– Нет. Наши корабли давно ведут с ними торговлю, и их шхуны регулярно заходят в порт Маккатрана. Если бы у них были легенды, мы бы давно их услышали. – Она наклонила голову набок. – Тебя интересует все, что находится вне пределов досягаемости. Почему?
– Меня интересует наш мир, вот и все. – Он не хотел признаваться, что главным его интересом были скорострельные ружья и их происхождение. – Неужели никого не волнует, что у нас нет даже полной карты Кверенции? С кораблей, доставивших сюда Раха и Заступницу, вероятно, было видно, как выглядит наша планета. Почему ничего не сохранилось?
– Ну вот, опять, твои мысли идут в совершенно новом направлении. В твоих словах есть логика, но никто никогда еще не задавался таким вопросом.
– Разве это плохо?
– Нет, но это отличает тебя от других. Хотелось бы мне понять, почему твои мысли идут в таком направлении.
– Полагаю, потому что они мои мысли. И еще из-за моих снов.
– Я бы очень хотела познакомиться с твоими родителями. Извини, если это покажется тебе бестактным, но я думаю, что они были особенными людьми. Ты что-нибудь помнишь о них?
– Очень мало. – Он вздохнул. – Акиим рассказывал, что моя мать приехала в Эшвилль из другой провинции, что она была красивой и энергичной. Многие мужчины добивались ее руки, но она выбрала моего отца. Он и сам к тому времени прожил в Эшвилле всего лет двадцать, так что его вряд ли считали местным. У него была ферма в окрестностях деревни. Очень большая, по крайней мере мне так казалось. Еще я помню, что в доме стояла роскошная мебель, не такая, как в других деревенских домах. Я не знаю, откуда она взялась. Родители не могли заработать больше, чем другие фермеры. Акиим говорил, что отец не часто бывал в Эшвилле. Не скажу, чтобы я его за это осуждал.
– Я не хотела пробуждать болезненные для тебя воспоминания.
– Ничего подобного. Они умерли много лет назад, я давно уже перестал горевать. Я ненавижу убивших их бандитов, но Акиим стал для меня настоящим отцом. Мне повезло, что я его встретил.
Кристабель взяла его под руку, и они стали медленно спускаться с холма.
– Бандиты есть повсюду, – сказала она. – И самые разные. Все они покушаются на плоды тяжелого труда других людей. И банды в Маккатране ничем от них не отличаются.
– Я знаю. Вот что меня злит больше всего. Сам факт их существования. И еще то, что люди мирятся с этим.
– Я считаю, что городские бандиты умнее, они сумели прочно вписаться в нашу жизнь.
– Опять сравниваешь город и деревню?
– Почти. Хотя все они склонны к насилию и жестокости. Это сломленные люди, Эдеард, и потому они так поступают.
– Ты хочешь сказать, что мы должны относиться к ним с состраданием?
– Я не знаю, что с ними делать. – Он провела пальцами по его лицу и сочувственно вздохнула. – Но ведь ты понимаешь, что ответа на этот вопрос ждут именно от тебя, не так ли?
– У меня нет ответа. Пусть поломает голову Высший Совет.
– Если ты не представишь решение проблемы, тебя станут во всем обвинять. Ты ведь слышишь их голоса? Ты все это начал, ты вышел к главам районов со своим предложением. Ты изгнал бандитов из некоторых районов и заставил их переместиться в соседние. Почему их жители должны страдать за других? Что ты намерен сделать, чтобы решить тобой же созданную проблему и избежать войны?
– О Заступница, – простонал Эдеард.
– Ты должен что-то придумать, Эдеард, найти выход.
– Я не вижу ни одного.
– Один выход есть, и ты сам это знаешь. Высылка. Бессрочная высылка за пределы хрустальных стен. Изгони их из всего города.
– Ничего не получится. Мастер Байз не допустит этого, по крайней мере в Сампалоке.
– Провалиться бы ему в Хоньо. Ты положил начало колоссальному политическому движению. Все убедились, что тактика выдворения работает. Надо двигаться вперед. Если ты сейчас начнешь сомневаться, ты потеряешь то, чего достиг.
– Высылка? Ты не шутишь? – Он мысленно вернулся к тому утру, когда была похищена сестра Кристабель, и вспомнил проклятия, которыми осыпала его жена Эддиса. – Куда же они пойдут?
– Я вижу, как тебя это беспокоит, но, думаю, ты напрасно так тревожишься. Твое воображение уводит тебя с пути истинного. Ты представляешь себе, что под угрозой оружия будут опустошаться целые районы. Эдеард, все зло идет в лучшем случае от пары сотен человек. Я помню тот вечер, когда папа подписал составленные тобой ордера. Там числилось четыреста восемнадцать имен. Все они были членами банды, которых ты отыскал. Но это настолько малая часть от общего населения, что ее даже нельзя назвать меньшинством. Избавься от лидеров банд и их помощников – и остальные разбредутся сами. Многие снова станут членами общества. Вряд ли они будут тебя любить, но хотя бы не станут причинять беспокойство, как сейчас.
– Да, наверное. Но куда денутся предводители бандитов? Они создадут проблемы кому-то другому.
– Посмотри, – сказала Кристабель, и ее рука энергичным жестом обвела обширные окрестности. – Я уговорю отца одолжить тебе самый большой корабль из его флотилии, и он отвезет их на самый далекий атолл. Или можно купить полсотни повозок и отправить их в дикие леса за пределами провинции Рулан. Пусть эти люди сами строят себе дома и выращивают собственный хлеб. Эдеард! После их изгнания ты не будешь нести за них ответственность. Ты – городской констебль, и до твоего появления к этой должности относились с полным презрением. Ты позволил нам снова почувствовать себя в безопасности, ты дал нам надежду. Не отступай. Маккатрану не выдержать твоих колебаний.
Он молчал, с восторгом глядя ей в глаза.
Кристабель смущенно поежилась.
– Что?
– Ты потрясающая. Я не могу поверить, что ты обратила внимание на такого, как я.
Кристабель опустила глаза.
– Но я обратила.
– Маккатрану повезло, что у него есть ты.
– Я не стану номинальным лидером нашего семейства, всего лишь временным смотрителем между отцом и моим первенцем, голосующим по указке мэра. Я буду вносить свой вклад, – решительно заявила она.
– Я это знаю.
Наступила их последняя ночь в пляжном домике, и Эдеарду хотелось, чтобы она никогда не кончалась. И снова, после того как догорели свечи, он лежал на кровати и смотрел вверх, а его мысли постепенно приходили в порядок – и в немалой мере ему помогали советы Кристабель, высказанные в течение недели самыми разными словами. Она лежала рядом, положив руку ему на грудь, уткнувшись лицом в сгиб локтя и переплетя свои ноги с его ногами. Они словно составляли одно целое. Навсегда.
– Я люблю тебя, – благоговейно прошептал он.
Возвращение в Маккатран пугало Эдеарда. Где-то в глубине его мыслей возникала фантазия о том, чтобы они вдвоем навсегда остались в домике на пляже. И не только из-за радости физической близости, хотя Кристабель воплощала в себе все, чего только он мог пожелать от любовницы. Ему хотелось, чтобы ничто не нарушало великолепие проведенной вдвоем недели.
– Я тоже не хочу уезжать, – призналась Кристабель за завтраком в последний день их каникул.
– Но все равно придется возвращаться, – сердито проворчал он.
– Придется, и не дуйся, пожалуйста.
– А я и не… Извини.
– Ты слишком часто это повторяешь.
– Спасибо.
– У меня есть подарок для тебя, – сказала Кристабель и велела ген-мартышке принести один из своих чемоданов.
Эдеард и не заметил его среди остального багажа. Несмотря на то что большую часть времени Кристабель проводила обнаженной или одетой в мелкие лоскуты шелка, атласа и кружев, она привезла с собой изрядное количество одежды. И теперь он с интересом смотрел, как она поднимает крышку и достает китель.
– Полный комплект формы для тебя, – сказала Кристабель. – Я не могу допустить, чтобы мой мужчина на церемонии выглядел заурядно, верно? Только не в этот день. Знаменательный день.
Эдеард взял китель из ее рук и восхитился покроем и добротной черной тканью. Это был стандартный мундир констебля, но в то же время намного более элегантный. Кристабель достала из чемодана такие же брюки, белую рубашку, пояс и галстук.
– Огромное тебе спасибо, – упавшим голосом произнес он. – А у меня для тебя ничего нет.
Она посмотрела на него с таким видом, словно он сказал что-то обидное.
– Это потому, что у тебя нет денег. И хорошо, я ведь не ищу богатых мужчин.
– Ты удивительная, – воскликнул он и поцеловал Кристабель.
– Времени у нас мало, к середине дня мы уже должны быть в городе. Иди и надень это.
– Мы могли бы выкроить еще несколько свободных минут, – с надеждой возразил он.
Кристабель показала пальцем на дверь спальни.
– Иди и переоденься.
Эдеард подчинился. Мундир сидел на нем превосходно, и, изучая себя в зеркале, он не смог удержаться от широкой самодовольной улыбки. Он выглядел великолепно.
– Ох, Заступница, – охрипшим голосом промурлыкала с порога Кристабель. – Определенно, в мужчине в форме есть нечто особенное.
– Портной сшил форму точно по мне. Он что, шпионил за мной?
Кристабель слегка приподняла бровь.
– Я теперь точно знаю все твои размеры, – проворковала она. – А теперь пора собираться, мы скоро отправляемся.
Как ни странно, но его настроение значительно улучшилось, когда они подъехали к городу. Несмолкаемый гул мыслей и телепатических посылов подбодрил и немного успокоил Эдеарда. Знакомые очертания зданий, улиц и каналов вселяли уверенность, и он с радостью убедился, что на всем пути от конюшен никто не обратил на них внимания, хотя они даже не позаботились окутать себя пеленой уединения.
«Я дома», – решил он, когда гондола вывезла их по Главному каналу к Дворцу-Саду.
Друзья уже поджидали его в Мальфит-холле. Они встретили его радостными улыбками.
– Вы только посмотрите на него! – воскликнул Максен, дергая Эдеарда за рукав новенького мундира. Он бросил взгляд на Кристабель, о чем-то болтавшую с Кансин. – Ни о чем не хочешь объявить?