Он никогда не давал в себе усомниться.
– Тебе будет больно, – предупредил Нагиль, на большее его не хватило. Дэкван кивнул.
– Щимвер [59], ёнгданте. Я принимаю эту боль.
– Как ты можешь её принимать, если даже не знаешь ещё… – заворчал Нагиль, но тут же прикусил язык. Меньше года назад он точно так же убеждал Лан, что справится с любой пыткой, чтобы вернуть Сон Йонг. Он сделал бы то же самое и для любого воина в своём войске. Чем Дэкван отличался от Мун Нагиля?
Ноги не держали – то ли от слабости, то ли от страха. Страх не был чужд никому, ни простому человеку, ни Дракону, ни стражнику короля, ни генералу. Испытывать его было правильно. Теряться в нём – нет.
Нагиль опустился на колени в нарисованный круг. Сейчас он сидел в одной его половине, Дэкван – в другой, и их разделяла тонкая плавная линия. Тайцзи, Великий предел, деление на прошлое и будущее. Мастер Вонгсун говорил, что Великий предел делит всё сущее на две противоположности. Свет и тьма, день и ночь, солнце и луна, жара и холод.
– Некоторые считают, что Инь и Ян – это женское и мужское, ведь они тоже противоположны друг другу. Инь – мягкое, тёмное, теневое. Ян – твёрдое, светлое. Инь символизирует Белый Тигр. Ян – Лазурный Дракон.
– Но, мастер! – возражал Нагиль. – Тигр и Дракон не противоположности, они дополняют друг друга в Великом Цикле.
– Верно, – кивал мастер Вонгсун. – И потому Инь и Ян не только противоположности. Они едины и неделимы.
– Не понимаю, – хмурился Рэвон. – Если они едины, то почему делят мир?
– А это, мой ученик, тебе придётся познать самому.
Много позже, когда мастер Вонгсун присоединился к духам, растворился в Великом Цикле, и к растерянному Нагилю, только получившему силу Дракона, пришла шаманка из Ордена Белого Тигра, она сказала, что учитель тоже неверно понимал символы.
– Инь и Ян – не линия раздела, – говорила она молодому капитану драконьего войска. – Это всего лишь этап. Вуцзи – небытие, тайцзи – его деление. Начало времён и всех начал, причина появления двух сил. Инь и Ян – две равнозначные силы, и они существуют, чтобы поддерживать друг друга. Вот почему они едины и неделимы.
Когда Сон Йонг обернулась имуги и Нагиль пришёл к шаманке за помощью, ожидая, что она прогонит его и ему придётся пожертвовать собой, чтобы госпожа выжила, Лан сказала, что свяжет их. Ритуал будет больной, жестокий, он изменит обоих. Нагиль согласился не раздумывая. С тех пор они с Сон Йонг были едины, даже если их разделяли целые вселенные. С тех пор – Нагиль знал это, как самого себя, – их тянуло друг другу, как бы сильно он ни противился.
– Эта сила, – предупредила Лан до ритуала, – похожа на нить, которой Дракона связывают с Хранителем. У тебя нет Хранителя, моджори-ёнг [60], ты отказался от него, посчитав себя самым умным. Тогда я ругала тебя, а теперь вижу, что это тоже не было случайностью. В некотором роде, Мун Нагиль, ты счастливчик, каких поискать…
Тогда Нагиль решил, что она бредит: он знал эту ворчливую шаманку с японского острова всего лишь полгода и думал, будто она говорит не с духами, а с воображаемыми существами, которых видит в дурмане.
– Счастливчик, говоришь, – выдохнул Нагиль, поднимая голову к небу. То было чистым, светлеющим от восходящего белого солнца. Стояла спокойная тишина, за спиной шумела в отдалении вода в заливе Бохай. Ритуал, которым Лан вытянула Йонг обратно в мир людей из Великого моря, должен был проводиться в ночи, в тёмное время, когда была сильна её женская сущность. Ритуал для связи Хранителя и Дракона должен был состояться ранним утром, в час Дракона [61].
– Генерал? – позвал Дэкван, хмурый и сосредоточенный. Нагиль опустил голову, посмотрел в глаза своему Третьему Когтю.
– У нас нет ни трав, ни нужных минералов, – повторил он. Вчерашним вечером, когда они обговаривали свои планы, Нагиль усомнился, что ритуал у них получится: Лан, насколько он помнил, пользовалась злаками и камнями из Великого Цикла, чтобы те помогали ей. Дэкван сказал, они будут только мешать.
– Я уже объяснял вам, ёнгданте, – тоже повторил он, – я знаю, что делать. Мой мэштренним научил меня читать Ци не только в бою. Минералы нужны, чтобы направить поток в нужное русло. Я нарисую его для вас, а вы меня проведёте.
Нагиль кивнул.
Они всё продумали.
Они всё решили.
– Тогда действуй, – сказал он и закрыл глаза, отдаваясь ветру, что играл с его спутанными волосами.
Ветер давал силу огню. Огонь питал землю. Земля насыщала металл. Металл отдавал себя воде. Вода возвращала всё ветру. Великий Цикл, нерушимый и бесконечный, диктовал правила всему живому и неживому. Стихии сменяли друг друга, люди следовали за ними.
Чтобы держать баланс, первый Дракон повелел своему человеку найти Хранителя, который сможет поддерживать его в минуты слабости, в минуты горести. Хранитель нужен был Дракону, чтобы тот жил как можно дольше. И всё равно Великий Зверь в теле человека умирал преждевременно.
Никто не говорил Нагилю, что Хранители умирали тоже. Об этом не писали в древних летописях, это утаивали в храмах стихий. Когда Нагиль стал Драконом, он осознал, что тот, кто питает Дракона, не только умрёт вместе с ним, а уйдёт в мир мёртвых гораздо раньше. Тогда Нагиль в гневе решил, что не возьмёт себе Хранителя, отказывал в этой чести верному Первому Когтю, отказывал всем молодым воинам своего войска.
«И вот я наступаю на горло себе же», – подумал Нагиль с горечью, чувствуя, как течёт вдоль его тела чужая Ци. У Дэквана была спокойная энергия, ровный поток, этим они были похожи. Возможно, поэтому (или по той причине, что выбора и сил сопротивляться у Нагиля не осталось) нить Ци между ним и Дэкваном протянулась легко и дёрнула оба сердца. Резко, больно, у Нагиля на глазах проступили слёзы.
– Если я защищаю своего мастера, – тихо бормотал тырсэгарра, – я вверяю ему себя.
– Если я принимаю Хранителя, – вторил ему Нагиль, – я защищаю его.
Это была явная ложь – слова из древнего ритуала. Весь ритуал, по сути, был набором высокопарных речей, в которых очень просто было потерять суть: Дракон отнимал силы у человека, ему не предназначенного, лишь бы продлить своё существование в этом мире.
Чувствуя, как наполняется силой и злостью, Нагиль добавил:
– Если я погибну, я оборву нить между нами, чтобы не утянуть тебя за собой.
Дэкван открыл глаза и улыбнулся – Нагилю показалось, то была горькая улыбка, хотя тырсэгарра не выказывал неодобрения:
– Вы не сможете, генерал. Пять лет назад, когда вы вытащили меня из боя при Кёнбоккуне на своей спине, я поклялся вас защищать. И я держу слово до этих пор – и буду держать в будущем.
«Ну и глупец», – хотелось выплюнуть Нагилю, но он не стал портить момент.
– В конце концов, – говорил Дэкван, когда они шли к сторожевой башне и им в спины светило яркое утреннее солнце, – думайте об этом как о возможности поскорее вернуться в Чосон. Госпожа, должно быть, заждалась вашего возвращения.
Что ж, решил Нагиль, на мгновение чувствуя себя радостным, хотя бы в этом он мог согласиться с Дэкваном. Счастливчик, да?
Смотри, ворчливая мудан Ордена Белого Тигра. Я защищу Чосон и твою ученицу, а после мы встретимся с тобой в ином мире – и рассчитаемся.
– Если ты думаешь, что дорога домой будет безопасной, выстеленной лепестками лотоса, то ты очень ошибаешься, – говорил Нагиль с Дэкваном, когда поздней ночью они сидели в кладовой разрушенной сторожевой башни.
Прошло несколько суток со дня ритуала, Дракон не просыпался, и легче Нагилю не становилось. Он злился из-за этого и спускал гнев на ожидающих каких-то новостей воинов. Кантэ и Минхи уже держались от генерала на расстоянии, кормить шпиона Императора, ради которого весь этот злосчастный поход и затевался, отказывались. Нагилю приходилось самостоятельно спускаться в темницы и отдавать несчастному скудные обеды и ужины.
– Я не говорил этого, генерал, – терпеливо возразил Дэкван. Он сидел над потёртой картой Империи, которую раздобыл Гванук – и где только достал в этих духами забытых землях? – и вёл пальцем вдоль нарисованного тракта, которого на других картах не было.
– Если воспользуемся этой дорогой, то можем попасть в засаду, – буркнул Нагиль. – Мы уйти хотим или остаться, определись.
– Мы хотим доставить несчастного имперского шпиона в Пекин, разве нет? – Дэкван склонил голову и потёр лоб. В кладовой, которую они превратили в воинский стан, было душно и задымленно из-за забитого дымохода. Здесь спали поочерёдно, в тепле и страхе задохнуться во сне.
Чунсок сказал бы, что не менять планы после новостей из Хэнджу – дурная затея, но Дэкван не был Чунсоком и не любил отклоняться от прежних стратегий в угоду новым.
– Если к тому моменту, когда мы придём в Пекин, я не восстановлю силы, защиты Дракона у нас не будет, – сказал Нагиль. – Рисковать тобой и остальными мы не можем, плевать на шпиона.
– Но нам нужно снисхождение Императора, вы сами сказали, генерал.
– А ещё нам нужны наши жизни. И победа в войне. Но всё сразу получить невозможно.
Дэкван посмотрел на Нагиля поверх бумаг с осуждением.
– Вас Чунсок научил видеть мир только в плохом свете? Должно быть, нелегко приходится госпоже, раз она имеет дело с таким брюзгой…
– Дэкван! – вспыхнул Нагиль. – Прекрати поминать её при каждом удобном случае. Где твои манеры?
– Там же, где и ваша вера в моих воинов, – не преминул возразить тырсэгарра.
Нагиль знал, зачем его Хранитель обращает внимание на Сон Йонг и её отсутствие. Мысль о ней успокаивала, давала силы, хотя Нагиль запрещал себе вспоминать её лицо слишком часто. У него не было времени предаваться мечтам, покуда не было сил двигаться в сторону Чосона.