Кит тогда был такой маленький, худенький и пушистый, что они прозвали его Котиком. Кто ж мог подумать, что он вырастет таким здоровенным… И таким несносным.
Они обогнули дом и вышли к загонам и всяческим зеленым насаждениям, тянущимся вверх по склону холма.
— Сколько же у вас тут места! — воскликнула Кверида.
— Весь этот конец долины, — отозвался Дерк.
Животные учуяли Дерка и тут же бросились к загородкам, чтобы поприветствовать его. Он покормил Большую Клушу кукурузой. Эта курица была размером со страуса, и Дерк использовал скорлупу от ее яиц в качестве яиц для грифонов. Потом он позволил дружелюбным коровам вылизать себя и потихоньку начал успокаиваться. «Да ну их, муравьев!» — решил Дерк. В конце концов, он уже делал пчел. Нет, ему нужно какое-то совершенно невиданное животное!
— Коровы? — поинтересовалась Кверида, глядя на большие влажные носы и мечтательные глаза.
— Ну… вроде того, — сознался Дерк. — Я нарочно вывел их очень глупыми. Понимаете, животные — они ведь соображают. Ну вы сами видели, как свиньи отреагировали на ту бочку с кровью. Ну я и захотел получить корову, которая не догадывалась бы, что мы ее держим, чтобы кормить грифонов. Но они получились настолько дружелюбными, что это иногда затрудняет дело.
— Несомненно. — Кверида перешла к следующему загону, забитому очень маленькими овцами. — Какое у тебя сложилось впечатление о великом мистере Чесни?
— Если я когда-нибудь скрещу пиранью с гиеной, то непременно назову ее Чесни.
— Совершенно верно, — кивнула Кверида. — Видишь ли, мы для него все равно что твои дружелюбные коровы.
— Да, я вижу… — отозвался Дерк.
— И он имел в виду именно то, что говорил. Надеюсь, это ты понял?
— Понял, — уныло произнес Дерк. «Может, и вправду вывести такого вот чесни? Дать ему жабры и сделать амфибией…»
— Отлично, — сказала Кверида. — Ты, невзирая ни на что, все-таки не дурак. Кстати, ты в курсе, что твои овцы едят мясо? Вон та как раз жует воробья.
— Едят, — сознался Дерк. — Я где-то промахнулся, когда их делал.
Они перешли к следующему загону. Его обитатели выстроились рядком, вытянув длинные шеи, и презрительно загоготали.
— Такое впечатление, будто эти гуси над нами насмехаются, — заметила Кверида.
— Так и есть. — Дерк вздохнул. — Я вывел их разумными — надеялся, что они будут разговаривать. И я подозреваю, что они и вправду разговаривают, но только на своем языке.
— Хм. Думаю, этим гусям не грозит очутиться в университете, — сказала Кверида, двинувшись дальше.
На самом деле она хотела грифона. И даже знала, какого именно. И она готова была добиваться своего — потихоньку и очень, очень осторожно.
— А здесь почему пусто? Это что, клетка для свиней?
— Нет, свиньи у нас на вольном выпасе. А эта клетка предназначалась для кошек, — пояснил Дерк. — Думаю, некоторые по-прежнему тут сидят — только невидимыми, но большая часть как-то умудрилась просочиться сквозь стены.
Кверида издала шипящий смешок:
— Вот тебе и киски! Мои проделывают то же самое, хотя они, насколько мне известно, самые что ни на есть обычнейшие кошки. А ради чего ты их разводил?
— Ради расцветки, — сказал Дерк. — Я хотел вывести синих или красных котов, но им эта идея не понравилась, и ничего не вышло. Но зато они сделались невидимыми. А старая кошка — она уже умерла — страшно гордилась тем, что я взял у нее несколько клеток для Эльды. Когда Эльда была маленькой, кошка, бывало, ее часами вылизывала.
Они прошли мимо гигантских морских свинок, потом мимо крохотных обезьянок ростом в дюйм. Обезьянки весело скакали по маленьким деревьям, которые Дерк вырастил специально для них.
— А что, ты для всех своих грифонов использовал кошек? — с любопытством спросила Кверида, когда они подошли к дневным совам.
— Вообще-то, нет.
Дерк открыл клетку. Две большие снежно-белые совы тут же уселись ему на плечи и уставились на Квериду в точности таким же немигающим взглядом, как и у нее самой.
— Я как-то нашел старую львицу — она была ранена и отстала от прайда. Я ее вылечил, и она перед уходом любезно оставила мне своих клеток. Еще сколько-то я взял у орла, который жил у Барнабаса. Но главное — я использовал свои клетки и клетки Мары. Видите ли, я хотел, чтобы грифоны были людьми. Но я никак не ожидал, что Кит и Калетта вырастут такими большими. Я думаю, что Лидда и Дон все-таки остановятся на более приемлемых размерах, но не поручусь за это. Потому я и взял для Эльды часть клеток у кошки. Вы, наверно, заметили — она куда меньше остальных.
Дерк погладил сов по голове и неспешно двинулся дальше.
С грифонами вообще были одни проблемы. Он надеялся, что Кит и Калетта составят пару, но Кит презирает Калетту, а Калетта терпеть не может Кита. А теперь еще эта его дурацкая выходка! И где, спрашивается, взять сто золотых на уплату штрафа? Разве что продать половину животных…
Они прошли мимо экспериментальных ульев — Дерк тихо порадовался, что Кверида не стала о них расспрашивать, — и направились к грядкам с кофе. Совы сорвались с плеч Дерка и бесшумно, словно призраки, скользнули прочь — охотиться.
Против расспросов о кофе Дерк не возражал. Он бы честно рассказал, что несколько лет назад Барнабас взял часть своего жалованья за Странников зернами кофе. Дерк выпросил тогда у него несколько штучек, и теперь у него рос кофе, который не нужно жарить. Но в кадках в рабочем сарае и в стойлах имелось еще несколько вещей, о которых он вовсе не желал докладывать Квериде.
Кверида спрашивать не стала. Она вдыхала аромат цветущего кустарника и размышляла, что же еще из всяких вещей, попавших сюда через мистера Чесни, Дерк втихаря выращивает у себя. Чай? Экзотические овощи вроде картофеля и помидоров? Антибиотики? Эту штуку, из которой делаются футболки — все молодые волшебники от них без ума? Ах да, это называется хлопок. Когда наконец настанет момент вытрясти из него университетские взносы, надо будет попросить все эти новинки — если, конечно, Дерк не согласится отдать грифона. Кстати, а почему вдруг Дерк позволил ей узнать часть его секретов? Видимо, ему позарез нужно о чем-то спросить.
— Волшебник Дерк, — сказала Кверида, — вы ведь наверняка привели меня сюда не затем, чтобы я понюхала, как пахнет кофе, и полюбовалась на ваших чудных сов. О чем вы хотели поговорить?
Дерк вдруг обнаружил, что он и сам не до конца это понимает. Уж больно много у него возникло вопросов.
— Я не совсем понял этого типа, мистера Эддиса, — сказал Дерк, — ну насчет расходных туристов. Что он имел в виду?
— Ровно то, что сказал, — ответила Кверида. — Я лично подозреваю, что именно на этом мистер Чесни зарабатывает лучше всего. В туры нередко отправляются люди, ставшие сущим наказанием для своих семейств, или богачи, чьи бедные родственники мечтают унаследовать их деньги, — ну и прочее в том же духе. И родственники готовы заплатить огромные суммы, чтобы только эти особы не вернулись из путешествия.
Дерк отпрянул от кофейных кустов и резко развернулся к Квериде, стоявшей у огороженной собачьей площадки.
— Но это же гнусно! И мы с этим миримся?
— Равно как и с тем фактом, что каждая партия Странников убивает в среднем двести наших граждан, — парировала Кверида. Голос ее был сух, как шуршание змеи по песку. — Если учесть, что выполнение пожеланий мистера Чесни обеспечивает демон, я не вижу, каким образом мы могли бы не мириться с этим. Может, ты видишь?
— Нет.
Дерк мрачно отвернулся к собачьей площадке. Дверца была открыта, и за загородкой сидела одна-единственная псина, престарелая гончая Берта. Она величественно и неспешно вышла наружу и поскребла лапой ногу Дерка. Дерк почесал Берту за ухом, но сам нахмурился. Он точно знал, что всех собак заперли еще до прибытия первого волшебника. Похоже, Красавчик и вправду как-то научился открывать запоры. Проклятье! Вот Красавчика, кстати, он тоже совершенно не желал показывать Квериде. Теперь, когда Дерк обратил на это внимание, он услышал вдалеке лай и рычание собак. И где-то там же визжали свиньи. Судя по шуму, они опять затеяли какую-то игру. Ладно, пускай себе играют, лишь бы держались в стороне.
— А как мне, спрашивается, умереть сто двадцать шесть раз? — озадаченно спросил он.
— Тебе придется инсценировать собственную смерть, — пояснила Кверида. — Как тебе еще расскажет Барнабас, это — одно из самых трудоемких дел, достающихся Темному Властелину. А это обычные собаки или они тоже для чего-то выведены?
— Я пытался сделать их крылатыми, — сознался Дерк, — но крылья каждый раз отпадали вместе с молочными зубами. Вот, смотрите.
И он показал Квериде складки на лопатках у Берты; складки прятались в густой пятнистой шерсти. Кверида наклонилась, чтобы рассмотреть их получше, и Берта, повернув голову, тут же дружелюбно попыталась лизнуть ее в лицо. Дерк поспешил отвлечь собаку, направившись дальше в сторону загона.
— Лучше бы ты вместо этого попытался укоротить им языки, — язвительно заметила Кверида.
Берта взглянула на нее с испугом и поспешила спрятаться за Дерка. Да, похоже, он их вывел еще и смышлеными.
— Ладно, собака, все в порядке. Я просто не люблю, чтобы у меня было мокрое лицо. А здесь что? Лошади?
— Ну да, лошади, на которых мы ездим, — сказал Дерк.
Он начал нервничать. А все потому, что никак не мог заставить себя сказать Квериде то, что сказать было надо.
Кверида перевела пристальный взгляд с Дерка на лошадей, рысцой подбежавших к ограде. Он превратил всех этих животных в чудищ, а они все равно его обожают! Но тут Квериде вспомнились ехидные гуси. Ну, может, и не все… А эти лошади на вид были совершенно нормальные: несколько крепко сбитых полукровок, пара хороших коней той породы, которую разводят в пустынях, и одна просто-таки великолепная племенная кобыла. Судя по округлившемуся животу, кобыла была жеребая. Кверида посмотрела на Дерка, нервно шарящего по карманам в поисках сахара. Интересно, что это собаки там так разлаялись?