодически бросали перед собой, они сотрясали болотную жижу, привлекая к себе отростки.
Сбор отростков сам по себе не очень сложный. Но требовал внимания и осторожности. Команда расходилась цепью, периодически закидывая далеко вперед ударники. Лоза тянулась к ударнику, и ближайший охотник втыкал посох в отросток и пускал разряд. В момент, когда растение замирало, остальные участники команды также разряжали свои посохи. А дальше оставалось только следить за округой, и быстро отрубать и собирать отростки.
Когда обучался делать специальную, магическую бумагу, встал вопрос, какие водяные знаки должны быть на ней. И так как слизни на тот момент были единственными моими любимыми домашними животными, я потребовал изображать радужных слизней.
Никто не ожидал, что дело окажется настолько прибыльным, потому и легко согласились. На поверхности наши невеликие объемы стали закупать на ура, при очень высокой цене. А радужный слизень стал нашим знаком.
Идиллия с производством бумаги продлилась недолго. К нам приперся купец. Холеный, наглый и сразу стал выставлять требования. Как будто мы ему должны.
По его представлениям в нашем поселении все было не так. Барыгу буквально перекосило, когда он увидел что каторжане ходят в эксклюзивных сапогах и поясах с перчатками, да и еще питаются в общей столовой.
Он сразу заявил, что место каторжан в бараках, и они должны постоянно работать, пока живы. А пояса, сапоги и перчатки он знает куда пристроить.
Ну а с бумагой приказным тоном заявил, что ее надо менять, ведь он будет ее продавать в столице. Купец начал с требований изменить водяные знаки, так как собирается представить бумагу ко двору Его Величества.
Глава поселения не мог решить этот вопрос в одиночку, и пригласил всех участников дела. Ну и я там вертелся из любопытства. И когда купец потребовал заменить водяные знаки, подсел ко всем. Более того, он потребовал, чтобы другую бумагу больше не производили, и никому не поставляли.
— Это с чего это? — возмутился я на его требование, — Кому хотим тому и продаем. Да и слизни мне нравятся, они красивые. И я не хочу маму расстраивать, так что ничего менять не будем. Не нравится, проваливайте.
— Глава, — высокомерно посмотрел купец на Главу поселения — С каких это пор каторжане и всякие сопляки голос стали иметь? И с каких пор щенки каторжан с самими каторжанками с уважаемыми людьми за одним столом сидят и голос без команды подают? Они должны делать то, что им велят! А каторжанки в поселениях содержатся для удовлетворения потребностей, а не серьезные вопросы решать. Если захочу, то вы все будете на помойке в канаве мусор жрать.
В столовой наступила тишина. Все находящиеся там с интересом смотрели на купца.
— Не жилец! — раздался в полной тишине громкий голос.
— Интересно где его прикопают? — прозвучало в ответ — И как объяснят исчезновение?
Почувствовав неладное, купец удивленно посмотрел на Главу. Шаман и Сержант закаменели лицом. Они смотрели на Купца без сочувствия, как на мусор отработавший свой срок. Глава и мать вскинулись.
— Мама подожди, — я зло посмотрел на купца — Сейчас я этому все разъясню.
Я в бешенстве посмотрел на Главу поселения, Сержанта и Шамана.
— Это вы утверждаете, что я здесь хозяин! — меня уже начало потряхивать от злости, и голос срывался на шипение.
Резко поднявшись, я направился к аквариуму. Достав от туда слизня, вернулся к столу и посадил его на середину стола. И буквально приказал сержанту:
— Проводи маму за салатом. Не хочу ее расстраивать.
Как ни странно, в этот раз взрослый мужчина беспрекословно послушался меня, проигнорировав приказной, за гранью приличия тон. Поднявшись из-за стола, Сержант посмотрел на Шамана:
— Проследи, — он показал глазами на меня.
Шаман согласно кивнул.
— Мария, пойдем, — позвал он мать — Мальчишке пора взрослеть и принимать ответственность за свои действия. На нем целое поселение висит, а он до сих пор как дитя себя ведет.
В это время Сиреневый встал в стойку рядом со мной и стал искать цель для плевка, но не плевался.
— Сережа, — мягко улыбаясь, заговорил Шаман, — ты научился передавать эмоции своим подопечным. Постарайся контролировать свое состояние, иначе беда случится.
— Подумаешь, — злость на купца меня просто распирала, — Сиреневый этого толстого съест. От него следа не останется, и даже память о нем быстро уйдет. Он мне никто. С поверхности приперся и маму обидел.
— Сержант, — испуганно заверещал купец вслед уводящему на кухню маму мужчине, — Вы что творите? Вы обязаны навести порядок среди каторжников! Они же меня сейчас при всех убьют и скормят тварям Изнанки.
Сержант, будто не услышал, пропустил вперед маму, а потом скрылся за тяжелой дубовой кухонной дверью сам, тщательно прикрыв ее за собой. В это время я поднял слизня и с улыбкой поднес его к лицу бледного, затравленно озирающегося вокруг и трясущегося от страха купца:
— Смотри, какой он красивый. Ведь, правда, красивый? — спросил я, сажая слизня ему на плечо.
Купец замер, боясь пошевелиться.
— Кушай мой хороший. Дядя плохой, — я погладил слизня по спинке.
Удивительно, но слизень меня послушался и покрылся сиреневым полем.
— Немедленно сними его! — приказала стремительно подскочившая к нам мать.
Она буквально вырвалась из кухни и с силой стукнула ладонью по столу. В атмосфере зала тягучим киселем разлилось ощущение жути и придавливающей к земле властности. Не знаю почему ее считают магически неодаренной. Это явно ее собственный дар. Недаром Глава побаивается, а остальные с уважением относятся к ней.
Даже слизень замер напротив матери, готовый плюнуть, но не делал этого. Я с испугом схватил слизня. Сиреневый, контролируя пространство вокруг, встал в защитную стойку, всем своим видом показывая, что будет защищать меня.
Он, вертикально держа голову, расплющился по бокам, стараясь прикрыть меня всем своим небольшим тельцем, изображая кобру, раскрывшую свой капюшон.
Это было забавно, и страшновато. Я и не знал, что они так могут. Да и окружающие смотрели на данное действие с удивлением, а профессор даже подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть.
— Ты человек! — жестко отчитала меня мама, — Еще не хватало, что бы ты людей скармливал своим монстрам. Убери его в аквариум.
— А этих, — мать брезгливо кивнула на купца и его сопровождение, — Мы и без твоих идей утихомирить сможем. Как шёлковые от нас уедут.
— Эта тварь на тебя голос подняла! — в бешенстве проорал я на всю столовую, — Он у меня сам сейчас в канаву траву жрать пойдет, или скормлю его слизню. Живым я его со своего уровня не выпущу!
Слизень каким-то рывком соскочил у меня с ладони и целенаправленно поспешил к присмиревшему барыжнику. Видимо ему понравилась идея целиком оприходовать такого толстенького и чистенького купчика. Тот хоть и молчал, но с ужасом и непониманием смотрел на всех. И умоляюще на Сержанта.