— Как хочешь, можешь не отвечать, я сама докопаюсь до правды, и тогда Потёмкин пожалеет обо всём. Я слишком долго ждала. Говорят, месть подают холодной, но знаешь, за пять лет она не остыла, наоборот, разгорелась ещё жарче и поверь, этот ублюдок сгорит вместе с ней. Не-ет, он не умрёт, во всяком случае, не сразу. Я постараюсь, чтобы его агония длилась как можно дольше. Процесс уже запущен, скоро Потёмкин начнет терять одно предприятие за другим, его люди побегут прочь, как крысы с тонущего корабля. Жены и дети, привыкшие к роскоши, взвоют и кинутся обвинять его в несостоятельности. О-о, хотела бы я воочию увидеть этот бедлам. Они же там все твари, готовые пожрать друг друга при первом удобном случае и урвать себе кусок побольше, а почуяв жареное, быстро разорвут эту мразь на части. Я всё предусмотрела, ловушки расставлены и уже захлопнуты. Никому не выбраться, весь род Потёмкиных пойдет ко дну. Я готовилась несколько лет и вот теперь, пора действовать. Недолго осталось до того времени, когда я выкорчую под ноль эту гниль.
— Тьфу, — сплюнул я от досады, понимая, что мамаша-кукушка пустила мои планы коту под хвост.
Хотя, может, еще получится всё переиграть.
— Уфф-ф, — выдохнула женщина, закончив свой монолог.
— Выговорилась? — процедил раздраженно, уже зная, что после своих слов, Свиристель не оставит свидетеля в живых.
Жаль, но придется разочаровать «мамочку», ибо умирать я не собирался.
Свиристель тоже быстро сообразила, что сболтнула лишнего. Наболело, накипело, вот и не сдержалась, выплеснула всё на ненавистного парня, который прикинулся погибшим сыном. Теперь у неё не оставалось выхода.
Огненный диск возник в левой ладони. На миг в глазах женщины мелькнуло сожаление, но тут же пропало.
— Если тебя это утешит, то твоя подружка останется в живых, я её отпущу. Даю слово.
— Ха-х, и на том спасибо, — усмехнулся в ответ, незаметно формируя жемчужины и готовясь выставить защиту, одновременно с этим запустив заклинание «Коррозии», которое за считанные секунды разъело кандалы.
Я уже был готов защищаться и даже контратаковать, потому как очень уж хотелось приложить Свиристель пусть не смертельным, но предельно ощутимым заклинанием, но этому не суждено было сбыться. Раздавшийся стук в дверь, отвлек Свиристель от мгновенной расправы надо мной.
— Кого там еще принесло? — недовольно проворчала женщина, и чертыхнувшись, пошла открывать.
Через порог перешагнул один из представителей Вороньего Глаза.
— Свиристель, у тебя телефон выключен. Всё в порядке?
— Хе-х, смотри-ка, какой заботливый, — хмыкнул себе под нос.
— Да. Чего тебе? Я занята.
— Свиридов звонил. Сказал — это срочно.
— Что ему надо?
— Не знаю. Прости, но подполковник мне не докладывает о своих делах.
— Хочешь сказать, он мне докладывает?
— Понятия не имею. Это ведь у тебя с ним секреты. Всё время шушукаетесь по углам. Может, между вами шуры-муры, а мы все ни сном — ни духом? — насмешливо поинтересовался МИГ, за что тут же получил заклинанием по лбу.
— За что? — обиженно надулся пришедший, явно переигрывая, но был проигнорирован.
— Если это всё, свободен.
— Так точно. Уже ушел.
Я бы на месте Свиристели кинул на парня «МОЛЧАНИЕ», чтобы не повадно было раскрывать рот и задавать неуместные вопросы, но да ладно — это их дело.
Женщина, так и не повернувшись ко мне, достала телефон и включила. Тут же послышался звонок.
Оп-па, а вот это действительно интересно. Оказывается, в моем поместье ловит связь, тогда как по всей округе, включая гарнизон и Сибирский Посад — она отсутствует.
А вот, кстати, возник спонтанный вопрос.
Потёмкин старший говорил, что мать Власа звали Анна Самохина, но что-то я сильно сомневался, что это было её настоящим именем, да и дочерью купца стоящая рядом со мной женщина вряд ли являлась. Слишком много тумана было напущено в прошлом и слишком много тайн им прикрыто.
Так как на данный момент Анна Самохина по документам являлась погибшей, я не был в курсе, какое имя сейчас носила Свиристель. А уж кем она была на самом деле, выяснить в ближайшее время не представлялось возможным.
— Пал Палыч, ты звонил? — донесся до меня женский голос, и я навострил слух, точнее, кинул на себя «СЛУХАЧА», чтобы разобрать весь разговор, а не его обрывки.
Это оказалось занятно, даже очень. Перепуганный и нервный подполковник закидывал Свиристель вопросами, как из пушки.
— Настя, ответь, ты в поместье?
— Да.
— Настя, Влас у тебя? Он ведь приехал? Он должен был приехать! Ты не убила его? Просто скажи, что ты этого не сделала!
— Паша, успокойся, что ты орешь, как оглашенный?
Хе-х, а они оказывается на ты. Видимо прав был тот МИГ: что-то между ними всё-таки существовало, но вряд ли то, о чем он подумал.
Начальник гарнизона точно знал о моей «матери» намного больше, чем хотел показать. Готов поспорить, что и знакомы они были довольно давно, еще до того, как Свиристель устроилась на службу и вступила в Вороний Глаз.
— Он твой сын! Он действительно твой сын! Я всё выяснил! Точнее не я, а Милюков. Уже давно… прости, мы должны были тебе сказать, но… так получилось.
— Стоп, погоди. Что он выяснил? Какого чёрта? Вы, вообще, с ума посходили? Что происходит? Мой сын погиб пять лет назад, и вы оба прекрасно это знаете.
— Долго объяснять. У Володьки всегда были сомнения, но ты, после того, как похоронила мальчишку, запретила нам лезть в твои дела. Погрязла в своем горе, а потом, вообще, бросилась во все тяжкие, а самого главного не сделала.
— Какого нахрен главного?
— Да хоть бы в управу запрос послала, уже бы возникли сомнения.
— Зачем? Я держала на руках тело мертвого сына. Этого мало? Это разве не доказательство? А в управе куча продажных ублюдков, которые любые документы подделают за приличный куш.
— Нет, — припечатал подполковник, — Я могу поклясться своей жизнью, что мальчик, пришедший на службу — твой сын. А кого мы тогда похоронили — неизвестно. Сама знаешь, что при желании можно подменить внешность.
Свиристель с каждым словом Свиридова бледнела всё больше и больше.
— Я проверяла. На теле не было ни единого заклинания. Да и не стал бы Лев так заморачиваться. Зачем ему это нужно?
— Не знаю, но твой муж способен на многое. Не удивлюсь, если весь маскарад он затеял только для того, чтобы подложить тебе кучу дерьма.
— Паша, ты уверен? — голос Свиристели прозвучал еле слышно.
— Абсолютно. У меня есть неопровержимые доказательства. Парень — твой сын.
Женщина повернулась и вскинула на меня затравленный взгляд полный ужаса и непонимания, а в следующую секунду начала оседать на землю.
Подполковник всё еще продолжал что-то говорить, но Свиристель уже не слышала, телефон выпал из ослабевших пальцев, и женщина потеряла сознание.
Глава 6
Дернул руками, и изъеденные «КОРРОЗИЕЙ» кандалы рассыпались в прах. К сожалению, подхватить Свиристель не успел.
Главное, чтобы башкой не треснулась, а то помрет тут, а мне потом расхлёбывай.
Подошел, присмотрелся и по привычке сразу кинул «ДИАГНОСТИКУ».
Всё в порядке. Никаких повреждений, за исключением некоторых застарелых болячек, связанных… впрочем об этом не сейчас. Подхватил женщину, и оттащив в сторону, прислонил к стене, уже зная, что минуты через две-три она очнётся.
Поднял телефон.
— Господин подполковник, это Влас Потёмкин.
— Влас? Где Настя, то есть, Свиристель? Я слышал звук удара. Что ты с ней сделал?
— Да ничего я с ней не делал. Больно надо. В обморок грохнулась, с кем не бывает.
— Влас, пожалуйста, не обижай её. Я не знаю, что у вас там произошло, но она твоя мать, — попытался огорошить меня подполковник, но у него ничего не вышло.
— Да, я знаю, что эта женщина меня родила, но уж простите, звание матери она не заслужила.
— Ну… это… ты меня понял, — замялся Свиридов.
— Понял-понял, — склонив голову набок, ответил собеседнику, — Всё, завершаю разговор, она приходит в себя.
— Влас…
— Пал Палыч, у нас с вами предстоит серьезный разговор в скором времени, а сейчас, позвольте откланяться.
Сбросил звонок и усмехнулся, глядя как Свиристель открыла затянутые пеленой глаза и прищурилась, пытаясь прогнать туман.
Когда взгляд женщины сфокусировался на мне, она вздрогнула. Эмоции жахнули по мозгам как ливень по асфальту, и я вновь закрылся, не собираясь лезть в чужую душу.
Не знаю, почему так происходило, может быть из-за родственной связи, но чувства Свиристель резали меня словно ножом, не нужно было даже напрягаться, чтобы их ощутить.
— Б-ррр, — поежился с непривычки.
Нафиг, нафиг, не надо мне подобного счастья.
Боль, страх, даже скорее ужас, отчаяние, вина, надежда, восторг, счастье, и наконец ЛЮБОВЬ — весь это коктейль эмоций вылился на меня, как ушат холодной воды.
Я смотрел на сидящую передо мной женщину, и в первый раз в своей долгой жизни не знал, что сказать.
А сына-то она действительно любила.
Тогда какого хрена…
— Влас, — дрогнувшим голосом произнесла Свиристель.
На глазах женщины выступили слёзы.
Ну всё, сейчас разрыдается. Что я с ней делать буду? Утешать? Как?
Терпеть не могу женские слёзы, может потому, что не знаю, как с ними справляться. Да и вообще, при мне раньше никогда не ревели. У нас не принято было открыто выражать свои чувства.
Представьте хнычущую демоницу…
Представили?
Вот и я нет…
Конечно, исключения были, но рыдали девки точно не от душевной боли, радости или накатившего внезапно счастья, они выли белугой от ужаса, когда их вели на казнь по моему приказу.
И не надо меня осуждать, я всё-таки Тёмный властелин, да и без вины никого не наказывал. Вот скажите, что делать с беспринципной сучкой, которая отправила на тот свет пятерых мужей, и ладно бы она их затрахала до смерти (суккубы, к примеру, так могут), не самая плохая смерть, но нет, она их евнухами сделала, чик-чик и готово, а потом, еще живыми замуровала в подвале.