Йонг не посмела закрывать глаза, зная, что расплачется перед ним, и смотрела на него всё то время, что он ухаживал за ней в абсолютной тишине. Мерно отбивали ритм их сердца. Йонг не отводила взгляд от Нагиля, отмечая ту же обречённую печаль, ту же боль в каждом его движении.
Потом он усадил её на футон, помог раздеться. Уложил на подушки рядом с собой и накрыл шёлковым одеялом, добытым, должно быть, со складов жадного советника Чхве. Йонг слышала успокаивающий аромат трав вокруг себя и запах сливового дерева, идущий от кожи Нагиля.
– Я знаю, что делать, чтобы спасти нас, – прошептала Йонг. Голос хрипел и крошился, словно стекло. Каждое слово причиняло резкую боль, каждый звук пробирался вверх по горлу с огромным трудом. Нагиль выдохнул Йонг в макушку, прижал к себе крепче.
– Я верю, минджа, – сказал он тихо, так тихо, что Йонг едва его услышала. – А теперь – спи.
Она закрыла глаза и заплакала от бессилия и усталости. Её окружало тепло тела Нагиля и убаюкивающая, смягчающая горе уверенность в том, что от любой смерти и любой крови они друг друга уберегут.
«Убью, украду, солгу, пойду на сделку с врагом, – думала Йонг, засыпая, – сделаю что угодно, лишь бы он выжил».
23
Когда Йонг рассказала Нагилю о том, что хочет обхитрить самих Великих Зверей, он выслушал без возражений и ещё долго сидел в молчании. Они расположились на этот раз в собственных покоях, чтобы никого не тревожить криками, если вдруг снова начнут ругаться, но теперь Йонг было неудобно, и Нагиль это чувствовал. Он молчал, уперев подбородок в скрещенные над столом пальцы рук, и смотрел в одну точку, не двигаясь. Гнетущая тишина обволакивала каждый бу в комнате, пахнущей благовониями.
– То, что ты задумала, сложно, – сказал, наконец, Нагиль и поднял к ней взгляд. Йонг кивнула. Её идея требовала вмешательства духов, не иначе. Торговаться с Великими Зверями даже Нагиль никогда не пытался, сопротивляться им у Йонг бы попросту не хватило сил, но хитрость… Переплетённая с личными домыслами и сказками, что хранили прибрежные поселения, хитрость могла переломить привычный уклад жизни и всего Великого Цикла.
Но ни Йонг, ни Нагиль не знали, повезёт ли им в этом.
– Давай поговорим с Рэвоном, – сказал вдруг Нагиль. Йонг моргнула.
– Ты с ума сошёл? Чем он поможет?
Нагиль склонил голову, услышав укор в её голосе. Недоверие его госпожи было понятным, но сейчас о нём стоило забыть.
– Он многое знает. Ты ведь приходила к нему за советом, пока меня не было.
– Я приходила, – поправила Йонг, склоняясь над столом и заглядывая Нагилю в глаза, – потому что спросить о Драконе мне больше было некого.
– Именно.
Нагиль поднялся, протянул Йонг руку. Она взяла его ладонь, всё ещё недоумевая, и, когда он потянул за собой, последовала за ним, чуть сопротивляясь. По дороге, пока Нагиль вёл их длинными коридорами в гостевой дом, где расположился Рэвон, Йонг слегка упиралась, будто раздумывала, сменить ли ей гнев по отношению к бывшему сонбэ.
Смешно, но она ни разу ещё не оставалась с Рэвоном и Нагилем вместе – чтобы были только они втроём. Столько всего произошло между ними на протяжении целого года, такого яркого и неоднозначного, что иной человек мог бы прожить целую жизнь, не пройдя и половины испытаний, что выпало им за короткий срок.
– Нагиль, – позвала Йонг, уже не самым уверенным голосом. Он не обернулся, но сжал её руку.
– Да, минджа?
– Он отравил принцессу Юнмень.
Нагиль сделал несколько шагов, прежде чем ответить.
– Знаю.
– Он сказал мне, что не делал этого.
– Потому что ты бы его возненавидела, скажи он правду.
– Но ведь это ничего не меняет! – Йонг замерла, потянула и Нагиля, чтоб он тоже остановился.
Они стояли в коридоре, ведущем к кухне, и воздух тут пах свежеприготовленным обедом, по полу тянуло теплом, слуха касались приятные звуки: стучала деревянная ложка о толстые стенки чугунного котла, трещал в печи разведённый костер. Между Нагилем и Йонг набухал, точно пузырь, новый спор. Он не хотел ссориться с ней снова – ещё и из-за хёна.
– Он врал мне раньше и соврал об этом тоже, – продолжила Йонг, запинаясь, подбирая слова. – Он потерял моё доверие, когда привёл в Чосон, и потом сделал всё, чтобы я его возненавидела.
– Но ты не ненавидишь его, – возразил Нагиль, будто объясняя ей самой истину, что норовила сорваться с языка. Йонг стиснула его руку, нашла пальцами мозоли от меча на внутренней стороне ладони.
– Почему ты веришь ему? Почему думаешь, что он не предаст, ведь он… Он столько раз обманывал тебя и подвергал опасности, и убивал, и…
– Минджа, – остановил Нагиль и приблизился к ней, встал почти вплотную, закрыл собой поток света, льющийся из окна за его спиной. Йонг вскинула голову. Этикет Чосона не позволял мужчине и женщине стоять так близко друг к другу в месте, где любой мог увидеть их.
Но в этот момент Нагиль думал, что ни он, ни Йонг этому миру целиком не принадлежат и не всегда обязаны следовать его правилам.
– Ты не обязана верить ему. – Слова упали к ногам Йонг, тихие, но твёрдые. – Достаточно верить мне. Рэвон – мой брат, и это не изменилось… – Он оборвал себя, прислушался к размеренному ритму собственного сердца. Проклятье, он действительно верил в то, что говорил. – Мер’тонъ, я должен признать, это не изменилось даже спустя столько лет и столько лишений. Я верю ему, потому что принял это решение на основании многих вещей, и несу за него ответственность.
– Ты не можешь отвечать за него, – слабо возразила Йонг. Нагиль кивнул.
– Если он попробует навредить тебе, я не посмотрю на то, что мы братья, – добавил он тише. – Если нужно будет убить его, чтобы защитить тебя, я это сделаю. Нет. – Нагиль сжал руку своей госпожи, аккуратно коснулся своим лбом её. – Если нужно будет убить всех в Чосоне, чтобы защитить тебя, я сделаю это не раздумывая.
Йонг вспыхнула и спрятала краснеющие скулы в вороте чогори Нагиля. Он был серьёзен и выдавал серьёзные мысли. Нет, опасные, преступные мысли. Узнай об их разговорах хоть кто-то из Совета, им бы пришлось скрываться от властей и законной кары до конца дней своих. «Будь прокляты все советники, – подумал Нагиль. – Если ради любви к своей женщине нужно переступать через законы, значит, их нужно менять».
– Как ни крути, нас с тобой накажут за вероломство, – горько усмехнулась Йонг. Нагиль прижал её к себе, смазанно поцеловал в висок.
– Пускай попробуют. Кто же тогда будет спасать страну? И кому король будет жаловаться на советников?
После этого краткого мига умиротворения Йонг успокоилась и к Рэвону пришла со сдержанным расположением.
Тот встретил их чаем, будто давно ждал.
«Что ж, – подумал Нагиль, садясь к низкому столику на предложенную циновку, – это будет странная беседа».
– Имуги прежде никто не пытался превращать в Дракона, – задумчиво сказал Рэвон после объяснений Йонг. Он переводил взгляд с неё на Нагиля и обратно, ни на ком не задерживая внимания дольше пары мгновений, и Йонг нервничала, наверняка гадая, насколько хёну неуютно делать вид, будто они втроём могут быть друзьями или даже семьёй.
– Да, но история Чосона не знала имуги, – добавил Нагиль. Он не хотел замечать разливающегося по комнате напряжения. Может, его спокойствие поможет и этим двоим. – Йонг говорит о Намерении, которое можно превратить в силу, я хочу знать, насколько это возможно.
– Ну… – Рэвон почесал затылок и повернул лицо к полуоткрытому окну, сквозь которое в дом проникало весеннее тепло. – Скажем так, простой веры недостаточно, чтобы провернуть то, что вы задумали.
С внутреннего двора, куда смотрел сонбэ, тянуло влажной свежестью назревающего сезона первых посевов. Снег давно сошёл, и даже в горах на склонах его почти не осталось, рыбаки говорили о больших уловах на море. Ночью прошёл дождь, смочивший жжённую землю и потушивший погребальные костры. Теперь в воздухе стоял запах тоски по утраченному и надежды на что-то большее, чем бесконечная череда смертей в этой затяжной войне.
Саудадэ. Снова с приходом весны в Чосон Нагиль испытывал именно это чувство.
– Я думаю, в твоих словах есть толк, – наконец сказал Рэвон. – По преданиям, имуги, чтобы стать Драконом, нужно проспать на дне моря тысячу лет. Только у нас нет столько времени. Может, есть что-то, что поможет нам ускорить прогресс?..
– Что такое прогресс? – спросил Нагиль, цепляясь за незнакомое слово. Йонг и Рэвон посмотрели на него с недоумением и тут же оба хмыкнули.
– Священная реликвия? – уточнил хён, так на вопрос и не ответив. – Что-то, что ты ещё не разрушила.
– Что ты разрушила?.. – нахмурился Нагиль.
– Очень смешно. – Йонг скривила губы и продолжать мысль Рэвона не стала, но он сам зацепился за другие свои слова и ахнул.
– Почему мы думаем только об одном предании? В Чосоне есть иные легенды об имуги. Чтобы стать Драконом, ему нужно завладеть жемчужиной. Наверняка среди реликвий какого-то храма стихий может быть…
– Японские торговцы тканями говорили о жемчужине, – задумалась Йонг. Нагиль решил, что проспал какую-то часть разговора, потому что о японцах слышал впервые; и почему его скрытная госпожа не рассказала о них, почему он узнавал всё только сейчас и вскользь. Но его тревога потонула в догадке, вспыхнувшей точно искра. – Может, если я смогу заполучить её, то…
– Постой, минджа, – окликнул её Нагиль. Когда Йонг посмотрела на него, он улыбнулся слабой, грустной улыбкой. – Я не догадывался об этом, но теперь понял вдруг. Проклятая мудан…
Он не закончил фразу: встал из-за стола и вышел быстрым шагом, не закрыв за собой двери. Йонг осталась сидеть рядом с чайным столиком в покоях Рэвона.
Нагиль вернулся быстрее, чем она успела встревожиться, сел перед ней и попросил вытянуть руки. Йонг подчинилась, хотя выглядела сбитой с толку и отчего-то сердитой. Поругались, должно быть: у неё покраснели от злости щёки.