Еще выше по реке – в Мортлейке – жил знаменитый Джон Ди. Доктор Ди был духовидец и математик, алхимик и географ. Его тоже, кажется, притягивала к себе река – или ее духи. Он жил в доме у берега, чуть западнее местной церкви. Именно здесь, по его собственному рассказу, ему явился ангел Уриэль и дал ему через окно его комнаты прозрачный камень – магический кристалл, с помощью которого Ди затем вызывал других ангелов и разговаривал с ними. В Мортлейке он выстроил собственную лабораторию и собрал крупнейшую в стране частную библиотеку. Он был подлинным магом Темзы. Мортлейк, как и Ламбет, приобрел связь с оккультизмом и даже с черной магией. Здесь жил еще и Фрэнсис Партридж, маг и астролог, который в начале XVIII века распространял свои предсказания в печатном виде. Партридж похоронен на кладбище Мортлейка, а Ди лежит где-то под алтарем здешней церкви.
Любопытное событие произошло на Баттерси-филдс около Темзы чуть выше Ламбета по течению. Там “духи” пронесли одного “хитроумца”, сохранившегося в памяти потомства как Эванс-астролог, по воздуху вдоль Темзы и, опустив, покинули на Баттерси-козуэй. Причиной этому их необычайному поведению было якобы то, что он прогневил “духов”, не воскурив им благовоний; так или иначе, выбор Баттерси наводит на размышления.
Близ Уолтона на Суррейском берегу Темзы жил астролог Уильям Лилли, “хитроумец”, чьим величайшим достижением, на взгляд потомства, стало предсказание Великого лондонского пожара, —
Тот, кто Луны поползновенья чует
И предсказаньями судьбы торгует.
Он родился в 1602 году и, обретя в Лондоне богатство и репутацию, перебрался в Уолтонский приход. Там он прожил сорок пять лет, после чего переселился в близлежащую деревушку Хершем. Он был настоящим завсегдатаем речных берегов. Еще в молодости, когда он жил в Лондоне, одним из его главных занятий было “носить воду из Темзы большими ведрами. Однажды за утро я помог доставить восемнадцать бочонков воды”. В своем прибрежном убежище он принимал множество посетителей, желавших получить предсказание будущего, и с ним консультировались даже видные члены Палаты общин. Весной 1644 года он опубликовал альманах под именем Merlinus Anglicus Junior (Младший английский Мерлин). Знал ли он, что легендарный Мерлин жил, как считалось, около Темзы? Лилли вызывал местных духов. По его словам, он сообщил другу волшебное заклинание: “O Micol! O tu Micol! Regina pigmeorum veni”[62]. Когда его друг произнес эти слова в рощице позади дома Лилли в Уолтоне, появилась королева фей, которая была так ослепительна, что ему пришлось попросить ее удалиться. Не была ли это одна из сказочных нимф Темзы, принявшая новое обличье? В церкви св. Марии в городке Уолтон-апон-Темз имеется памятник Лилли.
Стоит отметить, что мыслитель XVI века Фрэнсис Бэкон хотел купить для своих исследований дом в Твикнем-парке на берегу Темзы. По его утверждению, он экспериментально выяснил, что расположение дома весьма удобно для проверки его философских заключений. Итак, близость реки он считал важным преимуществом. У него были славные предшественники. В начале XIV века алхимик и мистик Раймунд Луллий в отведенных ему покоях у реки в больнице св. Екатерины пытался сотворить золото из латуни и железа. Чуть ниже по реке – в Тауэре – сходным алхимическим занятиям предавался Раймунд из Таррагоны. Да, эпитет “серебряная” подходил Темзе очень хорошо.
Но самым знаменитым философом и естествоиспытателем, жившим около Темзы, был, несомненно, Роджер Бэкон. Башня XIII века, где брат Бэкон, монах-францисканец, якобы проводил свои эксперименты, находилась в Оксфорде на берегу Темзы у Большого моста (Grandpont), также известного как Южный мост, на месте которого позднее построили мост Фолли-бридж. Именно здесь монах будто бы вел разговоры с дьяволом и смастерил знаменитую медную голову, которая могла пророчествовать. Утверждали, что при содействии дьявола голова произносила многозначительные фразы: “Время настало”, “Время было” и “Время прошло”, – но, скорее всего, Бэкон умел сам создавать звуковые эффекты. Его башня простояла до 1779 года. Ходила легенда, что она рухнет, когда под ней пройдет более мудрый человек, чем Бэкон. То, что она после его смерти просуществовала пятьсот лет, было постоянным немым упреком оксфордским студентам. Однако новичков на всякий случай предостерегали: “К башне лучше не приближаться”.
Брату Бэкону приписывали изобретение пороха и увеличительного стекла, но вопрос об этом остается открытым. Согласно “Славной истории брата Бэкона”, опубликованной в 1627 году, он якобы предсказал, что “колесницы, никаким живым существом не запряженные, будут передвигаться с необычайной быстротой” и что “появится средство для полетов по воздуху”. Он заявил, кроме того, что “искусством рук сотворено будет средство к тому, чтобы люди ходили по дну моря и рек”. Он устремлял взор и в вышину: одним из главных занятий Бэкона было обозревать с крыши своей прибрежной башни ночное небо. Кстати, обращает на себя внимание большое число обсерваторий около Темзы. Не исключено, что Бэкон и астрономы позднейших времен шли по стопам доисторических предков: создавая на берегу ритуальные участки, древние обитатели этих мест, возможно, учитывали положение звезд и движение комет. Несомненно, все “хитроумцы”, жившие на берегах Темзы, от “старого Мура” до Луллия, пытались расшифровать звездные письмена.
Существует некая постоянная связь между рекой и астрономией, и наилучшим символом ее, пожалуй, служит Гринвичская обсерватория, расположенная на холме на южном берегу Темзы. Она была основана в 1675 году. и под руководством Джона Фламстида, первого Королевского астронома, стала центром наблюдения за звездами и планетами. Главный труд Фламстида Historia coelestis Britannica[63] (1725) был опубликован через шесть лет после его смерти и содержал самые точные на то время карты звездного неба. Гринвич известен также как место, через которое проходит нулевой меридиан, как начало отсчета географической долготы. С тех давних времен, когда у Темзы создавались первые курсусы и огороженные участки, она была тесно связана с измерением времени и пространства.
Карл А. Виттфогель в книге “Восточный деспотизм” (1957) исследует роль жрецов и провидцев в речных цивилизациях Востока; связь этих людей с рекой определялась тем, что они служили “гидравлическим режимам” Месопотамии и Нильской долины, где зависимость от речной воды была очень велика. Не случайно “исчисление времени, научные измерения и подсчет осуществлялись либо официальными сановниками, либо специалистами (зачастую из числа духовенства), связанными с гидравлическим режимом. Облеченные в одежды магии и астрологии, окутанные плотной завесой тайны, эти математические и астрономические процедуры служили как увеличению гидравлического производства, так и укреплению верховной власти гидравлических вождей”. Все, таким образом, определялось представлением о “силе” реки. Именно в этом контексте стоило бы размышлять о значении неолитических памятников и о расположении обсерватории и меридиана в Гринвиче.
Подле Темзы возникали и другие обсерватории. Об обсерватории Роджера Бэкона, где монах измерял “высоту звезд”, уже было сказано. Еще одна обсерватория находилась у Королевского монетного двора на северном берегу реки выше Тауэра. До сих пор действует обсерватория в Кью на южном берегу Темзы в Старом оленьем парке; она называлась Королевской обсерваторией и была построена с тем расчетом, чтобы Георг III в июне 1769 года успел понаблюдать из нее за прохождением Венеры по диску Солнца. Здесь чувствуется некая перекличка с фараоновским культом звезд на берегах Нила. Обсерваторию воздвигли на месте старинного монастыря, продолжив тем самым ритуально-речную традицию. На ее территории стоят три обелиска (один из них – на береговой тропе, ведущей в Брентфорд), которые использовали как отметки меридиана для астрономических измерений. Здесь, как и в Гринвиче, некогда задавалось точное время для Лондона. Впоследствии обсерватория пришла в упадок, затем была возрождена для исследования магнитных полей и ныне используется в метеорологических целях.
Имелась в Кью и другая обсерватория возле существующего по сей день “Голландского дома”. Ее использовал Джеймс Брэдли, профессор астрономии Оксфордского университета, и та часть здания, где он вглядывался в звезды на берегу Темзы, ныне отмечена солнечными часами. Здесь Брэдли открыл два важных явления: аберрацию света и нутацию земной оси.
Но, пожалуй, самая неожиданная и безусловно наименее известная связь между рекой и астрономией обнаруживается в Слау. Сэр Уильям Гершель и его сестра Кэролайн Гершель устроили тут собственную обсерваторию. Ранее они наблюдали за небесным сводом из маленького дома в Датчете, который тоже стоял около Темзы, так что соседство реки, видимо, помогало им, дарило уверенность и спокойствие. Брат выкликал данные, полученные с помощью телескопа, сестра записывала точное время наблюдений. Именно в Датчете Гершель открыл планету Уран и изучал Млечный путь; там же Кэролайн обнаружила три туманности и восемь комет. В некоторых отношениях погода на берегах Темзы им досаждала. Уильям Гершель писал: “Мало того, что от моего дыхания на трубке телескопа образуется иней, – я к тому же не раз обнаруживал, что ноги мои примерзли к земле”. Тем не менее это диковинное тяготение к реке оказалось устойчивым.
Глава 36Свет Темзы
Цвета Темзы – каковы они? Зеленые берега верховий переменчивы, лишены монотонности, и в самой реке всегда есть игра оттенков и полутонов, нежные, подобные движению спокойных вод, переходы от яркой, насыщенной зелени к бледной, дымчатой. Краски расходятся рябью и распускаются, как цветок, то размежевываются, то сливаются воедино. К примеру, зелень берегового склона служит фоном для золотистого мха и желтых звезд ястребинки, для герани и земляники, для зеленовато-желтой льнянки и лилового шлемника. В приречных цветах преобладают желтизна и синева, о чем свидетельствуют обильно растущие вдоль Темзы мелколепестник и ежевика.