Прошло не меньше часа, прежде чем Блейд оправился настолько, чтобы осознать, что все это означает. Он находился в железной клетке такой высоты, что в ней можно было только сидеть, и такой длины, что он едва-едва мог вытянуться во весь рост, да и то только если лечь по диагонали. Клетка была установлена на повозку, и теперь ее стремительно волок куда-то самодвижущийся экипаж, сооруженный Барнабасом для мистера Чесни. А чтобы Блейд не перенесся отсюда и не удрал, его приковали к клетке железной цепью. О том, куда именно его волокут, Блейд предпочитал не думать. Ведь поговаривали о местах, в которых… Нет, не надо!
Блейд выбросил из головы все мысли и попытался отрешиться от окружающего. Обычно это у него неплохо получалось, но не теперь же, когда все вокруг трясется, грохочет и каждую секунду напоминает тебе, как быстро тебя волокут туда, где… Нет! Блейду казалось, будто он с головы до ног покрыт мелкими синяками. Ветер, вызванный быстрой ездой, беспрепятственно проникал сквозь прутья клетки, и Блейд мерз. Мало того, всякий раз, как он пытался устроиться поудобнее в этой треклятой клетке и вытянуться во весь рост, это становилось все труднее и труднее. Сперва Блейд решил, что он просто никак не может отыскать первоначальное, более удобное положение. К вечеру он передумал. Все оказалось очень просто: он рос. Его тело не нашло ничего лучшего, как именно в этот момент вытянуться до взрослого размера. Причем, как и обещала Мара, процесс этот оказался очень быстрым. Вот ведь зараза! Как Блейд ни ворочался, при каждой попытке выпрямиться его голова и ноги все сильнее вжимались в прутья. Вскоре Блейд начал опасаться: уж не станет ли он в конце концов таким же большим, как Кит?
«Ну, тогда я просто развалю эту клетку», — подумал он и постарался сдержать страх.
Когда стемнело, повозка издала каркающий звук и остановилась. Воцарилась благословенная тишина, и Блейд едва не уснул. Но тут хлопнула дверь, и сон с него мигом сдуло; послышались чьи-то голоса.
— Что за чушь! — возмущался какой-то человек. — К чему такая спешка?
— Я же вам говорю, — испуганно, с придыханием отозвался Барнабас, — мне нужно, чтобы этот груз сегодня же ночью был доставлен в Костамару.
— К ночи все равно не поспеете! — отозвался другой человек.
Тут снова заговорил первый человек, медленно и терпеливо, как будто стараясь что-то объяснить маленькому ребенку:
— Этого вашего волшебного света не хватит, чтобы как следует осветить дорогу. И уж тем более — дорогу, по которой надо двигаться с такой скоростью. Вам что, перевернуться хочется? Чтобы мы все себе шеи посворачивали?
— Нет уж, лучше мы переждем ночь здесь, а поутру двинемся дальше, — сказал второй. — Я хоть посплю немного.
— Тогда я буду охранять груз, — сказал Барнабас. — А один из вас пусть спит в прицепе.
«Груз, — подумал Блейд. — Груз — это я». Не очень-то приятно вдруг обнаружить, что человек, которого ты всю жизнь считал почти что дядей, говорит о тебе как о грузе. Мало того — он именно это и подразумевает. Но думать о Костамаре было еще неприятнее. Это было как раз одно из тех мест, о которых… Нет, не надо. Блейд стал прислушиваться к тому, как один из беседовавших, ворча и фыркая, забирается в этот самый прицеп и заворачивается в одеяла, чтобы согреться. «Мне бы хоть одно дали!» — подумал Блейд. Он слушал и ждал. Человек в прицепе вскоре уснул, а Барнабас еще некоторое время разгуливал по дороге и курил сигару. Наконец он тоже забрался в самодвижущийся экипаж, и все стихло. «Ну чего б тебе не напиться и на этот раз?» — подумал Блейд. Действуя с величайшей осторожностью, он вытянул свободную, левую руку и начал пытаться открыть клетку.
Клетка была заперта на длинный засов, а на конце его болтался висячий замок. На мгновение Блейду показалось, что он справится с этим замком без проблем. Потом его пальцы сомкнулись вокруг замка — и их тут же отбросило, да еще и стукнуло чем-то вроде электрического разряда. Заклинание. А замок-то, между прочим, тоже железный… Чтобы заклясть железный замок, требовалось немалое магическое искусство. Блейд снова мысленно выругался: ну почему, почему папа отказался отпустить его в университет?! Он скорчился, уткнувшись лицом в пол, и принялся размышлять, что же ему делать дальше.
Тут на крышу клетки легко приземлились чьи-то ноги. Две пары. Блейд подумал, что это Ревилл и Сьюки, и его захлестнула волна надежды — до этого мгновения он не позволял себе надеяться. Но когда клетки коснулась вторая пара ног, послышалось тихое клацанье когтей о железо, а вслед за этим — знакомый голос:
— Блейд!
Блейд чуть не прошиб головой крышу.
— Лидда! Лидда, ты что тут делаешь?
— Тсс!
Спавший в прицепе человек заворочался во сне. Лидда подождала, пока он не утихнет, потом просунула клюв между прутьями. В этом смысле грифоны имеют значительное преимущество перед людьми: клюв позволяет им так направлять шепот, что их слышал только тот, к кому они обращаются.
— Я лечу за тобой уже несколько часов, — шепотом сообщила Лидда. — Я тебя учуяла.
Из всех грифонов самое лучшее чутье всегда было у Лидды. Какое счастье, что она оказалась поблизости!
— Но что ты здесь делаешь? — так же шепотом спросил Блейд. — Это же дорога на Костамару. Я слышал, как они об этом говорили.
— Летаю — то там, то тут. Развлекаюсь, — ответила Лидда. — Я никогда еще не была сама по себе. Мне нравится. Устраиваю лагерь, развожу костер, жарю добычу. Здорово. Ладно, а как мне тебя отсюда достать? Замок заколдован.
— Попробуй. На нем что-то вроде заклинания стасиса, — прошептал Блейд. — Ты снимала такие, когда возилась на кухне.
— Обычно да. Но Эльде это удавалось лучше. Ладно, попробую, — сказала Лидда и, судя по тихому шороху, уселась на задние лапы и принялась разглядывать замок.
Через некоторое время послышался царапающий звук: грифонша осторожно протянула коготь и поддела заклинание. Блейд почувствовал, как оно сопротивляется.
И тут из экипажа с воплем вылетел Барнабас, а с ним — стена волшебного огня.
Лидда закричала. Раздался шум крыльев, и она исчезла, но Блейд не знал, то ли ей удалось увернуться, то ли ее здорово обожгло. Он потрогал верхние прутья, и кожа на пальцах чуть ли не зашипела.
Блейд быстро отдернул руку. Проклятье! Бедная Лидда. И бедный я.
— Что это было? Что за тварь? — крикнул человек, спавший в прицепе.
— Я не разглядел. Наверное, некрупный дракон, — ответил Барнабас. — Я просто почувствовал, как оно возится с запирающим заклинанием. А ты тем временем храпел! Хочешь спать — полезай на крышу клетки и спи там!
— И не подумаю! — взвился человек.
— А я говорю — полезай! Или я и тебя поджарю, — сказал Барнабас. — У тебя же есть ружье? Ну так возьми его с собой. Если эта тварь вернется — стреляй.
Блейд слышал, как человек расстелил одеяла на горячих прутьях клетки, а потом и сам забрался наверх. Последняя возможность справиться с замком исчезла. Блейд едва не расплакался. Ему очень хотелось знать, куда же подевалась Лидда, но ее было не видно и не слышно. Может, ее очень сильно обожгло. Блейд долго ждал, надеясь, что грифонша все-таки вернется, но в конце концов заснул, измученный и несчастный.
На рассвете экипаж снова двинулся в путь. Люди ныли, что хотят есть, и обсуждали, как они позавтракают в Костамаре.
— Водителями быть не нравится? Сидели бы тогда в шахте и не ныли, — сказал Барнабас, проверив, на месте ли Блейд.
Он больше не разговаривал с Блейдом. Теперь это был для него всего лишь груз.
На этот раз тряска и грохот были еще хуже. Водитель гнал так, что прицеп швыряло из стороны в сторону самым тошнотворным образом. Блейд закинул прикованную руку за голову и снова отрешился от окружающего мира. Часы тянулись за часами.
Затем по сторонам вдруг замелькали дома и люди, поспешно уступающие дорогу экипажу. Никто из них, похоже, ни капли не удивился при виде Блейда в клетке, из чего мальчик сделал вывод, что тут это было привычным зрелищем. Но эта часть пути оказалась недолгой. Экипаж въехал в огромный холодный сарай. Клетку краном сняли с повозки и с лязгом опустили на каменный пол.
— …Так что перемещаться он не способен, — услышал Блейд где-то неподалеку голос Барнабаса. — И я желаю, чтобы он как можно скорее сделался покойником. Ясно?
— Совершенно ясно, господин волшебник, — отозвался кто-то елейным голоском. — Этим мы и занимаемся.
Потом Барнабас ушел. А какие-то веселые смуглокожие люди в набедренных повязках вытащили Блейда из клетки. Блейд замерз, у него все болело от долгой тряски, а мышцы затекли, и теперь их сводило судорогой, так что он с трудом держался на ногах. Но люди умело и привычно подхватили его и быстро отвели в маленькую комнатку с высокой кроватью. Там один из них прикрепил конец цепи к кольцу в стене, и Блейда оставили одного.
Но ненадолго. Блейд все еще не оставил попыток вытащить или руку из наручника, или цепь из крепления, когда ему помешало появление еще одного веселого человека в набедренной повязке. Только этот был вдвое крупнее прежних.
— Э-э, ничего ты так не добьешься! — жизнерадостно заявил человек. — Брось тратить силы впустую, парниша, и ложись-ка на живот.
— Зачем это? — с подозрением спросил Блейд.
— Да затем, что я щас сделаю тебе массаж, чтоб ты был готов к бою. Тебе сегодня выходить на арену, — сказал человек. — Мы тут, в Костамаре, очень любим посмотреть на хорошую схватку. И любим партии Странников — это они занесли к нам эту придумку. Правда, мы ее, конечно, улучшили. Ты про такие состязания и не слыхал, поди. Так что давай, парниша, ложись, а то у меня всего четыре часа. А судя по твоему виду, тут ни минуты лишней нету.
Блейд прикинул габариты массажиста, вздохнул и лег на кровать.
— Но я не сделал ничего плохого! — сказал он. — Меня похитили!
— Все так говорят, — весело откликнулся здоровяк. — А нам-то какая разница? Все равно всем вам дорога на арену.
Он начал с того, что вылил на Блейда целую прорву масла — в конце концов Блейд почувствовал себя салатом (и от этой мысли, кстати, снова вспомнил о Лидде и забеспокоился), — а потом принялся трамбовать, выжимать и выкручивать Блейда. Вообще-то сама процедура неприятной не была. Блейд ощущал, как работает каждая его мышца, хотя сам он не прилагал к этому ни малейших усилий. Через некоторое время стало больно. Потом опять приятно. А хуже всего была непрерывная болтовня массажиста.