– Стало быть, вам помогали, леди Тереза, – его голос звучал жестко, и раскалывался под сводами просторного кабинета, как лед на реке. – Расскажите, как именно это произошло.
Не вопрос, приказ.
Я не забыла, каково находиться рядом с этим мужчиной – в его абсолютной и безоговорочной власти, но к этому каждый раз приходилось привыкать заново. К цепкому ястребиному взгляду, отражавшему суть его родового герба. К выправке военного и умению смотреть на собеседника так, что в тебя словно вонзаются когти хищной птицы. К осознанию того, сколь силен герцог, способный уничтожить, раздавить, заставить корчиться от боли одним только взглядом.
– О чем вы хотите знать? – уточнила я. – О том, что произошло до или после того, как по вашему приказу пытались похитить мою семью?
В стальных глазах Эльгера промелькнуло жесткое удовлетворение.
– Вы совсем не меняетесь.
– Разве?
– Ваша привычка говорить напрямую когда-нибудь сыграет с вами злую шутку.
– Ответь я иначе, вы бы были разочарованы, – заметила я. – Так что вы хотите услышать?
– Что вы знаете о своем муже, леди Тереза?
Сердце забилось чаще. С трудом удержалась, чтобы не вцепиться пальцами в край стола или подлокотники: этот жест мог меня выдать. Ивар говорил, что я делаю так всякий раз, когда прихожу в волнение. Сейчас я действительно ступила на хрупкий лед, который в любой момент мог пойти подо мной трещинами. Но ничего не поделаешь, весна пришла.
– Знаю, что после смерти родителей он долгое время жил в Маэлонии. Знаю о вашем общем деле, и о том, что вас и его отца в прошлом связывали непростые отношения. – Когда приходится подбирать каждое слово, главное не делать продолжительных пауз. – Знаю, что он решил вернуться в Вэлею, когда повзрослел, потому что золотая мгла не оставляла ему возможности жить обычной жизнью. Знаю, что из-за нее он решил возобновить знакомство с вами.
– Граф так это представил? – Резкие губы тронула тень насмешки.
Только губы, взгляд не изменился – крючья его впивались в самое сердце.
– До последнего слова. Но сейчас я вряд ли могу сказать с уверенностью, как все было на самом деле. Я жила с человеком, о котором знала не больше, чем о любом другом. Потому что когда мой муж исчез… точнее, когда его забрали ваши люди, я нашла в его кабинете эти бумаги.
Документы, с помощью которых мы пересекли границу, легли на стол. Разумеется, их готовил Ивар. Готовил заранее – когда собирался в Маэлонию, предполагая, что ему придется вывозить меня и Софи. Но сейчас они пришлись как нельзя кстати.
Впрочем, его светлость едва на них взглянул. Подвинул к себе резким отточенным жестом: к футляру, в который был закован нож для резки бумаги. И снова посмотрел на меня.
– Кто вам помог?
– Мой друг, племянник баронессы Рианон. Не уверена, помните ли вы его, он был на благотворительном балу. Месье Раджек.
– И что же месье Раджек делал в Лации?
– Он оказался там проездом, хотел побывать на весеннем празднике. И был немало удивлен, когда повстречал меня.
– Должно быть, он удивился еще больше, когда вы пришли к нему с фальшивыми документами.
По спине сбежала струйка пота, но я не пошевелилась. Только улыбнулась – натянуто.
– Я рассказала, что мой муж пропал, и что мне срочно нужно в Вэлею.
– И он согласился вам помочь?
– Да.
– Не стесняясь того, что пересечет границу по поддельным документам. Для этого нужна очень веская причина, леди Тереза.
– Она у него есть.
– Какая же?
– Месье Раджек в меня влюблен. Со дня нашего выхода в оперу Руале.
Брови Эльгера приподнялись, но я не позволила ему продолжать допрос.
– Я пришла к вам сама, – произнесла негромко, – потому что устала бегать. Потому что больше не желаю скрываться. Потому что ненавижу, когда мне лгут и когда меня используют. Потому что взамен за мою помощь и молчание его величество вышвырнул меня из страны, как уличную девку. Потому мой муж вел двойную игру, но какую, я понять не могу.
Эльгер молчал долго.
Даже молчание удавалось ему настолько сильно, что сердце билось рывками.
Я не отводила взгляд, хотя по коже шел мороз.
Длинные пальцы его светлости легко касались друг друга. В сведенных ладонях чувствовалась сила, хотя руки покоились на столе, обманчиво расслабленные. Вот только на миг показалось, что между ними пробегают изумрудные змейки – воплощение набирающей мощь магии искажений. В свое время мне довелось испытать ее на себе: эта странная, забытая сила объявивших себя богами мааджари считалась самой опасной и разрушительной даже во времена армалов. Что уж говорить о нашем хлипком, цепляющемся за прогресс и науку мире, который с каждым днем забывает последние бытовые заклинания и считает ослабевающую магию пережитками прошлого.
– Где ваша воспитанница?
Сердце подпрыгнуло к горлу.
– Я оставила ее в Лавуа.
– Если вы готовы довериться мне, леди Тереза, значит, вы не будете возражать, если она к нам присоединится?
Мысленно я сжала пальцы так, что они хрустнули.
Отчасти это помогло. Но только отчасти.
– Я доверяю вам большее, чем вы можете представить.
– Вот как? – крылья хищного носа коротко дрогнули.
И тогда я достала кольцо с алаэрнитом. Камень отмечал пробуждение неярким слабым мерцанием, особенно когда я надела его поверх черного бархата перчатки. Взгляд Эльгера стал еще более цепким, а я подалась вперед, положила руки на край стола, выдавая свое волнение. За мной оставался последний ход: еще не мат, но уже шах.
– Вы не спросили, как мне удалось освободиться.
Помолчала, собираясь с мыслями.
– Это произошло, пока я была без сознания. Не я уничтожила ваших людей, ваша светлость. Это сделал наш с графом ребенок.
Вот теперь вперед подался он: вглядываясь в мое лицо так, словно пытался разглядеть там признаки лжи. Разумеется, тщетно. И чем отчетливее эта мысль укоренялась в сознании Симона Эльгера, тем ближе становилась моя победа. Первая маленькая победа, за которой изнутри поднималось странное будоражащее ликование: я становлюсь на шаг ближе к Анри. На шаг размером с бездонную пропасть.
– Что ж, леди Тереза, – герцог поднялся, и я незамедлительно последовала его примеру. – Вас проводят в ваши покои. Я пришлю к вам месье Риаля незамедлительно.
В кабинете ничего не изменилось: все тот же приглушенный дневными портьерами свет, все та же мрачная давящая сила исполинского замка и его владельца. Но дышать стало легче, словно с головы сдернули плотный мешок. Месье Риаль – личный целитель Эльгеров.
Значит, поверил.
Его светлость подал мне руку, и я ее приняла.
– Прочие ваши слова тоже достаточно легко проверить. И если они окажутся правдой. – От его близости сводило скулы. Рука под моей казалась выточенной из мрамора, так же, как и хищный профиль. – Вы будете моей особой гостьей, леди Тереза. Никто не посмеет вас обидеть, вам никогда больше не придется скрываться.
Я склонила голову, чудом удержавшись от судорожного глубокого вздоха.
– Когда все прояснится, я смогу увидеть своего мужа?
– Если пожелаете.
На миг его лицо стало еще более хищным, и по позвоночнику снова скользнула ледяная змея страха.
– Мы продолжим наш разговор позже. Пока, я надеюсь, вы согласитесь немного побыть взаперти, и не станете держать на меня зла. Поверьте, все, что произошло, тоже обусловлено вескими причинами, о которых я обязательно вам поведаю.
– Надеюсь, ваша светлость, что они окажутся достаточно вескими.
Эльгер прищурился, а я вскинула голову.
Уступать ему нельзя. Только не сейчас.
– Более чем, леди Тереза. Вы сами получите возможность в этом убедиться.
Герцог открыл передо мной дверь, и первая пропасть осталась за спиной. Впереди еще несколько, но главное уже сделано.
Я жива. Анри жив.
И я сделаю все от меня зависящее, чтобы его спасти.
Покои мне отвели те же, что и во время благотворительного бала. Видимо, желая подчеркнуть, что я – «особая гостья». Меня мало беспокоило, в качестве кого графиню де Ларне представит Эльгер своей челяди, и еще меньше, что обо мне подумают. Комнаты герцог лично запечатал заклинанием Каори, выйти я не могла. Зато прислуга и посетители ко мне спокойно наведывались: месье Риаль прибежал первым, спустя несколько минут после ухода его светлости. Осмотрел и поспешил оставить, едва заверив, что с ребенком все замечательно.
После таких новостей мне любезно предоставили камеристку – рыженькую Джакетт, которая уже прислуживала мне после предательства и бегства Натали. Она принесла обед и унесла почти нетронутым, а следом ужин, который постигла та же участь. С вещами все было еще проще: то немногое, что уцелело после всплеска магии малыша, разобрать труда не составило. Но если Джакетт и думала что-то по этому поводу, то ни взглядом, ни словом не выдала своего отношения.
Браслет по-прежнему оставался немым: равнодушно-холодным. Я проводила по нему пальцами и шептала всякие глупости, как если бы Анри мог слышать. Ближе к ночи меня начало трясти. Я не солгала ни словом, но сейчас мне казалось, что на свет обязательно вылезет что-нибудь. Какая-нибудь деталь, которую я упустила, которая покажется Эльгеру странной и за которую он зацепится. Вытащит на свет все мои тайные мысли, и тогда все будет кончено. Умом понимала, что если бы его светлость не был во мне заинтересован, сидеть бы мне в клетке Каори, только совсем в другом месте. И все равно сейчас это было малым утешением.
Я мерила комнату шагами, то и дело отодвигала портьеры, чтобы рухнуть взглядом в темный сад. Подстриженные деревья, готовые встречать весну. Живые изгороди, напоминающие пригибающихся к земле диких зверей. Отсюда были видны и беседки, выделявшиеся на черном полотне ночи белыми пятнами. Алаэрнит мягко мерцал на пальце, легкое сияние окутывало ладонь. Лорд Адриан предпочел удалиться в гостиную, за что я ему была очень благодарна. Все-таки переодеваться перед покойным графом – пусть даже он погиб достаточно давно – это чересчур.