орывов ветра. Время шло, но ничего не происходило. Я уже собиралась задать Рену очередной вопрос, но он приложил указательный палец к губам, прося меня помолчать. Именно в этот момент откуда-то сзади раздался мягкий шум проектора, а затем вспыхнул экран, на который стал транслироваться фильм наподобие самого дешевого вестерна. Два всадника верхом на лошадях преодолевали зеленую степь.
Рен поудобнее развалился в кресле и прикрыл глаза. Не желая тревожить его лишний раз, я переключила все свое внимание на фильм. Сначала происходящее на экране казалось ужасно скучным и мне приходилось бороться с сонливостью, но постепенно сюжет затягивал, раскрывая все новые и новые грани истории двух братьев. Даже плохой звук и бегущие субтитры, едва видимые на фоне прожженного полотна, не мешали воспринимать сюжет. Зеленая степь сменялась заброшенным городишком с деревянными домами. Лето переходило в осень, затем наступал черед зимы. Братья меняли лошадей, теряли друзей, закалялись в перестрелках, ночевали под крышей бара и под открытым звездным небом. Охотились за преступниками, доставляли их мертвые тела шерифам и шли по следам человека, безжалостно отнявшего их дом. То была история о становлении личности, о человеческих ценностях. О том, как сложно бывает остаться целостным в мире, где каждый предпочитает отстаивать только личные интересы. Раз за разом попадая в передряги, братья теряли какую-то часть себя и вместе с тем пропитывались жестокостью, с которой им приходилось бороться общими усилиями. И вот, когда развязка была уже близка, экран вспыхнул ярким светом и история угасла, так и не дойдя до своего завершения.
Я дернулась вперед, затем с недовольным видом резко обернулась назад и посмотрела на окошко вверху стены, через которое транслировалось видео. Рен завозился, просыпаясь. Зевнул, потянулся и только потом повернул голову ко мне. Увидев досаду на моем лице, он пальцами тепло взъерошил мне волосы. Этот непривычный с его стороны жест всколыхнул во мне бурю непонятных чувств.
– Пойдем домой, – поднимаясь, проговорил Рен.
– А конец фильма? – удивилась я, не желая покидать кинотеатр.
– Придумай сама.
– Хочешь сказать, концовки нет?
– Именно, мелкая, – подтвердил он. – Считай, что здесь каждый додумывает историю.
– Но почему?
– Пленка старая.
Я вцепилась в подлокотники кресла и опустила взгляд.
– Не расстраивайся, – как можно мягче заметил Рен. – Если тебе так сильно понравился этот фильм, можешь приходить сюда в любое время и смотреть его.
– Только его?
– Других нет, – развел руками Рен. – Но можешь попробовать удачу в Альфе.
– Там тоже показывают фильмы?
Рен оставил мой вопрос без ответа.
Я задумчиво молчала, двигаясь вслед за Реном по старым трамвайным шпалам, проглядывающим под слоем снега. Дорога назад отнимала больше сил. Усталость опускалась на плечи, ноги заплетались. Хотелось как можно быстрее добраться до дома и уютно устроиться на кровати, погрузившись в глубокий сон. Рен шел медленно, держа руки в карманах косухи. Изредка он внимательно оглядывался по сторонам и прислушивался к звукам Беты. Однако вскоре его стало напрягать мое молчание, и он поравнялся со мной.
– Неужели у тебя нет ничего, о чем бы ты хотела спросить? – как можно равнодушнее поинтересовался он.
Я неопределенно пожала плечами.
– Еще немного, и я всерьез подумаю, что ты заболела, – усмехнулся Рен. – Давай же, я привык к твоим вечным вопросам.
– Они тебе никогда не нравились, – заметила я, искоса следя за его реакцией.
– Сегодня особенный день.
– Чем же?
– Просто особенный, – уклончиво ответил Рен.
Впереди показался старый трамвай. Внутри него горел небольшой огонь, отбрасывавший сквозь разбитые окна тени людей на снег. Стоило прислушаться, и можно было расслышать тихий смех за разговорами.
– Мне хочется верить, что братья нашли свой путь, – осторожно проговорила я.
– Каким образом?
– Без насилия.
– О, ну раз тебе так хочется, – протянул Рен. – То, конечно, испачкав руки по локоть в крови, они все же смогли остановиться.
– Ты думаешь иначе?
– Лис, они наемники. Это не только клеймо, но и образ жизни.
– У всех есть выбор.
– Несомненно, – внезапно согласился Рен, мазнув взглядом по трамваю. – Выбор совершать ошибки и учиться на них. Если, конечно, останешься в живых после первого промаха.
– Тебе не нравятся наемники?
– Верно, – кивнул он.
– Но ведь не все плохие, – мне не хотелось рассматривать его точку зрения только с одной стороны.
– Конечно, – иронично заметил Рен. – Нет ничего плохого в том, чтобы отнимать жизни за деньги.
– Я не об этом.
– Запомни, мелкая: наемник делает работу не для того, чтобы облегчить жизнь другим, а для того, чтобы прокормить себя. И чаще всего ему наплевать, кого нужно убить.
– Ты слишком категоричен.
– А ты слишком наивная. Но, кажется, я уже это говорил.
– Ты меня именно поэтому привел посмотреть фильм? Показать, что насилие порождает насилие.
– Нет. Просто решил дать тебе немного отдохнуть. Не так уж и плохо иногда развеяться.
– Странно слышать такое от тебя.
– Считай, что ты заслужила.
Трамвай с его обитателями остался далеко за нашими спинами.
– Откуда в тебе столько жестокости? – все же не выдержала я, вновь возвращаясь к разговору о наемниках.
Мой вопрос вызвал у Рена мягкий смех, и он не стал отвечать, посчитав его глупым. Я подняла глаза к небу, разглядывая растущий полумесяц. Рен отследил мой взгляд и замедлился.
– Знаешь, Лис, – задумчиво протянул он, – в этом мире луна окрасится в красный цвет только два раза.
– К чему ты это? – не поняла я.
– Просто так, к слову, – Рен продолжил путь, сворачивая к подворотне.
Мне ничего не оставалось, кроме как снова последовать за ним. Через несколько кварталов мы вышли к дому Рена. К этому моменту я успела замерзнуть и несколько раз пожалеть об оставленной в шкафу теплой толстовке.
Глава 8Помоги ей
– Опять решила отдохнуть? – спросил Рен, наблюдая за моей очередной попыткой перевести дух, пока я лежала в сугробе.
– Мог бы и полегче, – прерывисто отозвалась я, тоскливо глядя в сторону далеких зеленых елей, чьи пушистые ветви покрывал снег.
– Только из-за того, что ты девчонка? – Рен убрал руки в карманы косухи. – Ты уж извини, но ссылаться на свою половую принадлежность почти то же самое, что признать себя легкой добычей, – уверенно произнес он. – Да тебя только за это в первую очередь постараются прикончить.
– Учту, – пообещала я, поднимаясь на ноги и снова становясь в защитную стойку.
Во взгляде Рена угадывался смех. Засмотревшись на его глаза, я почти пропустила удар, но в последний момент успела среагировать, поставив блок. Отбив второе нападение, ринулась вперед. Уходя вправо, протянула руку, чтобы схватить Рена за шею и нанести удар коленом в живот. Рен одновременно наклонился вперед, позволяя моей руке пройти над ним, и ладонями отклонил движение занесенной ноги. Мгновенно выпрямившись, он развернулся и повторил свой предыдущий удар, целясь по ребрам. Мне ничего не оставалось, как отступить. Оборвав замах из-за увеличившейся дистанции, Рен перешел к новому нападению, но замедлился, наблюдая за тем, как я резко приблизилась, направляя кулак в его лицо. Отводя его в сторону, Рен сделал подсечку. Мне удалось удержаться от падения, но это стоило секундной заминки. С разворота замахиваясь ногой, я нацелилась в бедро Рена. Он удачно блокировал замах рукой и специально подставил спину для короткой возможности атаковать. В этот момент я растерялась, не зная, какой прием лучше всего применить, и за это получила от Рена локтем в бок. Пришлось снова отступить и попробовать перевести дыхание. Игнорируя мое желание перерыва, Рен перенес вес с одной ноги на другую. Сделав короткий замах, он выбросил в мою сторону распрямленную ногу, которая встретилась с двумя предплечьями, сложенными параллельно друг другу. Спасая лицо, я потеряла возможность увидеть следующую атаку. Некоторое время пришлось отбиваться вслепую, полагаясь на интуицию и память, – Рен всегда повторял удары с самого начала тренировки, заставляя выучить приемы боя. И только удостоверившись в том, что очередной этап пройден, добавлял к старым движениям новые.
Первые три удара обычно нацелены в лицо. Следовательно, Рен не даст разорвать дистанцию. Четвертый должен будет попасть в солнечное сплетение.
Как только я убрала блок, в лицо прилетел кулак и следом возникла резкая боль, выводящая меня из строя. Алые капли брызнули на снег, взор закрыла мутная пелена из слез. Рен сделал подсечку, и я рухнула в сугроб. Теплая кровь заструилась по подбородку, нижнюю губу жгло. Приподнимаясь на локтях, я вытерла ее тыльной стороной ладони и подняла глаза на Рена.
– Вставай, – безразлично проговорил он.
Стараясь не морщиться, я осталась лежать. Ощущение досады разъедало изнутри намного сильнее, чем физическая боль. Пришлось зажмуриться, чтобы не выдать разочарование в собственном бессилии.
– Держи, – произнес Рен.
К моей губе прижалось что-то холодное. Зашипев от боли, я открыла глаза и увидела перед собой Рена. Присев на корточки, он держал скатанный в шарик снег и впервые за все время нашего знакомства тепло улыбался.
– Неплохо, – сказал он, передавая мне снежок. – Спустя две с половиной недели каждодневных тренировок ты смогла достичь кое-каких результатов. Пока, конечно, очень слабых, но все-таки прогресс заметен. И соображаешь ты теперь быстрее, – он перевел взгляд на небо, потом вновь посмотрел на меня.
– Пытаешься меня поддержать?
Рен выглядел довольным. Я уселась, продолжая прижимать снег к губе, и раздумывала, стоит ли радоваться неожиданной похвале или еще рано. Рен взъерошил мне волосы.
– Тот прием… Откуда ты его знаешь? – поинтересовался он, отстраняя руку от моей головы. – Я тебя этому не учил.