Американцы, — уточнил он с усмешкой. — Они остановили свой выбор на теме «Леонид — герой». Пусть бы лучше он позволил хватать себя за пятки всем демонам потустороннего мир, этот глупец. «Великая битва» — так они ее называют… Невежды…
— Нет, я не в курсе дела.
— Жаль, вы могли бы им объяснить, как все было на самом деле.
— Вы производите впечатление человека, страстно увлеченного историей своей страны.
Он согласно кивнул, с жадностью ухватившись за возможность поговорить на эту тему.
— Тогда скажите мне, какого дьявола ваши предки хоть на минуту могли поверить, что они выиграют эту битву?
— Что они выиграют эту битву? Да восемьдесят девять из ста верили, что уже выиграли ее! По воле Бога и Святого Духа, конечно. Хотите, я вам скажу… Если мы еще существуем на карте Европы, то это только потому, что боги там, наверху, должно быть, сказали себе, что спартанцы были людьми слишком отчаянными, чтобы позволить им исчезнуть. Оставаться в этом мире, несмотря на тысячи бедняг, которых мы послали на смерть за многие века, — это чудо!
Я от души рассмеялся и тут же невольно поморщился от боли. Компания этого жизнерадостного эрудированного старичка позволила мне на несколько часов избавиться от черных мыслей.
Мы расстались около одного из кафе в Афинах. Мой вылет задерживался, и мне пришлось больше двух часов маяться в аэропорту, куря одну за другой сигареты, а в промежутках пытаясь дозвониться Гансу. Что же все-таки с ними случилось?
У меня начались боли в желудке, и я не знал, что является причиной: тревога, в которой я пребывал, мое ранение или это напоминает о себе язва.
«Пассажиров рейса пятьсот сорок восемь, следующего в Париж, просят пройти на посадку…»
Я вскочил с кресла и занял место в очереди. Одна половина моего существа просто умирала от желания вернуться во Францию, а другая готова была бежать на другой конец света, чтобы только не пришлось объяснять отцу и Людвигу, что случилось.
— Мсье?
Я вздрогнул. Оказывается, подошла моя очередь.
— Могу я посмотреть ваш посадочный талон, мсье?
Я протянул его.
— Извините, я задумался.
— Приятного полета, мсье Лафет.
Я поднялся в самолет, и стюард указал мне мое место.
— Пока идет посадка в туристический класс, могу я предложить вам что-нибудь, мсье? Сок? Бокал шампанского?
Я отказался, и он удалился с высокомерным видом, а я решил подремать до взлета. Мои нервы были на пределе, и это отнимало у меня последние силы.
— Пристегните ремень, — прозвучал у моего уха мужской голос. — Мы взлетаем.
— М-м? — промычал я, встрепенувшись. — Спасибо… — и взглянул на предупредительного пассажира, который занял кресло рядом со мной. — Гиацинт!
Он рассмеялся:
— Видели бы вы сейчас свое лицо!
— Мсье, будьте добры, пристегнитесь, — любезно сказала подошедшая стюардесса.
Я послушно пристегнул ремень, а когда она удалилась, с трудом удержался, чтобы не схватить своего соседа за шиворот.
— Где Ганс и Амина? — грозно спросил я.
— Успокойтесь, доктор Лафет, — ответил он и взглянул на часы. — Они в полном здравии и должны через час приземлиться в Париже.
— Почему Ганс не отвечал на телефонные звонки? Я пытался дозвониться до него два дня.
— Мобильная связь в резиденции Гелиоса отсутствует. Разве вы забыли об этом?
— Он мог бы сам позвонить мне! Я с ума сходил от беспокойства.
— Мы запретили ему звонить из соображений безопасности. Нельзя было рисковать, передавая информацию о месте, где они находились.
Самолет взлетел, и я подождал, когда мы отстегнем ремни и сядем удобно, чтобы продолжить разговор. Гиацинт взял бокал шампанского, который ему предложила стюардесса, а я попросил у нее холодного чаю.
— Так что там произошло? — спросил я.
— Не так громко, доктор Лафет.
— Отвечайте!
— Гелиос забрал доспехи, сейчас они в надежном месте.
— В греческих военных лабораториях?
— Конечно, нет! Они у Гелиоса, в соответствии с соглашением, заключенным с их секретной службой.
— Как вы смогли подчинить себе секретные службы и замять дело?
— У Гелиоса имелись веские доводы и необходимые связи. И не спрашивайте меня какие. Я не знаю.
— Армия оцепила весь сектор.
— Я знаю. Девять трупов фанатичных исследователей в тайной лаборатории — это, надо понимать, серьезно. Нет! — сказал он, видя, что я хочу что-то спросить. — Никаких вопросов на эту тему.
— Но почему они так тщательно изучали доспехи?
Он пожал плечами.
— Неужели мне не дозволено после всего пережитого узнать хотя бы часть правды?
— Скажу вам только, что нельзя было допустить, чтобы эти доспехи попали в чужие руки. Но теперь эта опасность миновала.
— Но что в них такого необыкновенного, кроме эпохи, в которую они созданы?
— Способ, которым они изготовлены, — доверительно сказал он.
— И это именно то, что Гелиос хочет выяснить?
— Совершенно верно.
— Зачем?
— У него есть свои основания.
Я устало усмехнулся.
— Ваша небольшая операция с боевой группой оказалась очень впечатляющей, — сказал я после минутного молчания.
— Микаэл получил приказ ничего не предпринимать самостоятельно и ждать нас, — сказал он, отводя взгляд. — Гелиос ему не очень доверял. Вы не должны были идти туда одни. Мы и мысли не могли допустить, что он осмелится нарушить приказ. Это было безумием. Вам повезло, что мы подоспели вовремя.
— Теперь я понимаю…
— Во время своей последней миссии в Мексике он совершил серьезный промах. Гелиос хотел отстранить его на какое-то время, но Микаэл предпочел продолжать, пусть даже с риском погибнуть. Вот почему он стремился защищать вас в Турции. Я думаю, он бы не перенес, если бы его отстранили. Он хотел доказать, что еще стоит чего-то. Мне очень жаль, Морган. Он не должен был нарушать указания Гелиоса. Нужно потерять разум, чтобы решиться на такое, — добавил он с дрожью в голосе. — Кстати… — Он протянул мне визитную карточку.
— Что это?
— Место, где вы найдете своего брата. У нас же было с вами соглашение.
— В Коринфе? — выдохнул я. — Он не покидал его с тех самых пор…
Стюардесса принесла нам ужин, но я был не в силах проглотить ни кусочка.
— Вон они!
Крик Ганса и Амины заставил меня вздрогнуть. Они ждали нас на площадке для выхода пассажиров аэропорта Орли в компании с элегантной женщиной в брючном костюме, которую Гиацинт мне представил как Акезу…
Мои друзья буквально набросились на меня, и я не отважился оттолкнуть их, хоть и испытывал сильную боль.
— Акеза сказала нам, что ты схлопотал пулю! — теребил меня Ганс. — И как? Расскажи! Давай! Мы не могли тебе позвонить. Слишком рискованно было…
— Ганс, — вмешалась Амина, — он устал! Дай ему время опомниться.
Гиацинт улыбнулся, а его коллега добродушно покачала головой.
— Итак, куда мы едем? — спросила она.
— Сначала к Моргану, чтобы все обсудить. А там будет видно.
— Акеза нас уже проинструктировала, что мы должны говорить и что нет, — недовольно пробормотал Ганс.
— Напоминание никогда не вредно.
Мы направились к парковке — Амина и Ганс совсем замучили меня вопросами — и наконец, разместившись в роскошной «БМВ» Акезы, двинулись в Париж. Вонь от выхлопных газов, гул клаксонов и отравленный парижский воздух… Господи, какое это счастье!
12
На следующий день в девять часов утра Амина позвонила у моей двери. Я только что вышел из душа и был взволнован больше, чем какой-нибудь юнец перед первым свиданием.
А до этого, ровно в восемь, пришел Людвиг за своим внуком, который ночевал у меня, и я на минуту даже подумал, что он сейчас расплачется от облегчения. За тот час, что он пробыл у меня, Ганс, конечно, рассказал ему всякие небылицы, выдуманные Гиацинтом и Акезой.
— Ты еще не готов?
Я пригласил ее войти и закрутился как белка в колесе. Я не знал, где мои трусы, где верхняя одежда, где ванная комната, короче, не знал, где я, на какой планете.
— Морган! Успокойся. Можно подумать, что ты принял допинг. Тебя не пропустят в аэропорту.
— Ты уверена, что хочешь лететь со мной?
— Конечно. Давай, одевайся.
Через два часа наш самолет вылетал в Грецию, а нам еще предстояло выстоять очередь на регистрацию.
— Ты действительно будешь работать на Гелиоса? — натягивая джинсы, спросил я, чтобы перевести разговор.
Акеза предложила Амине поработать с группой сотрудников архива, которые косвенно помогли нам в наших расследованиях.
— Я обожаю копаться в архивах и библиотеках, это правда, но боюсь оказаться не на высоте. Вчера вечером я встретилась с их парижским руководством. Все, что я сумела сделать до сих пор, мне кажется ничтожным по сравнению с материалами, которыми они занимаются. Если бы ты видел, какими возможностями они располагают… Это просто непостижимо!
— А именно?
Она поджала губы со смущенной улыбкой и помотала головой:
— Я не могу рассказывать, ты прекрасно это знаешь.
Немного раздосадованный, я все же согласно кивнул.
Без сомнения, Гелиос умел выбирать сотрудников, и скромность была самым важным их качеством.
— Думаю, я уже готов.
— Можно подумать, что ты собрался к дантисту!
— Как ты думаешь, он меня узнает? — с тревогой спросил я.
— Уверена в этом. Ладно, пошли.
Я взял свою дорожную сумку, и мы торопливо спустились по лестнице. У подъезда нас ждало такси, которое взяла моя спутница, и я с бьющимся сердцем сел в машину. Я скоро увижу Этти…
В аэропорту Орли пассажиров было так много, что регистрация на рейс в Афины продлилась целую вечность. У нас с собой была только спортивная сумка с вещами для Этти, потому что мы собирались уже вечером вернуться вместе с ним. В сумку я сунул его любимые вещи и несколько журналов, чтобы снять у него возбуждение во время полета. Как сказал мне Гиацинт, у него случаются внезапные приступы гнева или возбуждения. Я в ужас приходил при одной мысли, что он устроит нам сцену в автобусе или в самолете, ведь я понятия не имел, как реагировать и что делать, чтобы успокоить его. А что если он откажется садиться в самолет?