Субудай-багатур своей верой в то, что маленькая Юлдуз может предвещать будущее, все-таки заронил зерно надежды в его больную душу. Поэтому молодой джихангир прямо себя не помнил от нетерпения. Нет, он не сомневался в благосклонности богов или силе своего войска, но как передать эту уверенность простым воинам, если даже не все ханы согласились принять его сторону и признать его превосходство. Невзирая на завещание славного деда! Проклятый Гуюк-хан, пользуясь тем, что приходится старшим сыном Великому кагану монголов, постоянно мутит воду и пытается отобрать власть у джихангира... Но зря!.. Батый уже один раз показал наглецу его место, − сможет и теперь. А нужно будет – не остановится и перед казнью ослушника! Завещание Потрясателя мира ясно и недвусмысленно! Только он, Саин-хан, имеет священные права продолжить завоевания, начатые Чингизом.
* * *
«Седьмая звезда» вошла в палатку в сопровождении своей неизменной китаянки. Одетая в платье из золотистой парчи, украшенное, как это заведено в Поднебесной империи, драгоценными камнями. А в высоко зачесанные, густые смолистые волосы женщины, служанки умело вплели замечательные жемчужины. Чуть рябое лицо Юлдуз, последовав совету И Лахе, густо выбелила, а миндалевидные раскосые глаза подвела черной краской. От этого они значительно увеличились и выглядели как-то загадочно, таинственно.
Юлдуз-хатун приблизилась к мужу и уважительно поклонилась.
– Мой повелитель звал меня?
– Да, Зорька, – мягко, но нетерпеливо, ответил Батый, рукой подзывая к себе. – Я ожидал тебя.
– Мое счастье безгранично от того, что за заботами дня хозяин не забыл об одной из наименьших жемчужин в своем бесконечном ожерелье.
– Это невозможно, моя хурхе, – засмеялся Саин-хан. – Но прежде, чем я скажу свою волю, присядь рядом... Русы говорят, что в ногах правды нет, и это действительно так.
Женщина подошла ближе и уселась возле кипы шкур, касаясь волосами синего бархатного чапана, в который был одет хан.
– А звал я тебя, Зорька, чтобы спросить, что ты думаешь о походе нашего войска в западные земли?
– Я? – удивление женщины было совершенно искренним, потому что хоть ее и предупредили о возможном вызове к хану, и она успела привести себя в надлежащий вид, но причину не сообщили. А сама она разве могла хотя бы на мгновение допустить, что ее повелитель захочет спрашивать у нее совета в ратном деле? Чего угодно ожидала Юлдуз – пылких объятий, неожиданной немилости, даже – смерти, но только не роли советника.
– Субудай-багатур заверяет меня, что тебе открыто будущее.
– Мне? – Юлдуз растерянно подняла на мужа карие глаза. – Но откуда взялось такое предположение?
– А кто предупредил меня о ловушке под ковром, в день избрания джихангира монгольского войска и провозглашения завещания Священного Правителя? Разве не ты, Блеск глаз моих?
– Так это же... – простодушно начала было объяснять Юлдуз, но остающаяся на чеку китаянка И Лахе в это мгновение легко дернула за край одежды свою хозяйку и быстренько прошептала:
– Госпожа, только не вспоминайте о Керинкей-Задан! Эта маленькая тайна вам еще понадобится, чтобы сохранить благосклонность хана! – пленная принцесса хорошо знала толк в искусстве интриги.
– Что ты хотела сказать? – нетерпеливо переспросил хан.
– Это... это сон мне приснился, – не растерялась женщина. – Вещий сон...
– Бывает, – согласился Саин-хан.
– Но лишь с теми, кому дух Тенгри желает их показать. – вмешался в разговор Субудай-багатур. – Мне, вон, почему-то, вещие сны не снятся. Правда, мне никакие сны не снятся...
– Мне тоже, – со смехом докинул Батый. – Поэтому и спрашиваю у тебя... Расскажи нам, Зорька, о чем говорят духи в ночной тишине? Будет ли наш поход удачным или придется выжидать лучших времен?
– Но, Повелитель моего сердца, толкования снов, – это так сложно.
И Лахе опять наклонилась к уху госпожи, делая вид, который поправляет что-то в прическе.
– Госпожа, попробуйте рассказать хану ту сказку, которую недавно рассказывала вам Керинкей-Задан... О коне Сульде! Поверьте, он рад будет услышать ее из ваших уст.
Юлдуз хотела было отмахнуться, мол, не до сказок. Но, глянув в лицо повелителя, на котором четко отображалось выражение нетерпеливого ожидания, поняла, что именно в это мгновение решается ее судьба. И если она не сможет сделать того, что ожидает от нее Саин-хан, то на этом и закончится ее недолгое счастье. А впоследствии – и жизнь. Завистливые подруги найдут способ свести ее в могилу, когда удостоверятся, что милость мужа уже не простирает над ней свои крылья. А хан, обеспокоенный молчанием жены, помрачнел и начал сердито супиться.
– Но если мой повелитель приказывает... – неуверенно начала она, вспоминая, что китаянка еще ни разу не давала плохих советов.
– Да! – требовательно произнес Батый, и Юлдуз еще раз убедилась, как близко была беда. – Приказываю! И хочу наконец услышать это от тебя!
– Что ж... Твоя воля – закон, Светоч глаз моих. Я буду рассказывать, что увидала во сне, а ты, Вечный и Умный, попытайся найти там то, чего жаждет твоя душа...
– Мы слушаем.
Саин-хан был серьезен как никогда и, чуть прищурившись, от чего глаза его превратились в две узких щелки, пристально всматривался в лицо жены, чтобы не упустить ни одного слова. А его железные пальцы с такой силой впились в ее руку, что женщина даже присела от боли и слегка застонала.
– Одну минуту, повелитель, – опять отозвался Субудай-багатур. – Извините, что вмешиваюсь в разговор между мужем и женой, но Юлдуз-хатун хорошо сказала: толкование снов – дело сложное, и не помешало бы позвать кого-то, кто на этом действительно знается.
Джихангир сначала недовольно дернулся, но, признав правильность замечания старого учителя, спросил:
– Кого имеешь в виду?
– Бекки...
Хан удивленно возвел брови.
– Гадальщика? Этого пожирателя падали, который не сумел сегодня сложить вместе и пары слов? Разве, он еще жив?
– Живой, Повелитель... Я осмелился отложить казнь, на всякий случай. А кому еще, если не гадальщику, толковать сны? К тому же, больше никого не осталось. Он − последний... Остальных мы отправили к праотцам.
– Безмозглые овцы, не стоящие и травы, которую выпасают, – пренебрежительно сплюнул хан. – Ну что ж, если судьба оказалась благосклонной к нему, и он еще жив, то пусть... Арапша!
Начальник тургаудов прожогом ворвался в палатке, наполовину обнажив меч, но увидев, что его хану ничего не угрожает, спрятал оружие и поклонился.
– Тяните сюда Бекки! И мигом!
Воин еще раз поклонился и пятясь выскочил на улицу.
– Начинай, Зорька, – погладил жену по щеке Батый, – мы внимательно тебя слушаем...
– А шаман?
– Его уже волокут сюда, успеет...
Увидев, что мужу уж слишком не терпится, Юлдуз не отважилась медлить дальше.
– Твоя воля священна, мой повелитель. Слушай же, какой странный сон приснился мне прошлой ночью...
Юлдуз легко провела ладонью по глазам, будто стирала с них прикасание дня нынешнего и возвращалась взглядом в событии ночи, где господствуют лишь Духи и души умерших пращуров.
– Видела я, что остановился ты перед высокой горой. И в той горе чернеет большая пещера. Из нее веет злом и страхом, будто из жилья кровожадных мангусов... Перед пещерой стоит древний седой старец и держит под уздцы могучего белого скакуна. Коня подобной красоты мне еще не приходилось видеть, − сбруя на нем так и сияет, так и сверкает. А глаза – как у Духа Смерти. На такого не только сесть, но и смотреть страшно. Однако, я откуда-то ведаю, что, оседлав его, мой повелитель, ты станешь непобедимым! Твоей власти покорится весь мир, потому что конь этот – волшебный... И оседлавший его, станет в бою равный богам! Дальше я вижу, как ты принимаешь уздечку из рук старого колдуна, хочешь вскочить в седло... – и просыпаюсь. Просыпаюсь от громкого ржания. Мусук, моя кобыла, ржала так призывно и тревожно, будто ей тоже приснился тот сказочный жеребец...
– И это весь сон? – чуть разочарованно протянул Саин-хан. – Больше ты ничего не помнишь?
– Почти весь, повелитель... Вспоминаю лишь, что эта странная гора стоит на месте слияния двух больших рек. Обе такие широкие, что даже берегов не видно. Бурные, полноводные... А волны их зловещие и мутные. Сначала я даже было решила, что это потоки крови… Но, вероятно, это только еще одна загадка духа ночи, мой повелитель. Разве бывают такие реки в действительности?
– Бекки здесь? – повел глазами хан вокруг себя по палатке, потому что именно в это мгновение вспомнил, что «толкователь снов» давно уже должен быть где-то рядом.
Вытолкнутый сильной рукой, гадальщик вылетел из-за одной из складок палатки и протянулся ниц.