Но Темза, конечно, предлагает людям и другой освежающий напиток – свою собственную воду, которую из нее брали во все времена. Использовать речную воду для питья беспрепятственно мог каждый, хотя в иные периоды она отличалась солоноватым привкусом. В Средние века водоносы образовали собственную корпорацию; в начале XVII века в Лондоне их было четыре тысячи человек. Горожане называли их cobs, и, как и другие торговые и рабочие люди, связанные с рекой, они отличались грубостью и драчливостью.
В конце 1582 году голландец Питер Морис соорудил с северной стороны Лондонского моста хитроумное водоподъемное колесо, с помощью которого речная вода поступала к жилым домам Сити. В “Хрониках” Холиншеда (1577) говорится, что власти Сити воздвигли в Леденхолле водокачку, “от коей четыре желоба идут в четыре разные стороны, обильно снабжая водою ближних жителей”. Эта вода, кроме того, “очистила уличные канавы”. Сразу, однако, возникли поводы для жалоб. Водоснабжение было “великим удобством”, но “намного лучше было бы, ежели бы пресловутая вода текла беспрерывно”.
Водокачка у Лондонского моста действовала до Великого пожара, когда ее колеса уничтожил огонь. Но ее восстановили, и в XVIII веке ее четыре колеса, установленные в четырех ближайших к Сити пролетах, перекачивали за день примерно 4,5 млн литров воды. Водокачка работала и в XIX столетии, когда ее производительность составляла уже 18 млн литров воды в день. Ее демонтировали только в 1830-е годы. при разборе старого Лондонского моста. К тому времени за возможность качать воду Темзы соперничали многие компании – в том числе “Ист Лондон уотеруоркс” и “Уэст Мидлсекс уотеруоркс”. Брала воду непосредственно из Темзы и компания “Йорк”, действовавшая у Чаринг-Кросса.
По поводу чистоты речной воды и безопасности пользования ею постоянно звучали жалобы, но владельцы компаний, занимавшихся водоснабжением, повторяли в ответ утверждения некоторых аптекарей былых времен, что вода Темзы будто бы способна к самоочищению. Да, она грязна, когда ее только выкачали, но, если дать ей постоять, она, мол, становится идеально чистой и “более качественной, нежели вода при любом другом способе добычи”. Это представляется удобной ложью, цель которой – успокоить потребителей. Здесь чувствуется, однако, и некая остаточная вера в святость воды, извлекаемой из Темзы. В 1805 году один из поставщиков заявил, что “вода Темзы, когда ее держат в деревянной емкости, через несколько месяцев нередко делается несвежей… и от нее исходит неприятный запах. Но даже если выпить ее такую, болезни она никогда не вызовет; посему нет сомнений, что лицам, пьющим эту воду вопреки ее нехорошему запаху никакая опасность не угрожает”. Это было “чистой воды” мифотворчество – или, точнее, паразитирование на былых мифах. Статья в “Философских трудах” за 1829 год утверждала, что за время долгого пути к потребителю грязная вода, взятая из Темзы, “очищается” за счет брожения, вызываемого самими содержащимися в ней примесями. Но позднее в том же столетии была выявлена связь между потреблением грязной воды и холерой.
Хотя в начале XIX века половину потребляемой в Лондоне воды давала Темза, распределение этой воды было неравномерным и спорадическим. Она текла по деревянным трубам, и разные районы Сити получали свои “водопроводные дни”. Вода поступала в подвалы частных домов и закачивалась в общедоступные цистерны, вокруг которых толпились горожане и горожанки с кожаными ведрами. Внедрение паровых механизмов и чугунных труб несколько облегчило этот процесс, но все равно до последних десятилетий XIX века он оставался явно неэффективным.
Качество речной воды на протяжении этого столетия неуклонно ухудшалось, поскольку с ростом населения рос и объем попадавших в Темзу сточных вод. На знаменитой карикатуре 1827 года, озаглавленной: “ЧУДОВИЩНЫЙ СУП, который зовется ВОДОЮ ТЕМЗЫ”, изображена капля этой воды, увиденная через микроскоп, с полным набором плавающих в ней “гидр, и горгон, и страшных химер”. Потребители отмечали ее “коричневатый” цвет, вредные свойства и дурной вкус, если ее пить в “натуральном” (а точнее – ненатуральном) виде. Эта вода была убийцей, о чем говорит статистика болезней XIX века. Она распространяла эпидемии лихорадки, которые постоянно случались в Уайтчепеле, Шадуэлле, Лаймхаусе и других районах. Река в очередной раз отразила состояние города, через который текла. Пока стоял старый Лондонский мост, его многочисленные опоры образовывали своего рода барьер или “санитарный кордон”; вода участков, подверженных действию приливов, резко отличалась по запаху и чистоте от свежей воды верховий. В 1855 год вышел запрет брать воду из Темзы ниже Теддингтона, и после этого заболеваемость в Лондоне уменьшилась.
Созданию режима чистоты и эффективности способствовало и учреждение в 1902 году столичного Совета по водоснабжению. Началось строительство громадных резервуаров, самый известный из которых – резервуар Королевы Марии, вступивший в действие в 1928 году. Он вмещал примерно 6700 млн галлонов воды, взятой непосредственно из Темзы через Лейлхемский водозабор, и площадь водной поверхности в нем составляла 286 га. Это был крупнейший водный резервуар в мире. В 1991 году начали строить подземную кольцевую водопроводную магистраль; она окружает Лондон на глубине 40 м, и вдоль нее от Холланд-парка до Сербитона имеется шестнадцать громадных шахт. В день она дает в среднем 284 млн галлонов воды почти шести миллионам потребителей. Это означает, что на человека приходится 213,6 л ценной субстанции. Вся эта вода берется прямо из Темзы. Река по-прежнему оберегает и питает город.
Глава 31Вверх по реке
В 1555 году один торговец из Абингдона организовал лодочные путешествия в Оксфорд для тех, кто хотел воочию увидеть сожжение епископов Латимера и Ридли. Это один из первых документально зафиксированных случаев “увеселительной поездки” по реке. В XVII столетии женщины и девушки в понедельник после Троицына дня отправлялись в лодках вниз по Темзе до Ротерхайта; они брали с собой пушку для салюта и трубы, чтобы отдать должное услугам, которые оказывали всему сообществу речные лоцманы. Река давала свободу от сухого и скучного берегового мира и всегда ассоциировалась с развлечениями и празднествами.
Особую роль в превращении Темзы в реку досуга и спорта сыграл XIX век, когда население Лондона стремительно росло. В начале этого столетия верховья реки были почти пустынны и там мало что плавало кроме грузовых барок, но спустя всего несколько десятилетий жизнь Темзы изменилась кардинально. Акт 1855 года об охране Темзы констатировал новую ситуацию: река, говорится в нем, “в значительной степени стала местом публичного отдыха и прогулок, и целесообразно поэтому принять меры к сохранению ее как места упорядоченного общественного отдыха”. Если река “общедоступна”, то вкусить от ее умиротворяющей тишины имеет право каждый.
Перемену можно датировать довольно точно. Она произошла в 1878–1879 годах. В середине 1880-х на Темзу в выходные дни уже устремлялись тысячи и тысячи отдыхающих, благо железнодорожная поездка до Хенли, Ричмонда или Теддингтона стоила дешево. То была эпоха лодочника-любителя, эпоха рыболова-любителя, бравшего напрокат ялик и отправлявшегося на заветное местечко. 1880-е и 1890-е годы – два самых бойких десятилетия за долгую историю Темзы.
В рядовой день лета 1888 года в среднем 6768 человек покупали железнодорожные билеты до Хенли и обратно за 3 шиллинга 6 пенсов. Один тогдашний наблюдатель жизни на Темзе заметил, что река не имеет ни минуты покоя из-за “суеты, бурления и прибоя, производимых сотнями паровых катеров и бессчетным количеством всевозможных иных судов” от легкой шлюпки или каноэ до вездесущего “жилого судна” (прогулочной яхты с каютами для ночлега). Казалось – все без исключения устремились на реку в некоем беспрецедентном атавистическом порыве. Во многом, вероятно, это связано с трансформацией Лондона в первый в мире мегаполис, следствием которой стала потребность горожан в периодическом бегстве “на природу”. Выражение “вверх по реке” стало постоянно звучать в эстрадных песенках и скетчах.
То было время регат и празднеств на открытом воздухе, пикников на берегу и речных карнавалов. Устраивались фейерверки, концерты, всевозможные процессии. На фотографиях Темзы в районе Хенли, сделанных в 1890-е годы, река так плотно забита небольшими судами, что широкая водная магистраль сильно напоминает Пиккадилли в час пик. В одной лодке две дамы с парасольками, на веслах джентльмен в морской рубашке; в другой – мужчина с трубкой и его собака; в третьей – гребец-спортсмен в соответствующем костюме. Река служила местом увеселений даже в засуху: в 1885 году, когда весна и лето выдались особенно сухими, в русле Темзы близ Твикнема даже играли в крикет!
Возникла речная мода, которым строго следовали все, для кого такие вещи имели значение. Джентльменам не зазорно было появляться на реке только в белых брюках, белой фланелевой рубашке, соломенной шляпе и фланелевом пиджаке в полоску. Даме викторианской эпохи необходимо было платье или юбка из сержа; самыми подходящими цветами считались темно-синий и черный. Дополняли туалет длинные замшевые перчатки и замысловатая шляпка. Желательны, кроме того, были шерстяное нижнее белье, панталоны, корсет, сорочка и турнюр из китового уса. Интересно, однако, что драгоценности надевать было не принято. Брильянты на воде считались верхом безвкусицы – видимо, потому, что искусственность сверкающих камней не вязалась с предполагаемой естественностью солнечного дня на реке. В силу тех же представлений важной частью убранства на викторианской прогулочной яхте было изобилие цветов; периодическое издание “Темза – модная река” за 25 июня 1892 года рекомендует как альтернативу “дорогой мебели и безделушкам” три ряда растений вокруг палубы плюс цветы в висячих корзинках, заоконных ящиках и больших горшках. Дары цивилизации должны были уступить место растительному естеству. Поэтому иные прогулочные яхты напоминали плавучие сады, чего и добивались их оформители.