– О чём это ты?
Йонг нахмурилась, но Ильсу больше ничего не сказала на этот счёт.
– Что ж, ирмэ, не мне рассказывать чужие секреты, – только выдала она и сослалась на поздний вечер. – Гаин зовёт на ужин, я пришла сюда за этим.
– Гаин готовила? – с сомнением спросила Йонг. Ильсу фыркнула.
– Нет, Копириан… Коби… Проклятье, кто-то из чужеземцев старался. Идём, пока всё не разобрали.
На деле португалец оказался предприимчивым и деятельным, хотя всю дорогу до Ульджина делал вид, что его происходящее вокруг никак не касается. Йонг больше блеска видела в глазах его людей, те даже радовались ей сильнее, чем их капитэ. Последний только ворчал, находил новые причины ругать правительство, издевался над Йонг, когда видел её с мечом в руках.
– Ничего у такой слабой девчонки не выйдет, – говорил он, проходя мимо, когда Йонг в поле вместе с Дочерьми или воинами Чунсока училась стрелять из лука и фехтовать. Новобранцев, пока в Лапе отсутствовал Дэкван, выбирал лично Чунсок, а учил Боым, хотя, казалось, спокойный и мягкий воин подходил на замену строгому тырсэгарра меньше всех.
– А вы бы тоже взяли в руки меч и потренировались, – рявкала на него Гаин и гнала с поля. Иридио, почесывая бороду, удалялся прочь с самым довольным видом.
– Он не особенно любит женщин, – замечала Чхонги, пока натягивала тетиву на новые луки.
– На поле боя – может быть, – кривила губы Гаин. – А вот в доме кисэн очень даже они ему по душе.
Ильсу отворачивалась и молчала, что было на неё не похоже. Йонг следила за ней с тех самых пор, как они говорили в храме, и гадала, может ли спросить обо всём Иридио – и скажет ли он правду или снова отшутится и прикинется непонятливым. Дочери тоже слышали разное о португальском торговце пряностями и тоже сплетничали вечерами о том, на самом ли деле этот язвительный человек убил женщину короля, или на него наговаривают.
– Он не кажется злым, – шептала Чхонги, сидя у костра рядом с Йонг. Ильсу по другую от неё сторону ворошила палкой угли.
– Он и не злой. Он спас Намджу, забыла?
– Его Чжихо вылечил, – резонно замечала Чхонги.
– А умереть ему не дал Иридио.
Йонг слушала их обеих и строила свои теории. Она уже знала от Гаин, что Ли Хон не хотел отпускать её в компании португальцев и потому приставил весь отряд Дочерей присматривать за упрямой подругой в дороге до Ульджина. Ещё Йонг знала, что Ли Хон поручил что-то Иридио, что-то, о чём с ней не поделился, и это касалось загадочного генерала Хигюна, ждущего королевский указ в Ульджине.
– Боым с воинами доведут нас до города и вернутся в Хансон, дожидаться ёнгданте, а мы останемся защищать сыта-голь, – сказала как-то Гаин, разминая руки перед утренним рывком через горы. Ильсу услышала это и сникла, хотя никто, казалось, ничего не заметил. Йонг шла с ней рядом весь тот день и пыталась разговорить, но ирмэ делала вид, что её ничего не беспокоит.
– Радуйся, что можешь видеть его рядом, пока есть возможность, – буркнула Йонг под вечер длинного дня и ушла, внезапно рассердившись на Ильсу. Та смотрела ей вслед с недоумением.
Всю ночь Йонг проворочалась без сна, снова, и наутро чувствовала себя ещё более измотанной и злой. Обида крепла в её душе, отравляла все мысли.
Она ждала, что Нагиль вернётся до того, как ей придётся покинуть Хансон, пусть духи и твердили ей о другом исходе. Она надеялась, что Нагиль догонит её в дороге и дальше путь в Ульджин они будут держать вместе. Она молилась, лёжа на циновках в старом храме, что Нагиль придёт, прискачет, прилетит за ней, как в самую первую их встречу, и снова похитит, унесёт подальше от приближающейся беды, которую Йонг не могла контролировать, вернёт в тепло своих рук.
Она так желала этого, что, просыпаясь каждое утро, проклинала день, и восход солнца, и новые дела, что предстояло решать. И длинную дорогу до Ульджина, и разговоры воинов и Дочерей, и Иридио, что строил из себя всезнающего гения.
Когда на семнадцатый день их похода за поворотом широкой дороги показалась выжженная земля вместо полей, Йонг первым делом подумала о Драконе.
– Сражение в прошлом году, – пояснила идущая рядом Гаин. Свист Дочерей впереди и чуть стороне от них дал знать, что дорога свободна, и потому сыгунгарра шагала рядом с Йонг, беззаботно размахивая копьём.
– Когда драконье войско отвоёвывало Ульджин? – спросила Йонг.
– Да. Говорят, знатный был бой.
Йонг покосилась на сыгунгарра, возражение почти сорвалось с языка, когда та, осознав причину молчания, добавила:
– Не вини воина за гордость. В этом мире слишком мало осталось хороших вещей, и мы вынуждены находить их даже среди крови и смерти.
– Лучше умереть, защищая того, кто дорог, – вспомнила Йонг давнюю, почти забытую фразу, которую неизменно связывала с Вонбином, хотя произнёс её Нагиль.
Чем дольше Йонг жила в Чосоне, тем больше боялась, что в конечном итоге эти слова станут предзнаменованием для Дракона и генерала, в чьём теле тот жил.
– Твоя правда, сыта-голь, – кивнула Гаин. – А теперь можешь выдохнуть. Мы пришли.
Стены Ульджина успели восстановить после зимней осады и снова разрушить новыми набегами. Ли Хону докладывали, что камни из крепостных стен используют, чтобы топить подбирающиеся со стороны Медного моря корабли. Король ругался и велел сменить разрушительную стратегию, грозился Драконом, но опытный в своём деле генерал Хигюн, похоже, приказам короля не внял: Йонг заметила, что стены, встречающие усталый отряд, разбирают, а не возводят.
Охраняющие ворота стражники остановили всех и велели ждать.
– У нас приказ короля, – возмутился Боым.
– А у нас – приказ генерала, – отрезал тем же тоном капитан стражи. На иноземцев он смотрел, морщась, и отводил взгляд, на Дочерей поглядывал с удивлением. Не мог же он вообще не слышать про женский отряд драконьего войска? Йонг решила, что своим поведением стражники обязаны генералу, что задавал ритм жизни Ульджина уже продолжительное время.
Тот появился на надвратной башне, чудом уцелевшей во время сражения. Высокий седовласый мужчина с редкой бородой до груди, стиснутой доспехами. У него не было одной руки, обрубок плеча был перевязан тряпкой с давно засохшей кровью. Тонкий запах металла Йонг чувствовала в воздухе ещё до появления генерала, но теперь словно ощущала его сильнее, словно тот стал плотнее. Имуги всё ещё не показывал головы, хотя Йонг чувствовала его осторожное присутствие у себя под кожей. Должно быть, это он реагировал на кровь так аккуратно?
Генерал оглядел прибывших, остановил взгляд на Иридио.
– Тебя я знаю, – нахмурился он. Португалец проговорил что-то злое себе под нос.
– И ты мне знаком, – ответил Иридио. – Такую рожу вряд ли забудешь…
Генерал не услышал или решил не отвечать, но подал знак страже, и та пропустила отряд в город. Йонг приблизилась к Иридио, пока все пробирались через полуразрушенные ворота на внутренние улицы Ульджина.
– Вы знакомы?.. – выдохнула Йонг. Иридио мотнул головой.
– Этот человек обвинил меня в убийстве женщины, – сказал он без злобы, но с укором. – Пять лет назад.
Сердце Йонг поползло в желудок.
– Когда вас чуть не казнили?
– Сэ, гарота.
О нет. Встреча с одноруким генералом, о котором Йонг слышала столько противоречивого, и без Иридио виделась ей очень беспокойным событием. Йонг не довелось познакомиться с Хигюном при Нагиле, и в его отсутствие генерал, известный своей неприязнью к женщинам, мог запросто выдворить Йонг из Ульджина. Ли Хон заверил, что с королевским приказом она будет под защитой, но разрушенные стены города, на которые король столько ругался, сидя в Хансоне, красноречиво намекали об обратном.
Генерал Хигюн погонит из Ульджина и Йонг, и её ворчливого мастера.
Когда городская стража передала смешанный отряд воинов и иноземцев в руки генеральской охраны, Йонг уже хоронила планы на кобуксон, а заодно и все рыбацкие судна, вместе взятые. Но её вместе с остальными сперва отправили в крестьянские дома, растянутые длинной улицей вдоль крепостной стены, потом приказали ждать. Иридио неожиданно не захотел оставить Йонг с Дочерьми, велел ей не отходить далеко. Измотанная дорогой, она спорить не стала.
Генерал явился к ним, выглядя ещё более устрашающе, чем казался на надвратной башне. Йонг как раз искала воду, чтобы смыть с лица многодневную пыль, налипшую на потную кожу, когда он вошёл во дворик заброшенной хижины и встал напротив Иридио.
– Поговаривали, ты сгинул в безымянной крепости, – сказал генерал высокомерно. Вблизи его голос показался Йонг знакомым, но она не могла припомнить, когда его слышала и где.
– Врали, – коротко ответил Иридио. – Прямо как ты на королевском суде пять лет назад.
Йонг бросила миску с водой и подошла к португальцу, пытаясь втиснуться между ними.
– Тебя не казнили, будь благодарен и за это, – сказал Хигюн.
– Не тебя за это стоит благодарить!..
– Господин! – вскрикнула Йонг. Покрасневший от злости Иридио опустил голову, только теперь её замечая. Хигюн, напротив, удивлённым не показался.
– Ах да, – бросил он себе под ноги, будто Йонг сидела у самой земли и по-другому он с ней поговорить не мог. – Знаменитая змея, покорившая дворец. Женщина, сожравшая сердце лучшего моего воина.
Йонг была готова к насмешкам и потому молчала. Ей и не такое говорили люди вокруг, чтобы она прислушивалась к едким словам генерала. Но после он вдруг сказал:
– Чудовище, оторвавшее мне руку.
И Йонг пришлось посмотреть ему прямо в глаза.
Запах крови, мгновенно усилившийся, вернул её в жаркую влажную ночь прошлого лета. И Йонг вспомнила себя в теле имуги.
Хансон, Чосон, конец месяца кёнъчхип 1593 года, год Водяной Змеи
Ли Хон попросил позвать ворчливого бородатого португальца, от которого шарахались все служанки дворца, и Чунсок, конечно же, выказал опасения:
– Вы уверены, ваше величество? Без упрямой госпожи он совсем срывается, как пёс без хозяина…