– Ну или подождите Селесту. Она скоро вернется.
– Ох! – тоненько пискнула камеристка Лави, когда я уже выбежала за дверь.
Кто мне сказал, что приезд матушки – это будет легко?
Если бы они не решили сделать нам сюрприз, комнаты уже были бы готовы. Скорее всего, я убедила бы Анри нанять на несколько дней прислугу. Комитет или не Комитет, но леди Илэйн Биго требовалось встретить со всевозможными почестями. А сейчас… о, Всевидящий! Не представляю, что мне скажут. Хотя нет, представляю. Нет, не представляю, и представлять не хочу!
Ненадолго задержалась перед дверями гостиной, чтобы пригладить волосы и оправить юбки. Сомневаюсь, что это поможет, но вдруг. Или не поможет?.. Прислушалась: в комнате стояла гробовая тишина. Даже Лави не щебетала, а это очень, очень плохо. Правда, отступать все равно некуда, в этом доме я вроде как хозяйка. Глубоко вздохнула и вошла.
Сестренка устроилась на диванчике, обитом расписной бледно-голубой парчой. Гладила Кошмара и делала вид, что ее тут нет – еще один не самый приятный признак. Разумеется, Лави бы здесь и не было, но леди Илэйн просто не знала, куда ее выставить. Сама же матушка стояла у окна: расправив плечи и сложив руки на груди, а заслышав меня, обернулась.
– Леди Тереза! Как вы могли до такого докатиться?
– Матушка! – возмущенно пискнула я.
– Это не дом. Это сарай.
Кажется, на тему энгерийской сдержанности я погорячилась. Да и обидно стало как-то за свой сарай… э-э-э… то есть дом. Между прочим, я здесь живу, и вполне успешно.
– Хороший дом! – искренне возмутилась я.
– Очень. Его сдует первым же порывом ветра.
– В Лации не бывает столь сильных ветров.
– Что ж, это обнадеживает.
Леди Илэйн приблизилась, медленно и величественно.
– А как вы двигаетесь? У вас походка служанки! И что это… – она поддела мой воинственно топорщившийся локон, выскочивший на лоб. – За непозволительная небрежность?
– Матушка, хватит!
Я попыталась приладить локон к остальным, но он не прилаживался. Наоборот пружинкой выстрелил вверх и потянулся к небу. Ну что я сделаю, если прическа от Эрика мне до сих пор аукается.
– Когда я приезжала к вам в Лигенбурге, обратила внимание на малочисленность ваших слуг и скромные условия. Но я и подумать не могла, что этот… ужас прочно войдет в вашу жизнь. Возможно, Винсент был прав, когда отказывался одобрить ваш брак. Этот мужчина, видимо, не способен понять, чего вы достойны.
– Достаточно!
Я рыкнула так, что Лави забыла о том, что ее здесь нет и слегка подскочила. У матушки даже глаза расширились, что случалось очень и очень редко. А вот не надо было задевать Анри!
– Это моя жизнь, матушка. И она такая, какая есть.
– Разве это жизнь, моя дорогая? – она окинула взглядом более чем скромную комнату. – Вы достойны гораздо большего.
– У меня есть все, что нужно, – я сложила руки на груди, неосознанно холодея.
Неужели и с ними придется сражаться?
– Я люблю своего мужа, – добавила уже спокойнее. – И свою дочь. Да, возможно я привыкла к другому, но мне достаточно знать, что они рядом. Что с ними все в порядке, и что они счастливы. А я всем сердцем надеюсь, что они счастливы. Надеюсь, вы не станете уверять меня, что я хуже прочих знаю, что такое счастье.
Выпалив все это на одном дыхании, замерла. Зная матушку, сейчас мне выскажут все что думают. В сдержанной, но достаточно жесткой манере, от которой захочется рассыпаться в тлен и не собираться до завтрашнего вечера. Но вопреки моим предположениям леди Илэйн не сказала ни слова. Просто смотрела на меня и молчала. Смотрела так, словно видела впервые в жизни.
– Что? – недовольно буркнула я. – У меня пятно на щеке?
– Моя дорогая, как же я скучала по вам!
Матушка шагнула вперед и обняла меня так, как никогда в жизни. Порывисто и отчаянно притянула к себе, с такой нежностью и в то же время с такой силой, что перехватило дыхание.
Лави загадочно улыбалась – так она поступала всегда, когда приходилось делать вид, что она что-то не заметила или не услышала. Кошмар растворился в ее внимании, и тогда я обняла леди Илэйн в ответ. Так проникновенно-искренне, как только была способна. Казалось, в эти объятия мы вложили все несказанные слова. Все годы, в которые были гораздо дальше друг от друга, чем в последние несколько месяцев.
Краткие мгновения уютной тишины разорвал стук входной двери и быстрые шаги.
– Тереза, мы верну… – Софи влетела в гостиную и замерла. Глаза ее, потухшие и грустные, расширились. – … лись, – все-таки закончила дочь.
Она смотрела на леди Илэйн и Лавинию, изумление сменила растерянность, а затем испуг. Догадалась, кто они такие – не отметить внешнее сходство Биго невозможно, а воспоминания о Винсенте в ее памяти еще слишком живы. Поэтому сейчас я неспешно отстранилась и подошла к дочери, мягко положила руки на худенькие плечи. Та напряглась еще сильнее, словно я собиралась волоком тащить ее к дивану.
– Матушка, позвольте представить вам Софи, мою дочь. Софи, это моя матушка, леди Илэйн Биго, а это моя сестра, леди Лавиния.
– Приятно познакомиться, Софи. – Голос матери звучал на удивление мягко.
Лави же вспорхнула с дивана, к явному неудовольствию Кошмара, которому пришлось быстро спрыгнуть на пол. Подошла к нам и улыбнулась – так светло и легко, как умела только она.
– Рада встрече, Софи! Какое у вас очаровательное платье!
Немалых усилий стоило убрать руки, но спокойно выдохнула я только в ту минуту, когда дочь сделала реверанс и негромко произнесла:
– Рада знакомству, леди Илэйн. Леди Лавиния, очень приятно с вами познакомиться.
На губах мелькнуло солнышко неуверенной улыбки, которое быстро спряталось за тучкой сомнений, но тут Лави взяла дело в свои руки. Сверкнув глазами, наклонилась к Софи и протянула ей ладонь.
– Мне тоже очень приятно! Покажете мне дом?
36
С утра алаэрнит устроил мне веселую жизнь: точнее, веселую жизнь мне устроила моя сила не без помощи будущего лорда или леди. Я нещадно проспала, а проснулась в ледяном поту. Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал, но к счастью, Анри уже ушел: из-за визита матушки и Лави подолгу валяться в постели не получится. Благодаря Всевидящего за такую помощь, я сунула руку под матрац и вытащила кольцо с сияющим камнем. О-ох, ну как же так? Я ведь ставила запирающее магию заклинание! Впрочем, сейчас было не до выяснений, поэтому пришлось быстро уходить на грань и перекрывать потоки подступающей тьмы.
После этого я дошла до зеркала – бледно-зеленая, как листья салата, подождала, пока вернется нормальный цвет моих глаз и начала привычно одеваться. Матушка предлагала мне Гардению в помощь, но я отказалась. Вряд ли благопристойной энгерийской камеристке стоит заходить в нашу с Анри спальню. Словом, я успела надеть нижние юбки и даже ступила в обручи неширокого кринолина, но тут меня скрутило вполне по-человечески: к горлу подступила тошнота. Она, конечно, стала частой спутницей по утрам, но так далеко дело не заходило. Сегодня я рванула в сторону уборной с неподобающей прытью, и еще минут двадцать провела там. А когда вышла, столкнулась с Анри.
Увидев меня, муж побелел и поспешно подхватил на руки, хотя падать я не собиралась. Ну правда не собиралась, а стены пусть себе крутятся.
Меня внесли в спальню, вернули на кровать и встревоженно положили ладонь на лоб.
– Тереза, что случилось?
– Женское недомогание, – мрачно отозвалась я.
И ведь даже не слукавила. Почти.
Анри же только нахмурился. Ну и с чего? Я, между прочим, идеально сочетаюсь с нашими бледно-зелеными обоями и нежным покрывалом, напоминающими летнее утро в туманной дымке. Или нет?
– Что не так?
– Мне не нравится, что с тобой творится.
– А что со мной творится?
– Сначала у тебя был жар.
– Это просто усталость сказывается.
– Потом ты сорвалась на Софи и упала в обморок…
– На две секунды.
– А сейчас ты напоминаешь молодой огурец.
Ладно, если шутит, значит, все не так страшно.
– Я приглашу целителя.
Э-э-э… это еще зачем?!
– У меня все в порядке, – я попыталась было подняться, но на лбу тут же выступила испарина, а желудок снова задергался.
Ой, нет. Нет, не надо, хватит с меня.
Рухнула обратно на, а если быть точной, в подушки.
– Тереза, это не обсуждается, – хмуро сказал Анри.
– Хочешь устроить очередное веселье? Пожалуйста, – я сделала вид, что мне все равно и натянула одеяло до подбородка. – Матушка будет рада.
Словно это могло меня спасти: по позвоночнику снова скользнула ледяная лента темной магии.
– При чем тут леди Илэйн?
– Хочешь вдобавок ко всему выслушивать, что ты довел меня до полного истощения? Тогда я за. Приглашай.
Анри выпрямился и сложил руки на груди. Вчера ему уже досталось за сарай, то есть за дом. В отличие от Лорены, матушка переговорила с ним наедине и довольно сдержанно. Только воспитание урожденной энгерийской леди, привычной, что мужчина решает все, спасло его от суровой расправы. Во время пересказа их разговора я хохотала как сумасшедшая – так, что муж пытался зажимать мне рот и был безжалостно укушен. Зато потом я целовала пострадавшую ладонь, а потом целовали меня… в общем, вечер перед ужином удался.
– Будет лучше, если ты продолжишь падать в обмороки?
– Я не падаю в обмороки! Один раз ненадолго глаза прикрыла.
Взгляд мужа выражал явное недоверие.
Ну ладно, падаю. Особенно во время занятий магией, но он об этом не знает.
– Хорошо, – негромко произнес Анри. – Но когда леди Илэйн и леди Лавиния уедут, целителя мы все равно пригласим.
– Вот тогда – пожалуйста, – хмыкнула я.
Особо спорить не хотелось: отсрочку я уже получила, поэтому сейчас только вздернула нос. Пока и тому рады, а дальше посмотрим, как быть. Тошнота понемногу отступала, так же, как и запертая тьма, зато накатила слабость и руки мелко подрагивали.
– Что тебе принести на завтрак?