– Ты попала в плохую компанию? – с сочувствием поинтересовалась она.
Прислушиваясь к разговору, парень с серыми глазами повернул голову в нашу сторону. По моей коже пробежался холодок, а на лице отразилось непонимание. Видя мое напряжение, Мак дружелюбно погладила меня по плечу.
– Как можно девушку заставлять ходить зимой в одном только платье. Тебя, наверное, не хотели отпускать?
– Что? – спросила я, все еще не улавливая сути диалога.
– Ты с самого прихода в этот мир попала к тем жутким людям? Как долго тебе пришлось пробыть с ними?
Теперь многое встало на свои места. Я хотела объяснить Мак, что она неправильно все поняла, но прежде чем мне удалось произнести хоть слово, она продолжила:
– Как хорошо, что Рен забрал тебя от них, – она притянула меня ближе к своей груди и крепко обняла.
Неожиданно теплый прием привел меня в замешательство. В ее фразах, поступках и голосе не было ни капли фальши. Мак принялась рукой поглаживать меня по волосам так, словно я приходилась ей младшей сестрой и пришла к ней за советом. Возможно, она была из тех людей, кто всегда ведет себя открыто по отношению к другим. И это располагало. Захотелось довериться и все рассказать.
– Я совсем недавно… – моя очередная попытка признаться потонула в чужих рассуждениях.
– Если не хочешь вспоминать или говорить об этом – не надо. Теперь ты в безопасности и тебя больше никто не обидит, – Мак вздохнула и ненадолго замолчала. – Платье мы выкинули, – продолжила она после короткой паузы. – Оно больше тебе не понадобится. А форму отряда Псов можешь оставить у себя.
– Да нет же, все иначе, – заново попробовала я рассказать, но быстро смолкла, ощутив на себе цепкий взгляд серых глаз.
– Там мелкая? – раздался знакомый голос из палаты. – Пусть войдет.
Мак разжала объятия и посторонилась. Я неуверенно перешагнула порог, проходя в небольшое светлое помещение. Какое-то движение сбоку привлекло мое внимание, и я сначала мельком взглянула в ту сторону, а затем остановилась, разглядывая стоявшую напротив невысокую бледную девушку с веснушками, разбросанными у носа. Спутанные волосы цвета меди едва доходили до плеч, худощавая мальчишеская фигура выглядела болезненной, а под крупными зелеными глазами залегли синяки.
– Мелкая, я тут, – позвал меня Рен.
Я обернулась на голос, украдкой замечая, что незнакомка в точности повторила мое движение. Тогда я протянула к ней руку и прикоснулась пальцами к прохладной поверхности. Несколько раз провела вверх и вниз, удостоверяясь, что передо мной зеркало. Рен лежал на кушетке и усмехался, наблюдая за моей игрой с собственным отражением. Его черные волосы разметались по подушке и простыне.
– Давно очнулась? – поинтересовался он с самодовольной улыбкой.
– Не очень, – я пожала плечами.
Отвернувшись от зеркала, принялась разглядывать палату. Рядом с окном стояли небольшой стол и стул без спинки. Чуть дальше шкаф с покосившейся дверцей. Я еще немного осмотрелась, а потом мой блуждающий взгляд замер на левой руке Рена, из которой торчала игла, соединенная с капельницей через трубку. По ней медленно спускалась прозрачная жидкость, текла к катетеру и скрывалась под кожей.
– Как себя чувствуешь? – спросил Рен, приподнимаясь на локте.
– Отлично, – ответила я, не делая попытки приблизиться к нему.
Мак зашла в палату и села на стул, закинув ногу на ногу. Улыбаясь, она переводила взгляд с Рена на меня и обратно.
– В таком случае нам пора, – произнес Рен, усаживаясь на кушетке и спуская ноги, обутые в высокие военные ботинки, на пол.
Стоило ему выдернуть иглу из руки, как прозрачная жидкость быстро закапала на линолеум, образовывая некоторое подобие лужицы. Мак бросилась закручивать стеклянную бутылку, в которой плескалась еще треть физраствора.
– Эй, аккуратней, – проговорила она с напускной злостью в голосе. – У нас осталось не так много лекарств, а зима еще не закончилась.
В палату неслышно вошла женщина в длинном белом халате. Смерив Рена строгим взглядом, она одним взмахом руки перекинула свои черные волосы с правого плеча за спину.
– Опять не закончил процедуру? – бросила она вскользь. – Я Зела, – представилась мне. – Раз ты уже встала, то за тебя можно не опасаться. А вот тебе, – она повернулась к Рену и сердито сверкнула глазами из-под очков, – не стоит так небрежно относиться к своему здоровью.
Сидя на краю кушетки, Рен стащил со своего запястья резинку для волос и принялся равнодушно собирать пряди в высокий хвост. Покончив с этим, он поднялся на ноги.
– Я проторчал здесь два дня в роли твоего подопытного кролика, – сказал Зеле, направляясь в мою сторону. – Думаю, пора заканчивать с этим.
– Твое самочувствие ухудшается, Рен, – уже мягче произнесла Зела. – Если бы Чайка не выслала подмогу, то, возможно, тебя бы уже не было в живых. Мы не можем найти лекарство от твоей болезни, так как не знаем, что именно с тобой происходит, – она подошла к столу и, поправив очки, заглянула в синюю толстую папку. – Но мы хотя бы можем попробовать замедлить приступы.
– Надолго ли? – с иронией проговорил Рен. – Ты просто тратишь на меня лекарства, которые могут пригодиться другим, – останавливаясь около выхода в коридор, прижимает ладонь к дверному косяку. – К тому же какая разница? Сейчас, потом. Если это неизбежно, то я не собираюсь все время торчать тут в надежде отсрочить момент.
Переступая порог, он через плечо оглядывается на меня.
– Мелкая, пойдем. У нас еще много дел.
Морозный воздух звенел от своей безупречной чистоты. Вдохнув полной грудью и сразу же выдохнув, я посмотрела на облачко пара, которое вырвалось изо рта и устремилось к безоблачному небу. Рен, спрятав руки в карманы куртки, вместе со мной неторопливо вышагивал по плацу. Мимо нас проходили люди, одетые в одинаковую форму. Спеша по своим делам, они о чем-то весело переговаривались. Некоторые из них обращали на нас внимание и останавливались, провожая взглядами прямую спину Рена.
– Ты находишься в Вавилоне, – произнес Рен, сворачивая в арку. – Этот город называют последней надеждой.
– Надеждой? – переспросила я, следуя за ним и кутаясь в выданную мне ранее куртку.
– На новую жизнь, – усмехнулся Рен. – Неоправданной, – добавил чуть тише, скользя глазами по граффити оскаленной морды питбуля. – Люди не способны жить друг с другом в мире. Всегда найдется тот, кто разрушит идиллию, внеся в нее мрак, – продолжил он на ходу.
Арка закончилась, и мы вышли к трехэтажному зданию из красного кирпича. Рядом с домом, отбрасывая на неровный асфальт причудливую тень, рос высокий старый дуб. Солнечные лучи освещали покрытые инеем ветви. Недалеко в стороне высился большой сугроб снега.
– А чтобы противостоять мраку, надо к нему приблизиться, и тогда сможешь выжить, – с кривой улыбкой сказал Рен. – Видя свет, узри и тьму.
– Живя во тьме, не прекращай стремиться к свету, – на автомате произнесла я, не задумываясь над своими словами и продолжая рассматривать территорию.
Рен резко остановился и стремительно развернулся ко мне. В его взгляде на короткую секунду промелькнула глубокая боль, но она тут же растворилась за стеной отчужденности. Сжав пальцами мой подбородок и приподняв его, Рен принялся изучать мое лицо, словно пытаясь отыскать ответ на какой-то вопрос. Затем, также неожиданно, он отпустил меня и отвел глаза.
– Рен, – я позвала его.
Он раздраженно потер ладонью шею, бросив короткий взгляд в сторону третьего этажа.
– Я сказала что-то не то?
– Заткнись, – довольно грубо произнес он, продолжая всматриваться в окно.
– Прости, если я…
Он не дал мне договорить. Рывком схватив за воротник куртки, подтянул к себе и вверх. Мне пришлось встать на носочки. Склоняясь надо мной и сдерживая гнев, Рен произнес так, чтобы никто не услышал:
– Думаешь, я ужасен?
Тяжело сглотнув, я встретилась с ним глазами. Он смотрел холодно и зло. Собачка молнии врезалась мне в кожу под подбородком.
– Или, может, ты пытаешься меня оправдать? – на губах Рена появилась едкая усмешка. – Я помню страх, застывший в твоих глазах, когда убил перед тобой человека, – его пальцы сильнее впились в ткань куртки. – Запомни раз и навсегда: в этом мире жизнь ничего не стоит. Ни моя, ни твоя, ничья. Мы отбросы. Все до одного. И этот мир – наш ад, – глаза Рена опасно сузились, а белки вновь окрасились в слабый оттенок серого. – Не обманывайся тем, что видишь. Каждый, кто оказался здесь, носит на себе печать убийцы. Разница лишь в методах и жертвах, – усмешка сменилась холодным раздражением. – Да, я ужасен. Хотя бы потому, что не скрываю свою сущность. И ты, если хочешь выжить, должна стать такой же. Тебе придется перешагнуть порог своей слабости и отнять чужую жизнь, – говоря все это, Рен приблизился к моему лицу. – Твоя рука не имеет права дрогнуть, как в прошлый раз, ведь меня потом рядом с тобой не будет.
Аромат кислых зеленых яблок на короткое мгновение усилился. Резкий порыв ветра взъерошил мои волосы, отбросив в сторону челку.
– И никогда – ты слышишь? – никогда не мешай мне, – добавил Рен.
В моей памяти всплыл недавний сон. Только сейчас роль жертвы принадлежала мне, а Рен занял место палача. И если бы он решил отнять мою жизнь – я не стала бы ему мешать. Он прав. У меня нет права осуждать его или искать ему оправдания. Он не нуждается ни в том ни в другом. Прерывать чужую жизнь, пусть даже и защищая другого, – ужасный поступок. Но ведь и я не просто так оказалась в этом мире и теперь должна понести свое наказание, существуя бок о бок с другими грешниками.
– Не сопротивляешься? – надменно спросил Рен, разжимая пальцы и отпуская воротник моей куртки. – А должна. Раз тебе дали еще один шанс, не нужно упускать его. Всегда бейся до последнего.
Теперь его взгляд не выражал ничего. Безразлично отвернувшись, он продолжил путь к трехэтажному зданию.