Медицина для композиторов
Отравление было тяжелым. Организм катастрофически обезвоживался, и «скорая» быстро доставила меня из Дома звукозаписи в первую попавшуюся больницу. Меня внесли в приемный покой и уложили на клеенчатую скамью. Было одиннадцать утра.
Подошел дежурный врач.
– Отравление? – спросил он. Я подтвердил кивком головы.
– Вы кто по специальности?
– Композитор, – еле слышно ответил я.
– Кто-кто? – переспросил он, и я повторил сказанное насколько мог громче.
– Понятно… понятно, – произнес врач и, обернувшись к медсестре, сказал: – Ну что ж, начнем прием, там люди ждут.
И, усевшись за свой рабочий стол, начал прием.
Один за другим входили пациенты. Все они шли на своих ногах. Это был самый обыкновенный амбулаторный прием: кому-то бинтовали руку, кто-то демонстрировал больную ногу, кому-то меняли повязку или щупали живот. Никто из этих людей не находился в критическом состоянии.
Я видел происходящее как бы через мутное стекло и периодически впадал в забытье. Когда возвращался в реальность, наблюдал уже нового пациента.
Это продолжалось до двух. Наконец прием закончился.
– Ну что ж, займемся композитором, – сообщил врач, и меня, уже полумертвого, поволокли на промывание. Влили несколько кувшинов воды, и когда я от нее освободился – вернулось сознание. Я совершенно обессилел.
– Теперь ему нужно поставить капельницу с физраствором.
Меня вновь подняли, отволокли в одиночную палату, раздели, уложили на койку и ушли.
Начал ждать капельницу.
Проходили все новые и новые минуты, но никто не появлялся. Прошло полчаса, затем еще час. Я испытывал отчаяние – про меня забыли.
Постепенно возвращались силы. Я дотянулся до лежавшей на стуле одежды и очень медленно оделся. Кое-как привел себя в вертикальное положение, добрел до двери и выглянул в коридор – никого. Выбрался из палаты и, держась за стенку, потихоньку потащился к выходу.
Надо было пройти мимо застекленной стены приемного покоя.
Многочисленный медицинский персонал занимался разговорами, некоторые даже меня видели, но никак не прореагировали.
Я медленно прополз мимо них и наконец очутился на улице.
У входа, слава Богу, стояло такси, и я сразу уехал.
Вылечили.
Еще один уверовал
После двадцатилетнего перерыва (года, наверное, с 1960-го) беседую по телефону с композитором Р. Б. Он, оказывается, тяжело болел, и неожиданно для меня разговор принимает доверительный характер. Выясняется, что мы одной веры и оба люди «соборные». Однако я помнил, что он член партии.
Как всегда, встретив единоверца, испытываю радость.
Неожиданно с его стороны следует вопрос:
– Скажи, у тебя все та же жена, которую я некогда знал?
– Другая. С той мы давно разошлись.
– А что, теперешняя твоя жена тоже еврейка?
– Нет, русская.
– Вот хорошо! Вот замечательно! Наконец-то ты от них избавился! Это большая, большая радость!
– Ты рехнулся, что ли?
– Почему это?
– Ведь Господь пришел к евреям и среди них вочеловечился!!
– Ну это еще надо доказать, к ним ли он пришел!
Что вочеловечился – не отрицает!
– Да как у тебя язык поворачивается выговорить такое?
– А потому что они всюду лезут, и в нашу веру тоже. Мало того, что они нам подсунули в семнадцатом году, теперь они нам все православие испоганят!!
«Об искусстве кинорежиссуры»
Маэстро, развалясь в кресле, поучал:
– Кинорежиссером может быть кто угодно. И ВГИК кончать не надо! Только работать следует с «верняком».
Возьмешь сценарий крепкого модного сценариста, разрежешь этот сценарий ножницами и расклеишь в «режиссерский»; техническую часть бери «с потолка», лишь бы смету накачать. Оператор за тебя все придумает и снимет. Актеры: Евстигнеев, Леонов, Неелова или Догилева – эти все умеют, с ними и репетировать не надо. Теперь композитор. Возьмешь Шнитке или Артемьева – музычку тебе запишут в наилучшем виде, можешь даже на запись не приходить! Хороший монтажер все сам подберет, подрежет и смонтирует. Ты только старайся всем платить по максимуму.
Что на съемке?.. Придешь… Актеры в гриме, свет поставлен. Спросишь: «Ну что, ребята, текстик прочитали?.. Прекрасно… А репетичка вам не нужна?.. Хорошо, пройдем разок…» Спросишь у оператора: «Гоша! У тебя там, в дырке, все в порядке?.. Ладно… Приготовились!.. Внимание, мотор!.. Начали!..»
Очень важно закончить фильм дня за три до планового срока: съемочной группе – премии, студии – переходящее Красное знамя, и тебя первым запустят со следующей лентой…
Стыдно… Четыре раза в жизни я из-за денег писал музыку к фильмам, снятым подобными постановщиками по вышеизложенной методе. Эта дрянь давала бо́льший заработок, чем хорошие ленты серьезных режиссеров.
Серийная додекафония [8]
Памяти Даниила Хармса
Известно, что «Сталин – это Ленин сегодня», а значит – Хрущев завтра, Брежнев послезавтра и Черненко послепослезавтра. Следовательно: Хрущев – это Сталин сегодня, Ленин позавчера, Брежнев завтра и Черненко послезавтра.
Брежнев же – это Хрущев сегодня, Сталин – вчера, Ленин позавчера и Черненко завтра.
Получается, что Черненко – это Брежнев сегодня, Хрущев вчера, Сталин позавчера и Ленин позапозавчера.
Таким образом, Ленин – это Сталин вчера, Хрущев завтра, Брежнев послезавтра и Черненко – послепослезавтра.
Одесса, 1959
Он ждал меня много лет.
На пыльной безлюдной улочке, выходящей к морю, рядом с морским портом натыкаюсь на небольшой грязный плакатик, расположенный на высоте двадцати сантиметров над землей:
«НАПИШЕМ МЕЛОДИИ, ПОНЯТНЫЕ НАРОДУ»
Экскурс в историю
Моя демократка-жена спрашивает старушку-украинку о том, как жили в Одессе при немцах.
– А шо, хорошо жылы. Нимцы булы тилько остатни две недили, а до того стоялы румыны – хорошо жылы!
– Но ведь были зверства! Известно, что одних только евреев погибло шестьдесят тысяч!
– Шо?! Шосдесят тысяч?!. Та ни-и-и!.. Та, висило шо-то на Привози, но шоб шосдесят тысяч – ни-и-и!..
Народная мудрость
Вот ты два месяца прожил в глухой тверской деревне. Скажи, ты видел там настоящих мудрых стариков? – очень заинтересованно спросила моя супруга у Олега Погодина, который только что вернулся из глубинки.
– А как же, видел, – мрачно ответил Олег.
– Ну и какие, какие они были?
– Был один, сморчок с клюкой.
– И что он делал, что говорил?
– Он сидит на бревнышке, греется, Мимо девка идет, ведра несет. «Эй, девонька, подь сюда!» Та подходит, «Здравствуй, батюшка!» – говорит. «Ты что, воду несешь?» – «Воду несу, батюшка». – «Ну, неси!..» Потом баба идет, корову ведет. Он ее подзывает: «Корову ведешь, молодка?» – «Корову веду, батюшка». – «Ну веди, веди!..»
– Нет! Нет!.. Он что-нибудь другое, мудрое говорил?
– А как же, говорил.
– Что, что он говорил?
– Мы выйдем ранним утром на огороды по нужде, и он тоже. Кругом птички поют, солнышко пригревает – благодать! Он ладошкой-домиком глаза от солнца прикроет, оглядит всю эту лепоту и говорит…
– Ну что, что он говорит?
– Он говорит: «… твою мать!»
Истинного знатока не обманешь
В гости должны были явиться супруги, весьма склонные к употреблению алкоголя: он – композитор, она – поэтесса. Я принес на вечер бутылку коньяка и бутылку водки. Они явились уже вполне «на взводе» и приволокли с собой еще две бутылки.
К концу визита все выставленное на стол было выпито (надо заметить, что мы с женой почти не пили), но гости явственно дали нам понять, что неплохо бы еще что-нибудь выпить.
Я вспомнил, что у меня где-то оставались полбутылки коньяка и четверть бутылки «Старки». Пошел на кухню и, немного поразмышляв, соединил коньяк и «Старку» в одном сосуде – коньячном.
Смесь тоже была выпита.
В конце визита, уже стоя в дверях, поэтесса обернулась ко мне и, шаловливо погрозив пальчиком, произнесла:
– А в коньячке-то «Старочка» была!
Забота о детях в 80-м году
Мастер починил дверь, получил десятку, передал ее подмастерью и сказал:
– Вася, давай в магазин… И закусить!
Подмастерье принес. Они выпили-закусили, и мастер начал подгонять оконную раму. Подогнал, получил десятку.
– Вася, давай в магазин!
Про «закусить» Вася и сам знал.
Теперь надо было сделать перила на лестнице. Мастер сделал, получил пятнадцать. Вася принес две бутылки.
– Послушай, – обратился я к мастеру, – у тебя дети есть?
– Есть, двое…
– Как же так? Ты заработал за сегодняшний день тридцать пять рублей, и вы их до копейки пропили. Ты детям-то ничего не хочешь принести?
– А зачем?.. У меня жена работает!
– Сколько же она получает?
– Сто двадцать с вычетами.
– Как же дети на такие деньги вырастут?
– Да я ить вырос?!
Заменитель мышления, или Замоскворецкий обиход
Диалог:
– Ясно!
– Ясно, как шоколад!
Поучение:
– Сам, сам! У нас мальчиков нет!
Диалог:
– Нет!
– Ни гнед, а карий!
Поучение:
– Поищи, как хлеб ищут!
Диалог:
– Ну?
– Баранки гну!
Поучение:
– Дворником будешь!
Диалог:
– Ах, как сладки гусиные лапки!
– А ты их едал?
– Я не едал, да видал, как мой дядя едал!
Поучение:
– Отдам в ремесленное!
Диалог:
– Купи игрушечную железную дорогу!
Варианты ответа:
1. – Сейчас, только калошки надену!
2. – А рожна на лопате не хочешь?
Поучение:
– Пойдешь собак гонять!
Диалог:
– Видал?!
– Видал-миндал!
Диалог:
– Я заболел!
– Носик холодный – песик здоров!
Поучение:
– Я из тебя мартышку сделаю и скажу, что так было!