Осознанием накрыло с той же силой, с какой могла бы ударить магия искажений. Реальность вернулась болью и холодом, упавшим на плечи как вымоченный в проруби плащ. Единственной осознанной мыслью: Анри только что обрушил на герцога всю мощь золотой мглы.
– Анри…
Я вглядывалась в лицо мужа, насколько хватало зрения. Касаясь ладонями его щек. Шеи. Лба.
Муж перехватил мои руки, но я отняла и снова положила пальцы ему на грудь.
На шею. На щеки.
Жар медленно отступал, уводя за собой отголоски силы хэандаме, радужка светлела, очищаясь.
Но… как?
– Все закончилось, маленькая.
Хриплый голос мужа окутал уверенностью.
– Да, – сдавленно согласилась.
– Маленькая моя девочка, – Анри заключил мое лицо в ладони и коснулся губами губ. – Все. Теперь все будет хорошо.
– Все, – повторила неосознанно. Задыхаясь и отвечая на его поцелуй с такой жадностью, словно от этого зависела моя жизнь. Возможно, и зависела. Сейчас. – Все будет хорошо.
– Давайте для начала… уточним, у кого.
Во мне кончился голос. И воздух. Во мне вообще все закончилось, разом, слова Эрика прозвучали зовом из небытия.
Легкий хлопок – и над нами загорелся магический светильник.
Второй, третий, четвертый. Они расползались по залу неровными бусинами, потерявшими нить. Мы с Анри замерли в центре холла, Эрик привалился к стене – там, где принял на себя всю мощь магии отца.
– Кривовато, – он указал на светильники. – Но я сейчас… не в форме.
Дыхание его вырывалось с хрипами, втекая в обрывистые фразы. Глаза ввалились, подчеркнутые темным контуром смерти.
Рванулась к нему, но Анри удержал.
– Тереза, – предупреждающий шепот.
– Он спас мне жизнь. Как Вард.
Муж грязно выругался и отпустил мою руку. Я бросилась к Эрику и опустилась на колени, сжимая холодные пальцы.
– Анри, помоги! Мы не можем его здесь бросить.
– Не надо меня… никуда бросать. А вам… направо, – Эрик ткнул куда-то в сторону и начал заваливаться набок. – Сигнальные артефакты… бьются в истерике. Скоро сюда… стечется вся папочкина гвардия, и либо… вы их, либо они вас. Выйдете на спуске, а дальше… как повезет. Кстати, де Ларне, почему ты… до сих пор не помер?
– Заткнись! – прошипела я, чувствуя, как в груди рождается нездоровая злоба. На себя за то, что все так вышло, на него за то, что подставился, на Эльгера, который уже мертв. – Заткнись, потому что когда ты придешь в себя…
– Ой, да брось… – Эрик судорожно сжал мою руку и побелел еще сильнее. – Я даже во сне к… тебе больше не приду. Будешь скучать, Леди Смерть?
Я словно снова была маленькой девочкой, а вокруг сыпались горящие балки и слышалось испуганное ржание. Снова видела, как приближается горящий потолок, и как Вард накрывает меня собой. Снова смотрела на мертвого конюха, которому уже не могла помочь и кричала, кричала, кричала.
– Даже не подумаю.
– Я так… и знал.
Шаги.
Анри подошел и остановился за моей спиной.
Сил почти не осталось, но я все-таки ушла на грань. Призрачная ненависть мертвого герцога ядовитым холодом стелилась по холлу. Размытые очертания призрака парили над рухнувшим полотном, от чего оно казалось подернутым дымкой тлена. Черные щупальца смерти уже протянулись к Эрику. Они пронизывали его насквозь, тянули за грань, глубже и глубже, в самое сердце тьмы. Черно-серые прожилки на бледной коже становились все ярче, и жизнь уступала место смерти. Он еще держался на грани, но пульс под моими пальцами бился все тише.
– Видишь? – серое лицо озарила диковатая улыбка. – Мне там… самое место.
Лопнул один магический светильник.
Второй.
– Нет.
Взгляд – по-детски удивленный, никак не вязался с тем, что мне доводилось видеть раньше. Еще больше он не вязался со следами налившихся на шее кровоподтеков. Я отпустила слабую руку и выдернула из ножен его кинжал, полоснула себя сначала по одной ладони, затем по второй.
– Что…
– Умолкни, – прошипела я.
А потом приложила ладони к ледяному полу и прошептала заклинание. Кровь заструилась между пальцами, горячая, обжигающая, замыкая нас в круг. Грань дрогнула, не ожидавшая столь бесцеремонного вторжения, черное смешалось с алым и взметнулось ввысь. Тьма потекла с моих рук, заключая Эрика в кокон и сливаясь с близостью смерти. Я дернула одну нить. Вторую. Третью. Отсекая, лишая возможности затянуть глубже. Смерть клубилась и хлестала наотмашь, не желая отдавать свое, но вырваться за пределы круга не могла, равно как и причинить мне вреда. Сейчас холод, смерть и моя магия были единым целым, и они жили во мне.
– Тереза! – встревоженный голос Анри.
Я вскинула руку:
– Не подходи.
Муж остановился, словно наткнулся на стену.
Сознание медленно истончалось, а всемогущая смерть вступала в свои права. Но смерть эта была жизнью, и даже ее жуткая личина в отражении не могла изувечить то, что я собиралась сделать. На грани не нужен свет, здесь всюду серое марево, за гранью и подавно. Холод прокатывался от макушки до кончиков пальцев ног, нити рвались одна за другой, отпуская Эрика. Я чувствовала, как дыхание становится ледяным, а сердце почти не бьется. Впуская в себя отравленные нити, забирающие жизнь, я медленно отбрасывала их во тьму. Нахлесты падали на меня, впиваясь в дрожащие от напряжения руки. Лицо Эрика блестело от пота, сейчас капли на призрачно-белой коже казались серебром. В его глазах отражались мои – чернее ночи, но его становились все более осмысленными.
Когда порвалась последняя нить, Эрик судорожно выдохнул.
Все. Остальное дело целителя.
В тот же миг я услышала топот ног ворвавшихся в нижний холл стражников.
Обернулась, вскинула руки, и плети тьмы расплескались над залом, объедая стены.
Готовые рухнуть вниз и погрести под собой всех, кто встанет на моем пути и пути моего мужа.
– Тереза! – голос Анри. – Это солдаты его величества.
Я не могла видеть цвет мундиров, видела только лица толпящихся гвардейцев.
Они зачем-то выстроились перед нами. Вытянулись в струны, как на параде.
– Граф де Ларне, – капитан выступил вперед, протягивая моему мужу какие-то бумаги. – На территории Шато ле Туаре я и мои люди переходим в ваше подчинение.
Вместе с осознанием пришла странная пугающая слабость. Стена, лестница-двойник, весь холл мелко задрожали перед глазами.
Влево-вправо.
Остатками ускользающего сознания я цеплялась за реальность, но она меня больше не принимала. Холл смазывался и терялся где-то на высоте люстры, вокруг которой отплясывали вальс два полуживых магических светильника. Ожоги горели так, словно искры танцевали на моей коже.
Последнее, что я почувствовала – как Анри подхватил меня на руки.
Потолок сдвинулся, встревоженное лицо мужа потемнело, а следом потемнело все вокруг. В сгущающейся вокруг тьме полыхнули огненные искры лорда Адриана и повеяло холодом.
Который принял меня как свою.
– С ребенком все в порядке, – месье Риаль наградил меня суровым взглядом. – Но я не могу обещать, что все так и останется, если еще раз поймаю вас в гостиной. Вам нельзя вставать, особенно так резко. Неужели это непонятно?
Сквозь покровительственные нотки пробилось едва уловимое раздражение.
Я не то чтобы покраснела, разве что слегка. Надеюсь, яркое солнце отчасти скрадывает румянец.
Но это сейчас я знаю, что за дверями гостевых комнат дежурят солдаты его величества и что с Анри по-прежнему все хорошо. Когда я только открыла глаза, увидела плавающий над собой балдахин. Скорее почувствовала, чем осознала, что по-прежнему нахожусь в Шато ле Туаре, поэтому вскочила и бросилась к дверям. Успела выбежать в гостиную, там меня и поймали.
В прямом смысле – я начала падать, месье Риаль что-то писал и едва успел подняться из-за стола, чтобы меня подхватить. Как выяснилось чуть позже, балдахин плавал из-за влитого в меня обезболивающего. Особого зелья, которое допустимо в моем положении, обладало таким вот побочным действием. Поэтому перед глазами сейчас бултыхался и целитель, и комната, и бутылочки-скляночки. И вообще создавалось чувство, что я в колыбельке, а мир большой-пребольшой.
– Мой муж…
– Вашего мужа мне едва удалось выставить, и то потому что прибыл его величество. Сейчас они беседуют, – мужчина потянулся к чемоданчику, доставая очередную склянку. – Пожалуйста, вытяните руку. Заживляющая мазь впитывается мгновенно. Поскольку ожоги магические, шрамов остаться не должно.
Шрамы меня беспокоили в последнюю очередь. Порезы на ладонях уже почти зажили, ожог на предплечье выглядел жутко, но когда его касались умелые пальцы, чувствовала только легкий холодок. Видимо, обезболивающее было хорошим. Рука тоже плавала, поэтому я решила смотреть на оттопыренные уши склонявшегося надо мной мужчины. Так меньше укачивало.
– А вот печать смерти останется с вами. Здесь я бессилен.
Печать смерти отражалась на моих волосах – серебристо-стальные пряди взамен черных, как у Дюхайма. Знак того, что некромаг преступила черту. Цена за спасение Эрика могла быть гораздо больше. Если бы я не потеряла сознание, возможно, навсегда осталась бы между жизнью и смертью: еще не шагнувший за грань некромаг, но уже не человек. Когда вторгаешься во владения смерти, готовься отдать что-то взамен.
Из слов месье Риаля, весьма скупых, поняла, что поправляться Эрик будет долго. Я вытащила его с той стороны, но магический удар был бешеной силы, от такого непросто оправиться даже при помощи целителя высшего уровня. Мужчина мало говорил о случившемся: видно было, что тема ему неприятна. Или даже страшна. Целительство и некромагия – полные друг другу противоположности. Как жизнь и смерть.
– Но золотая мгла…
– Да. Золотая мгла, – закончив с ожогом, месье Риаль придвинулся ближе. – Приспустите сорочку с плеч. Ниже. Еще. Краснеть не надо, это моя работа. Так вот, золотая мгла действительно чуть не убила его в прошлом году, но сейчас вашему мужу ничего не грозит. Я проверял его кровь и могу с уверенностью сказать, что с графом все в порядке. Он выглядит и чувствует себя замечательно. Я повторил вам это уже десять раз, мадам.