– Собственно, это я к чему… – Энцо откашлялся. – В детстве кое-кто обожал сюрпризы. Приятные…
– И не очень, – улыбнулась Лорена.
– Но самым приятным сюрпризом от этого оболт…
– Графа, – наигранно-мрачно напомнил муж.
– Графа, – легко согласился тот. – Стало знакомство с тобой, девочка. И с вашей очаровательной дочкой. За вас!
Софи вскинула бокал с апельсиновым соком так, что он чуть не выплеснулся.
– За Терезу и Софи! – хором поддержали Анри с Лореной.
Ужин оказался просто восхитительным. Готовила синьора Фьоренчелли потрясающе, причем делала это так быстро и легко, словно всю жизнь только этим и занималась. Хотя, может и занималась. Меня в детстве учили, как правильно держать приборы и делать реверансы, а ее… Впрочем, маленькую Лорену наверняка учили тому же. Но она выбрала совсем другую жизнь, и судя по сияющим счастьем глазам, ни разу об этом не пожалела.
Праздничный ужин и впрямь получался на удивление теплым. Наверное, я за всю свою жизнь столько не разговаривала за столом, и не смеялась. Даже путая слова, переводя дочери то, о чем идет речь на пару с мужем. Софи уже нисколько не смущалась общаться с супругами Фьоренчелли через нас, а поскольку эмоциональности ей было не занимать, никакой неловкости не возникало.
О том, что сейчас в Мортенхэйме за огромным столом собрались мои близкие и множество гостей, над которыми рассыпают свет огромные люстры, я не думала. По крайней мере, старалась не думать. Их праздник мало напоминал наш, а докричаться до того, кто сидел на противоположном конце стола, можно было только если заставить остальных замолчать. Общение с гостями становилось скорее обязанностью, чем приятным времяпровождением.
Еще старалась не думать о заснеженном парке Мортенхэйма, центральная аллея которого уводила прямо во внутренний двор. О припорошенных снегом живых изгородях и деревьях у самого входа, о каменной громаде, высящейся надо мной, особенно если идти пешком. О тоненькой цепочке следов, остающейся за спиной – помимо меня мало кто любил зимний парк, о коридорах фигурных сосен и кустарников, напоминающих детские пирамидки или спирали. Наши садовники всегда трудились на славу.
Не думала и о том, как мы гуляли бок о бок с Демоном, к кому любой из наших конюхов подходил с оглядкой. Я не держала его под уздцы, но он шел рядом, изредка всхрапывая, выпуская струйки пара из ноздрей.
– Тереза очень любит ездить верхом.
Я очнулась от этой фразы и удивленно взглянула на мужа.
– У нас, к сожалению, много верхом не поездишь. Тут и разогнаться-то негде… не то что в лесах под Триттом.
– Хочешь посмотреть столицу? – спросил Анри по-вэлейски.
– Я! Я хочу! – Софи даже подпрыгивала на стуле.
– В тебе я не сомневался, – весело ответил муж, и продолжил уже по-маэлонски, – а что насчет моей дорогой жены?
Представив, что мне придется пережить еще два путешествия на пароме, я не только расхотела любоваться красотами Тритта, но и есть украшенный гранатовыми зернышками паштет.
– Я… подумаю.
– Мы можем поехать на поезде, – заметил Анри, – правда, на лодке все равно придется добираться до другого клочка суши, где есть железнодорожная станция. И времени это займет побольше.
– Анри, не наседай на девочку! – возмутилась Лорена. – Дорогая, все в порядке? Ты побледнела.
– Все, – выдавила я. В руках едва заметно дрожали приборы, а холод растекался по позвоночнику, собираясь в груди. Знакомое покалывание, хрупкие иголочки – предвестники тьмы, стремящейся прорваться через тебя в мир.
– Тереза? – Анри наклонился ко мне.
Неприятное чувство отступило так же быстро, как и нахлынуло.
Кивнула и улыбнулась.
– Просто очень живо представила себе путешествие на пароме.
Все рассмеялись, а я откинулась на спинку стула. Кажется, пора возвращаться к занятиям магией. Вот только где это делать, пока нет собственного дома?.. В нашей с Анри спальне толком не развернуться. С другой стороны, занималась же я как-то в каморке, которую мне нашла Луиза, в Лигенбурге.
Решено: завтра начну.
Время летело незаметно, но вот попробовать все у меня не получилось. Да и вообще, больше в меня не влезет… Об этом я подумала, когда передо мной снова опустела тарелка. Многочисленные блюда и вазы, расставленные рядом в тесноте, по-прежнему ломились от еды и закусок. Представить, что такое количество еды может уместиться в нас пятерых было достаточно сложно, но синьора Фьоренчелли уверяла: если на столе меньше двадцати блюд, значит, хозяйка негодная. Что же, негодной хозяйкой ее точно никто не мог назвать. Да и год, судя по маэлонским поверьям, обещал быть крайне обильным и сытным.
– Нам не пора собираться? – обеспокоенно спросила Софи и снова стянула с тарелки печенье с предсказанием.
Которое по счету, не помню. Я к своему единственному не притронулась – решила дождаться первого залпа фейерверка, который разобьет зиму на две половинки.
– Софи боится опоздать на карнавал, – пояснил Анри родителям.
Энцо только рукой махнул.
– Вот уж куда она точно не опоздает…
Насколько я поняла, карнавал начинался с той минуты, когда самые первые отужинавшие выходили на улицу в своих нарядах и масках. Потом все собирались на площади, чтобы в полночь посмотреть на главный фейерверк, а после гуляния продолжались до самого утра. Аристократы и простой люд прятались под масками, и до первого рассветного луча стирались все грани богатства и бедности – по крайней мере для тех, кто этого хотел. Под праздничным небом все были равны, а вот кошельки с собой брать не рекомендовалось – кто-то праздновал, а кто-то работал. Карманные воришки, например, умеющие срезать или вытащить кошель так, что ты даже ничего не почувствуешь.
Обо всем этом мне рассказали за ужином, из чего я сделал вывод, что украшения перед выходом придется снять.
– На улице еще похолодало, – заявила Лорена. – Что-то я не припомню такого… Так что придется одеваться теплее.
– Холодами нас не напугаешь, – теперь уже улыбнулась я.
– Так… Давайте разворачивать подарки, а после собираться! – Энцо хлопнул в ладоши и поднялся.
– Подарки! Подарки! Подарки! – Софи вскочила так, что чудом не опрокинула стул.
Матушку хватил бы инфаркт, но Лорена только рассмеялась, а дочь уже шелестела оберткой самой большой коробки. В которой обнаружился яркий маскарадный костюм для маленькой нонаэрянки. Следующие полчаса были посвящены разворачиванию, открыванию, разрезанию бантов, восторженным вздохам и возгласам, а еще улыбкам. Кажется, Энцо остался доволен портмоне и зажиму для денег, а синьора Фьоренчелли пришла в восторг от постельного белья из тончайшего иньфайского шелка и вазе из лацианского стекла, которую даже в руки было взять страшно. Кошмару перепало радости – игры с ленточками и шуршащей оберточной бумагой, пока не появилась Кьяра. Его тут же загнали за диван и легли в самом центре среди бумажек и бантов.
Пока разворачивали остальные подарки, Анри отвел меня в сторону и легко поцеловал. С браслетом я, угадала, кстати. Жаль только, что его придется в самом скором времени снять, да и показать некому. Странное дело, раньше мне совсем не хотелось хвалиться украшениями, особенно на людях, но подарки мужа – другое дело. Хотелось, чтобы их видели все. Вот только мы вроде как есть в Лации, а вроде как и нет. По крайней мере, так я обещала его величеству Альтари.
– Тебе понравился ужин? – спросил Анри.
– Очень. А тебе?
– Безумно.
– А подарки?
– Невероятно, – наклонившись к самому моему уху, произнес он. – Веришь или нет, но теперь я начну носить шейные платки.
– На то и был расчет.
Мы рассмеялись вместе.
– Но с подарками я еще не закончил.
– Вот как? И где же…
– Наберитесь терпения, графиня.
Вот же… ладно, граф. Надеюсь, мой сюрприз вам тоже понравится.
После того, как с подарками было покончено, собрались все довольно быстро. Лорена и Энцо решили ограничиться просто масками – так же, как и мы. У меня была белая с голубым, тронутая завитками и росписью серебра, у Анри – черная с золотым. Софи выбирала сама, в детском магазине – полумаску с клювом и перышками по краям, от чего она стала похожа на хитрого маленького вороненка.
На улице и впрямь было холодно, а еще очень шумно. Разноцветные людские реки текли в сторону Дворца правителей.
– Что ж, мы пойдем прогуляемся, – прокряхтел Энцо, – заодно и вино выветрится перед фейерверком.
Пока я пыталась сообразить, что значит «мы пойдем прогуляемся», Софи помахала рукой, а муж неожиданно увлек меня в другую сторону. Я лишь успела обернуться на дочь и супругов Фьоренчелли, когда людской поток подхватил их и понес по улочке. Он разбрасывался людьми, как притоками – позволяя им течь по мостикам, вливаться в другие реки, и снова разветвляться перед арками домов.
– Эй! – сердито сказала мужу, пока мы шагали против течения. Маски и наряды сливались перед глазами в сплошное пестрое мельтешение, но Анри так крепко держал мою руку, что меня даже не тошнило. Ну, почти. – Ничего не хочешь объяснить?
Кажется, кто-то придумал заговор еще раньше, чем его придумала я.
А главное, я ничего не заметила!
– Куда мы идем?
– Скоро узнаешь, – меня увлекли в крохотную низенькую арку, скользнув через которую мимо заливающихся смехом девушек, мы оказались у невысокого причала. Там на черной воде, поблескивающей отраженными огоньками оконного света, покачивалась лодка. Большая, с черным носом и кормой, украшенная к празднику еловыми ветками, ярко-красными бантами и блестящими ленточками. Огонек масляного фонарика, прикрепленного к носовой части, покачивался под порывами ветра. На опиравшемся на шест мужчине тоже была полумаска, в эту ночь появляться на улице с открытым лицом – дурной тон. Заметив нас, он широко улыбнулся и пропел:
– Добро пожаловать!
Спустя минуту мы уже плыли – под звон колокольчиков, мерно покачивающихся за нашими спинами, смех и громкие голоса, под мягкий плеск волн. Вспомнила, что забыла на столе печенье с предсказанием, но отмахнулась от этой мысли. Как ни странно, меня совсем не укачивало: особенно в объятиях мужа, на довольно уютном диванчике с высокой резной спинкой. От воды ощутимо тянуло прохладой, воздух звенел от свежести, и Анри завернул нас в плед. Ночную темноту разрывали огни и блеск масок, людей становилось все больше. Мы обогнули Дворец правителей и оказались посреди царства воды и… лодок. Множество лодок покачивались посреди самой широкой части канала. В темном зеркале отр