сширились.
– Что вы делаете? – грозно спросила она и вдавила сигарету в пепельницу. – Вы в своем уме?
Девушка не обратила на возглас Аллы Львовны никакого внимания. Она развернулась и, глядя Крутовой в глаза, зашагала к столу. Глаза девушки глядели не мигая, в глубине их полыхал красный огонек, а ее губы внезапно потемнели и изогнулись в странную улыбку.
– Эй, ты чего? – растерянно проговорила Алла Львовна. – Чего задумала-то?
Девушка, продолжая улыбаться, двинулась вокруг стола. Лицо ее превратилось в неподвижную маску. Улыбка напоминала судорожный оскал.
– Ах ты. – Владелица ресторана задохнулась от возмущения. – Ты что о себе возомнила?
Она хотела оттолкнуть наглую девицу, но та перехватила ее руки за запястья и крепко их сжала. Лицо девицы задергалось, а из раскрытого рта показались четыре белых клыка.
Аллу Львовну пробрал ужас, но крикнуть она не успела. Девица резко подалась вперед и впилась зубами Крутовой в шею. Хозяйка ресторана заелозила ногами по скользкому полу кабинета и захрипела.
Через несколько секунд Крутова рухнула на пол, а девушка подняла голову и облизнула черным языком окровавленные губы. Затем достала из кармана мобильник, нажала кнопку и сказала:
– Алло, это Юля. Входите.
Убрав мобильник в карман, девушка нагнулась, взяла левую руку мертвой Аллы Львовны, стянула с ее безымянного пальца перстень и поднесла его к глазам.
– Вот ты какой, – тихо пробормотала она и улыбнулась.
Юля хотела надеть перстень на палец, но едва тот коснулся кончика ее ногтя, как из камушка вырвалась маленькая красная искорка и ударила девушку в сердце. Мертвенная чернота волной прокатилась по ее телу. Одежда и кожа девушки стремительно обуглились, и от черной кожи отлетел сизоватый дымок. Еще секунду она стояла на ногах, а потом рухнула на пол и рассыпалась в пыль.
Фиксатор замка на двери сам собой щелкнул, и в кабинет вошли двое – молодая, черноволосая, умопомрачительно красивая женщина в длинном плаще и круглолицый лысый толстяк в дорогом пиджаке.
Взглянув на останки девушки, черноволосая красавица остановилась и удивленно подняла брови:
– Что с ней?
– Обратилась в прах, – небрежно ответил лысый толстяк, озадаченно рыская глазами по полу. – Так бывает с каждым, кто пытается отнять перстень силой. Эту штуку можно только принять в дар. Или купить. Или найти на дороге. В общем, все что угодно, кроме насилия.
– Почему ты сразу об этом не сказал?
– А что это изменило бы?
– Юля была бы жива.
Толстяк дернул щекой и проговорил с еще большим пренебрежением:
– Одной кровосоской меньше, одной больше. Какая, к дьяволу, разница?
По лицу красавицы пробежала тень, а в глазах ее полыхнул гневный огонек.
– Ты говоришь о стригоях, маг! – проговорила она негромким голосом, от которого у любого бы пробежал по спине мороз. – Имей уважение!
Лысый примирительно улыбнулся, хотя светло-голубые глаза его остались холодными.
– Ладно, стрига, не злись. Главное, что дело сделано. А за нее. – он качнул подбородком в сторону останков Юли, – Менерих тебе щедро заплатит. Черт, да где же этот перстень?!
Красавица быстро нагнулась, подняла с пола перстень и, сжав его в руке, проговорила:
– Кажется, его кто-то потерял? Удачная находка!
Толстяк резко повернулся и уставился на сжатый кулак красавицы. Затем поднял ледяной взгляд на ее лицо и угрожающе проговорил:
– Не шути со мной, стрига. – Он протянул пухлую руку: – Отдай мне Ключ!
Темные глаза красавицы слегка сузились, а губы изогнулись в улыбку.
– Пусть он пока побудет у меня, авгур, – проворковала она.
– Что-о?
– Твой хозяин обещал, что вы заберете меня из этого мира, когда все начнется. Я договаривалась лично с ним и потому перстень отдам ему в руки.
Несколько секунд толстяк молчал, глядя на красавицу таким взглядом, словно решал, развеять ее в прах или превратить в крысу. Потом опустил руку и зловеще проговорил:
– Что ж, будь по-твоему. Но если вздумаешь обмануть – тебе конец. Менерих не прощает предательства.
Отвернувшись от стриги, маг авгур склонился над трупом Аллы Львовны Крутовой. Внезапно женщина открыла налитые кровью глаза и посмотрела на толстяка.
– Уже обратилась, – проворчал тот и недовольно покосился на черноволосую красавицу. – Быстро это у вас, кровососов. Теперь понимаю, почему регистраторы запрещают вам кусать людей. Дай вам волю, и через месяц на Земле не останется ни одного нормального сарга.
Он схватил Крутову одной рукой за подбородок, а другой – за затылок и резко крутанул ее голову вбок. Шея Аллы Львовны хрустнула, налитые кровью глаза закатились, а напряженное тело вновь обмякло.
Толстяк взял Крутову за плечи и перевернул на живот. Затем задрал на ней платье и расстегнул застежку лифчика. Проведя пухлой ладонью по голой спине Крутовой, лысый прошептал несколько слов на древнем языке. В ту же секунду на спине проступили багровые символы.
Брови черноволосой красавицы удивленно взлетели вверх.
– Что это?
– Инструкция, – ответил толстяк. – Она всегда прилагается к Ключу.
Красавица усмехнулась:
– Остроумно.
– И главное – удобно. Ключ сам указывает на дверь, которую нужно открыть. Одна беда – инструкция всегда зашифрована.
Красавица приблизилась к трупу женщины и, вытянув шею, попыталась получше разглядеть испещренную кровавыми значками спину. Она успела увидеть несколько странных символов: горящий крест, силуэт рыцаря с воздетым мечом.
Потом толстяк как бы невзначай переменил положение и закрыл собой Крутову. Он вытянул руку, примерился и несколько раз провел острым, как осколок стекла, ногтем указательного пальца по спине мертвой женщины.
Покончив с этим, он облизнул окровавленный ноготь, подцепил им кожу и резким движением сорвал ее.
– Твой хозяин сможет это прочесть? – недоверчиво осведомилась красавица.
– Мой хозяин может много такого, о чем ты даже не догадываешься, – отозвался толстяк, сворачивая свой страшный трофей в рулон и убирая его в карман плаща. – Все, пора уходить.
– Мы идем к Менериху? Толстяк кивнул:
– Да. Но сперва заскочим в ресторан и чего-нибудь перекусим. Я умираю от голода. А ты?
Красавица нахмурилась:
– Ты ведь знаешь, маг, я не ем в ресторанах.
– Ах да. – Толстяк усмехнулся. – Все время забываю, что твой организм не принимает ничего, кроме свежей крови. Ладно, посидишь рядом.
Маг авгур выпрямился и небрежно щелкнул пальцами. Труп Аллы Львовны вспыхнул голубоватым пламенем. Огонь быстро перекинулся на ковер и стал стремительно разгораться, а толстяк и красавица заспешили к выходу.
2
Суетно стало жить на свете. С каждым годом Москва становилась все более неуютной. Если так пойдет и дальше, скоро в столице не останется ни одного места, где можно глотнуть относительно свежего воздуха и размять ноги, не рискуя попасть под машину или быть растоптанным толпой прохожих.
Рыжеволосый официант вспомнил свой маленький городок, из которого уехал «покорять Москву» пять лет назад, и вздохнул. Понадобилось целых пять лет, чтобы понять: Москву невозможно покорить. Это она покоряет каждого, кто попадается в ее паучьи сети. При мысли о «паучьих сетях» рыжий официант представил себе карту московского метро и усмехнулся – карта эта и впрямь здорово походила на паутину.
Кусочки льда мелодично стукнулись о дно широкого стакана. Рыжий официант посмотрел, как бармен заливает лед янтарной струей шотландского виски, снова вздохнул и перевел взгляд на зал ресторана.
Его занимал странный посетитель, сидевший за столиком у окна. Рыжий официант щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена, и сказал:
– Глянь-ка на того типа.
Это был долговязый мужчина в старом, застиранном свитере. Черты лица – резкие и суровые, а само лицо – худое, скуластое и, учитывая черный цвет волос, неприятно бледное. В волосах – ярко-белая седая прядь.
Бармен пожал плечами:
– И что в нем странного? То, что одевается с помойки? Так нынче и не такое встретишь.
– Ты посмотри, как он уставился на ту парочку. Будто глазами их сожрать хочет.
Долговязый парень с седой прядью на темени и впрямь неотрывно смотрел на мужчину и женщину, мирно ужинавших за угловым столиком. Мужчина был хорошо упитан и лыс, как колено. Узел галстука распущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута, красноватая лысина поблескивает, как полированный шлем.
Спутница лысого толстяка была настоящей красавицей. Брюнетка с бледным, чувственным лицом и темными губами. Одета она была в легкий черный плащик.
Лысый толстяк уминал карпаччо из сырой семги (семьсот двадцать два рубля за порцию), запивая его белым бургундским вином (пятьсот рублей за бокал). Красавица ничего не ела, а в бокале, который она держала в длинных, бледных пальцах, была простая вода.
– Ну и что тут такого? – пожал плечами бармен. – Может, у него анорексия и он ненавидит толстяков.
– Анорексия? – Официант возмущенно вытаращил глаза. – Да я ему уже три порции флорентийской говядины с кровью притащил! И он их все умял! Один!
– Три порции? – удивился бармен, разглядывая долговязого брюнета, который продолжал таращиться на толстяка. – По шестьсот пятьдесят рублей каждая? Да вся его одежда стоит в пять раз меньше.
– И я о том же. – Официант снова перевел взгляд на толстяка и красавицу. – Шикарная женщина, – завистливо протянул он.
– Точно, – согласился бармен. – Богиня! Погоди-ка. – Он наморщил лоб. – А ведь я ее знаю. Ну точно – знаю. Это же Наталья Литовцева!
– Какая Литовцева?
– Та самая – жена Литовцева!
– Владельца заводов и судов?
– Ну!
– С ума сойти.
Между тем толстяк вытер руки салфеткой, достал из кармана бумажник, скользнул взглядом по счету, который уже лежал на столе, и небрежно отсчитал несколько купюр. Потом сунул бумажник в карман, и оба – толстяк и его спутница, – поднялись из-за стола.